Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

Нифения села на место и вручила мне шарик.

– Попробуй.

Не желая снова быть уличенным в трусости, я развернул конфету и сунул в рот, пытаясь проглотить ее целиком. Эффект не заставил себя долго ждать. Все вокруг стало… отчетливым. Цвета, формы, текстуры. Казалось, я всю жизнь носил шоры на глазах и лишь теперь увидел мир таким, каков он есть. Обострился и слух. Более того: казалось, я даже мыслить могу теперь рациональнее и яснее. Словно раньше я был дурачком и только теперь осознавал суть вещей.

– Ясность, – сказала переводчица.

Ее голос показался пронзительным. Чересчур громким. А еще я вдруг понял, что говорил ведущий на гитабрийском. Сообразил, как произносятся слова. Конечно, я не знал их значения, но теперь этот язык показался мне совсем не трудным для изучения.

– Ясность, – повторила переводчица. – Не это ли все мы ищем? Лучше понять, четче расслышать, более полно познать мир… Народ Шин-Пажани, живущий за южным морем, познал свой мир и многое другое, поскольку они сумели достичь истинной гармонии. Вслед за ясностью приходит понимание, а вместе с ним – миролюбие.

Между тем из всех шестнадцати секций амфитеатра слышались выкрики. Мужчины и женщины держали в руках тонкие палки длиной около шести футов, так что их можно было видеть издалека. Примерно в футе от верхнего конца на каждой палке имелась перекладина; на палку надевались кольца разных цветов – голубые, зеленые, золотые, серебряные. Когда участники торгов видели кольца конкурентов, они меняли цвета своих собственных колец или просто добавляли новые.

– Что они пытаются купить? – спросил я.

– Права на продажу, – ответила Фериус. – Каждый из них хочет приобрести эксклюзивное право торговать главной новинкой этого года.

– То есть, – сказал я, – они готовы выложить огромные деньги за… за что-то, чего еще не видели и понятия не имеют, сколько оно может стоить?

Нифения повернулась ко мне. Ее зрачки были огромными, заполонив почти всю радужку.

– Сам подумай: монополист может установить любую цену. Только представь, каковы будут барыши.

В конце концов нашелся победитель – даромен, который едва удерживал палку, кренящуюся под весом золотистых колец. Менее удачливые конкуренты поаплодировали ему, послышались звуки фанфар, а танцоры, держащие шелковых драконов, наклонили шесты, заставив своих зверей изобразить поклон.

В скором времени драконов подвесили на крюках над сценой, а танцоры исчезли. Человечек в павлиньем плаще поклонился и тоже ушел.

– Это было невероятно, – сказал я.

– Хочешь невероятного? – спросил из-под скамейки негромкий трескучий голосок.

Я наклонил голову и обнаружил Рейчиса. Он глядел на меня неестественно расширившимися глазами. В лапе белкокот держал несколько золотистых свертков.

– Ты должен попробовать эту штуку, Келлен. Вот она – невероятная. Просто нечто!

– Идиот! Ты должен был спрятаться в городе! Что, если кто-нибудь тебя увидит?

Он фыркнул.

– Эти тупицы? Они слишком увлечены представлением. Мы с Айшеком были здесь с самого начала, и никто ничего не заметил.

И впрямь: гиена сидела под скамейкой Нифении. Айшек спрятался гораздо лучше, чем Рейчис. Это, правда, не отменяло того факта, что они оба ослушались нас. В нахальстве Рейчис превзошел сам себя, но более всего меня беспокоило другое: его мех постоянно менял цвет. Я выхватил у него золотую конфету.

– Сколько вы их съели?

Белкокот посмотрел направо, потом налево – будто ожидал, что ответит кто-то другой.

– Не знаю. – Он поднял лапу, демонстрируя мне с полдюжины оберток. – Может, пять?

– Думаю, лучше отобрать у него конфеты, – сказала Фериус. – А ты, – она ткнула пальцем в сторону Рейчиса, – сиди под скамейкой. Если вы с гиеной попробуете что-нибудь украсть, пеняйте на себя. Это ясно?

Рейчис ударил себя лапой по лбу – в меру сил копируя дароменского солдата, отдающего честь командиру.

– Так точно, капитан!

Разумеется, Фериус его не поняла. Однако прижала палец к пушистой морде белкокота и проговорила:

– Я не шучу.

В ответ на угрозу Рейчис оскалил зубы, но его рык тут же превратился в хихиканье.

– У тебя красивые глаза, – сообщил он, глядя на Фериус.

– Что он сказал?

Я перевел. Аргоси ухмыльнулась.

– Отлично. Теперь не ты главный милашка в этой компании.

– Я бы с удовольствием их съел. – Белкокот посмотрел на меня. – Можно мне съесть ее глаза, Келлен? Я верну их позже, честное слово.

– Поговорим об этом в другой раз.

– Хорошо, – сказал он и повернулся, намереваясь уйти… но лапы разъехались.

Нифения успела первой. Стремительным движением она подхватила белкокота, прежде чем он шмякнулся на землю, и взяла его на руки.

– Она тоже хорошенькая, – сказал Рейчис, глядя в лицо Нифении. – Мне всегда нравилась эта двуногая.

Он лениво протянул лапу. И, хотя не сумел ничего ею достать, я был совершенно уверен, что Рейчис нацелился на ухо Нифении.

– Ладно, пора уходить, – сказал я, полагая, что все закончилось.

– Уходить? – переспросила Фериус, снова усевшись на скамью и глядя на сцену, где готовилось новое, еще более грандиозное действо. – Малыш, это была не Выставка, а всего лишь церемония открытия.

Следующие два часа я сидел разинув рот. На сцене сменяли друг друга самые разные товары. Удивительные, необычные, странные. Деликатесы из дальних краев, о которых я даже не слышал. Красивые инструменты, сделанные из дерева, более прочного, чем сталь. Рубашка, сшитая из особого материала, которая охлаждала, когда на нее воздействовали теплом, и нагревалась, если ее клали на лед…

Все эти чудны ́ е вещи, о которых нам рассказывали через переводчиков, выпускались очень маленькими партиями, а потому уже с самого начала торгов цены были назначены заоблачные и только росли.

– Уловки, – сказала Фериус в ответ на мое изумление. – В основном все сделано из материалов, настолько экзотических, что и для личного пользования это не всякому под силу купить. Не говоря уж о том, чтобы снарядить армию.

– Тогда почему…

– Гитабрийцы любят выделываться, – объяснила она и кивнула на гостей выставки. – Большинству из этих людей не нужны волшебные конфеты или рубашки, которые стоят целое состояние, но легко заменяются обычным плащом. Они приезжают, чтобы закупить свечной воск или специи, древесину или слоновую кость.

Она махнула рукой.

– Остальное – просто шоу.

Нифения поморщилась.

– Простите меня, леди Фериус, но вы низводите все эти чудеса до какой-то прозы жизни.

– Она не леди! – прорычал Рейчис, лежавший на коленях Нифении и скрытый от чужих глаз полой ее плаща.

Он начал неудержимо хихикать. Фериус же закатила глаза.