Юлия Диппель - Неукротимый шторм [litres]

– Ари, он в лицее, – заикался Шкипер. – Верховный мастер мертв. Большинство охотников тоже. Я насчитал сорок брахионов. Ученики в актовом зале. Порталы они пере…

– Достаточно!

Удар. Шорох…

После этого – тишина.

У меня дико заколотилось сердце. Тристан взял в заложники весь лицей?! Папа Лиззи мертв?

– Брахионам приказано убить всех, как только они учуют кого-то из вас поблизости отсюда. Но я даю вам слово, что они уйдут, если ты и Люциан сдадитесь мне.

Чувство было такое, словно кто-то на мгновение начисто отключил мои эмоции, только чтобы потом включить их опять, усилив раза в два. Как я могла принимать такие решения?! Спасти лицей и Плеяду или предотвратить пробуждение Мары…

– Я… понимаю, что моя помощь тебе нужна, чтобы сломать печать Танатоса. Зачем тебе Люциан?

Вообще-то последний вопрос был лишним. Ответ мне был уже известен. И по взгляду Люциана я сообразила, что он тоже понял, чего ему ожидать в худшем случае. Когда Тристан это высказал, я расслышала в его словах улыбку.

– Назовем это подарком, который я подарю сам себе.

– Ты хочешь его убить.

– Виновен, – ледяным тоном ответил он. – Я не собираюсь ничего приукрашивать, Ари. Люциан умрет мучительной смертью – после того как я выкачаю из тебя всю кровь. И последнее не доставит мне никакого удовольствия. Это обыкновенная необходимость. Сила Танатоса в тебе слаба. Следовательно, я полагаю, что мне понадобится твоя кровь до последней капли, чтобы разрушить печать Танатоса.

Я едва могла дышать. Люциан подошел ближе ко мне и положил руку мне на спину. Утешительный жест, но меня его уверенность не достигла.

– Вы двое умрете, а все невинные люди в лицее смогут жить. Честный обмен, – подвел итог Тристан.

– Ничего честного в нем нет. Все умрут, когда Мара затянет мир в свою войну. С таким же успехом я могу броситься под ближайший автобус, чтобы хоть так не допустить возвращения Мары.

– Если ты это сделаешь, Ари, – раздраженно проговорил Тристан, – я не только сровняю с землей лицей, я собственноручно затяну мир в войну. И сам удостоверюсь, чтобы каждый, кто имеет для тебя хоть какое-то значение, испытал невообразимые страдания. – В свою угрозу он вложил столько беспощадной жестокости, что я не сомневалась в этом ни секунды.

– Но если ты мне поможешь, я возьму Плеяду под свою личную защиту. И пока они не отвернутся от Мары и ее новой Лиги, я гарантирую их безопасность.

Мне на глаза набежали слезы. Как это могло зайти так далеко?

– И ты действительно считаешь, что еще будешь иметь право голоса, как только Мара очнется? – спросила я его дрожащим голосом и с горькой усмешкой.

Тристан вздохнул.

– Понимаю, это непростое решение. Обсуди его со своими друзьями. С Люцианом. У тебя есть время до сегодняшнего вечера. Потом я снова с тобой свяжусь, – заявил он. – И, Ари, если вы еще хоть раз попробуете меня обмануть, подумай вот о чем: может, ваш маленький маскарад с чувствами и сработал, но он также привел меня в дом Бела. Результат вам известен. Кто сеет ветер, тот пожнет бурю.

С закрытыми глазами я впитывала солнечное тепло. Я сбежала во внутренний дворик, так как больше не могла выдержать происходящего внутри. Видеть, как осыпалась крепкая броня Гидеона, когда он услышал о гибели своего отца, так скоро после похорон Пиппо… это было выше моих сил. Все разваливалось на части, а нам ничего больше не оставалось, кроме как снова и снова пережевывать одно и то же. Пути решений, возражения и стратегии, которые даже не заслуживали так называться. Вечный замкнутый круг из проблем и решений, что вели к новым проблемам. И никто не осмеливался озвучить один факт, объединяющий все эти сценарии… как минимум, в моем присутствии: на этот раз мне не выжить.

Так странно размышлять над собственной смертью. Я выяснила, что не испытывала страха перед смертью. Только перед тем, что больше не буду жить.

…перед тем, что подведу всех.

…и перед прощанием.

Я вдохнула полной грудью. Выбора у меня так или иначе не было.

Нам не победить Тристана. Не на его условиях. Я не говорю, что сдамся без боя. Определенно нет. До самого конца я буду пытаться его остановить. Не важно, как придется за это заплатить.

Мне оставалось лишь решить, как…

Смогу ли я жить, зная, что все школьники и учителя лицея погибнут из-за меня? Это была бы мимолетная победа высокой ценой. Рано или поздно Тристан найдет способ или рычаг давления, чтобы получить от меня то, чего он хотел. И тогда все опять окажется напрасным. Так же, как смерть Пиппо была напрасной, потому что мы подумали, что надо уничтожить кровь Танатоса, невзирая на все риски.

Но смогу ли я умереть, зная, что сделала возможным пробуждение Мары? Смогу ли пойти на такую сделку, осознавая, что она вместе с тем означала смерть Люциана?

«Тебе решать», – сказал он мне тогда, не думая ни секунды. В его глазах не было ни страха, ни сомнений. Да, он никогда не бежал от сражений. Однако на этот раз Тристан не оставит ему ни малейшего шанса на сражение…

– Смотри не сгори, девочка! – буркнул каркающий голос. Открыв глаза, я обнаружила седую шевелюру Марека. Сейчас он надел джинсы и клетчатую рубашку, как у лесоруба. Вылитый дальнобойщик. Или, точнее, переодевшийся в дальнобойщика Санта-Клаус.

– Не думала, что ты еще здесь, – тихо сказала я. В разразившемся хаосе никто бы и не заметил, если бы он смылся.

Праймус хмыкнул, как будто я была наивным ребенком, который не в состоянии понять общую картину.

– Без своих призм я никуда не уйду.

Охнув, Марек присел рядом со мной на бортик фонтана. Восстановительные работы после звонка Тристана были приостановлены, но внутренний двор к тому моменту уже выглядел почти как прежде.

– Я попрошу Люциана вернуть их тебе, – спонтанно решила я. Все вот-вот изменится, и преступления Марека перед Лигой явно теряли какое бы то ни было значение перед лицом того, что грядет.

Кустистые брови чудаковатого праймуса взмыли вверх, когда он ошарашенно взглянул на меня.

– Тристан крепко схватил тебя за шкирку, да?

Я чуть не расхохоталась, так потрясающе точно он описал мое положение.

– Можно и так сказать.

– Он мне не нравится, – проворчал Марек, говоря скорее сам с собой, чем обращаясь ко мне. – Он совсем не уважает старые ценности.

– Некоторые и обо мне так говорят.

– Некоторые? У некоторых, несмотря на прожитые столетия, до сих пор мозгов, как у кочерыжки… – фыркнул он. – Я тебе вот что скажу, девочка. Мне не понравилось то, чего я тут наслушался. И если хочешь мой совет: пока эта Мара не умрет, все это дерьмо никогда не закончится.

Сложив руки над толстым животом, он сделал такое лицо, словно только что прочитал воскресную проповедь. Во вторник.