Джей Кристофф - Темный рассвет [litres]

– В последнее время он выглядит живее, – заметил Мясник, присматриваясь к юноше. – Мне кажется, или у него появился намек на румянец?

– Вон! – крикнул Сид.

Мия проследила за траекторией его пальца. Сквозь завесу дождя виднелись руины на далеком предгорье. Это была гарнизонная башня с разрушенными зубчатыми стенами и сломанным подъемным мостом; каменную кладку беспощадно раздавило время. Судя по виду, ее построили во времена итрейской оккупации, когда Великий Объединитель Франциско I впервые направил свои армии на Лииз и одолел короля волхвов. Разрушенная реликвия некогда воевавшего мира.

– С нее открывается хороший вид на местность! – крикнул Сид. – Если повезет, то в подвале будет сухо!

– Лошадям не помешает отдых, – добавила Брин. – Им тяжело идти по этой грязи!

Мия посмотрела на уходящую вперед дорогу, затем на серые небеса.

– Ладно, – кивнула она. – Давайте заглянем туда.

Башня была трехэтажной, разрушенные каменные стены венчал шпиль из острого известняка.

Когда-то давно, как предполагала Мия, в ней жили закаленные легионеры. Мужчины, которые пересекли море под знаменем с тремя солнцами, с жаждой завоевания в сердцах и кровью на руках. Но ныне, спустя столетия после того, как легионы и командовавший ими король обратились прахом, башня тоже наконец начала рассыпаться в пыль. Во времена ее постройки холм наверняка расчистили, но сейчас природа брала свое и захватывала само здание, просачиваясь через каменную кладку и руша стены, как не мог бы сделать ни один воин короля волхвов.

Башня была около восемнадцати метров в диаметре. Стены по одну сторону рухнули, открывая путь дождям и ветру. Но уцелевшая половина кладки была прочной, широкие арки нижнего этажа поддерживали верхние, осыпающиеся лестницы вели наверх к крыше и вниз к заросшему и, увы, затопленному подвалу. В центре находилась старая каменная костровая яма, засыпанная гниющими листьями.

Гладиаты столпились на нижнем этаже, относительно защищенном от бури, а лошадей с повозкой привязали снаружи. Небо стало серым, как свинец, солнечный свет потускнел. Мия чувствовала, что внутри нее слегка забурлила сила – как кровь после чрезмерного количества сигарилл. Ее пальцы покалывало. Кончик языка онемел. Мие было любопытно, что она почувствует, когда два оставшихся солнца исчезнут с небес.

Кем она станет.

– Я осмотрю окрестности, – объявил Трик.

– Хорошо, – кивнул Сидоний. – Волнозор, поднимись наверх и покарауль там.

– Буду смотреть в оба.

– Я пойду с тобой, – предложила Брин, поднимая лук.

Мечница покосилась на Мию с Эшлин, и все трое расплылись в многозначительной улыбке. Они принялись разбирать вещи и переносили запасы еды в сухое место, пока Мясник и Сидоний обходили башню в поисках растопки для костра. Доски давно сгнили, но к тому времени, как повозку разгрузили, им удалось набрать достаточно щепок и листьев, чтобы разжечь небольшой огонь в яме.

– Итак, – начал Сидоний. – Проверим, не все ли я позабыл.

Итреец достал солнцестальный меч, позаимствованный у центуриона люминатов, которого Мия убила на борту «Девы», взял его обеими руками и, закрыв глаза, тихо пробормотал молитву Всевидящему. Мия услышала резкий звук, похожий на втягивание воздуха, и внезапно клинок Сида воспламенился.

– Бездна и кровь, – выругался Мясник, щурясь от яркого света. [19]

– Впечатляюще, – улыбнулась Мечница. – Постоянно забываю, что когда-то ты был добропорядочным люминатом.

– Да не особо, – ответил Сид, вонзая меч в щепки. – Но зато так можно сэкономить горючее в кремневом коробке.

Листья и щепки загорелись, и вскоре в яме весело заплясали язычки пламени. Мясник подозвал Йоннена, его лицо, напоминавшее упавший пирог, расплылось в широкой улыбке.

– Подходи погреться, парень, – сказал лиизианец. – Старый Мясник не кусается.

Мия косилась на солнцесталь с опаской, но она уже сражалась прежде с люминатами, и их мечи никогда не имели на нее такого воздействия, как освященная Троица. Так что, взяв брата за руку, она повела его к постепенно разгорающемуся костру. Когда они приблизились, огонь на мече Сида вспыхнул ярче, а влажная древесина начала с треском ломаться. И когда Мия посадила Йоннена…

– Четыре Дочери, – пробормотал Мясник. – Вы видите эту хрень?

Пламя тянулось к ней. Огненные язычки вырастали из ямы и меча Сида, словно хваткие пальцы, царапающие воздух. Мия оглянулась на Эшлин, снова посмотрела на костер. Затем обошла яму по краю, наблюдая, как языки преследуют ее, выгибаясь подобно саженцам во время бури, наплевав на направление ветра.

– Ебануться, – выдохнул Сидоний.

– Дерьмо, – прошептала Эшлин.

– Да, – согласился Мясник. – Ебаное дерьмо.

Йоннен изумленно посмотрел на них.

– У вас у всех поганый рот…

Мия перевела взгляд с костра на бурю снаружи. Леди Огня и Леди Бурь ясно показывали свое недовольство, и в ее груди вспыхивала ярость. Она не сделала ничего такого, чтобы навлечь их гнев, и не вмешивалась в их гребаную ссору. Однако вот она, мокрая до нитки, лишенная возможности плыть по морям или греться у очага.

– Я не боюсь легкого ветерка или дождика, – заявила Мия. – Или гребаной искры.

Она потянулась в карман, достала сигариллу и поднесла ее к мечу Сида. Но тут огненные языки заметались, словно змеи, так ярко и свирепо, что Мие пришлось убрать руку, чтобы не обжечься.

– Осторожней, Мия, – предостерег Сидоний.

– … Возможно, нам лучше не распалять враждебность Дочерей …

Мистер Добряк сидел на арке, наклонив голову.

– … Они и без того кажутся очень недовольными нами …

– … В кои веки мы с кисой полностью согласны … – прорычала Эклипс.

– … О, в таком случае кури на здоровье, Мия …

Эклипс вздохнула, а Сид убрал меч из пламени горящего костра и спрятал его в ножны, чтобы потушить огонь. Мия почувствовала на себе взгляды товарищей, их медленное осознание, в какую странную историю они ввязались. Они многое в мире повидали, и Соколы не из суеверных, так что вряд ли им было легко смириться с этим открытием. Мия всю жизнь знала правду, но даже у нее все это не укладывалось в голове. Одной Богине известно, что же творилось у них…

Тем не менее, покосившись на Сидония, с практичностью, которая помогала ей три года на песках, Мечница начала натягивать веревку между арками, чтобы повесить мокрую одежду. Мясник решил бросить вызов грозе и принес снаружи веток, чтобы подсушить их у костра. Пробормотав что-то о «периметре», Сидоний вышел в бурю и отправился на разведку вместе с Триком. Завязав последний узел, Мечница сказала Йоннену:

– Раздевайтесь, юный консул. В этом вы только подхватите смертельную простуду.