Грег Кокс - Другой мир. Восстание ликанов

Достаточно смелый перед лицом смертных врагов, Рейз содрогнулся при мысли о нечистых духах, в руки которых он попадет. Разве он уже не достаточно настрадался?

Внутри кареты Наталья пыталась не допустить, чтобы родители увидели ее страх. Всего шестнадцати лет, она сама умоляла впервые позволить ей сопровождать их в замок лорда Виктора; ей не хотелось, чтобы они подумали, будто она - пугливое дитя, боящееся пройти ночью через страшный лес. Даже если в этом лесу, по слухам, встречаются оборотни...

Она не знала, беспокоиться или утешаться тем, что родители выглядели одинаково нехорошо. Хотя они тоже стремились скрыть беспокойство, Наталья могла сказать, что мать и отец, очевидно, волновались за свою безопасность. Сидящий напротив Натальи на вытянутом мягким сидении, отец занимался кипой документов, а мать, сидящая рядом с ней, делала вид, будто сосредоточилась на вышивании. Бледно-зеленый платок, держащийся на броши под подбородком, покрывал волосы матери, как подобает только замужней женщине. Пухлые щеки и круглое лицо доказывало их процветание.

Коренастый отец носил тяжелый шерстяной плащ. В его густую коричневую бороду в последнее время проникли седые нити. Соломенные кудри самой Натальи висели локонами за ушами. Ее простой синий киртл [14] Киртл - женское платье с глубокой (ниже талии) шнуровкой и короткими, а так же накладными длинными рукавами. соответствовал тяготам путешествия; более элегантное и дорогое платье было упаковано до ее дебюта при дворе.

Предполагая, что они доберутся до замка живыми...

Запертый деревянный сундук, обитый железными полосами, лежал на полу между ними. Отец не упускал из виду сундук с сокровищами, наполненный данью для лорда Виктора. Тот шумно подскакивал на каждом дорожном ухабе или колдобине. Внутри закрепленного железного фонаря мерцала свеча.

Наталья молилась, чтобы свеча не погасла, пока они не доедут до пункта назначения. О том, чтобы проделать оставшуюся часть опасного пути в темноте, было слишком страшно думать.

Она приложила руку к лицу, которое оказалось холодным. Неужели она выглядит такой же бледной и испуганной, как себя чувствует? Она дрожала и сжимала руки, в ужасе прислушиваясь к каждому скрипу и стуку снаружи, хотя они могли стать последним, что она когда-либо слышала в этой жизни. Дверь повозки была сделана из прочного дуба и укреплена железом, но будет ли этого достаточно, чтобы уберечься от монстров, рыщущих по лесу?

Будет ли достаточно чего-либо вообще?

Она закрыла глаза и попыталась представить, что вернулась в свою комнату в особняке отца, укрылась от опасности одеялом. Но тряска экипажа на ухабах сделала фантазию невозможной. Никак нельзя было убежать от того, что она оказалась в ловушке внутри неудобного движущегося ящика, вдали от безопасного дома. От того, что она не видела, что происходит снаружи, было только хуже; она чувствовала беспомощность, подобно любому из заключенных в капюшонах, тащившихся за повозкой. Как и все, она не знала, что целая стая оборотней сейчас бежала рядом с повозкой, и их дикие глаза демонически светились в темноте.

В борт кареты была встроена закрывающаяся металлическая щель. Наталья смотрела на нее несколько секунд, борясь с искушением только чуть-чуть выглянуть наружу. Что делать, если она увидит что-то страшное, например, голодного оборотня, который бросится прямо на нее? Эта мысль приостановила ее, но, в конце концов, любопытство оказалось сильнее. Несмотря на протесты матери, она протянула руку и отворила заслонку...

К своему облегчению, она увидела только одного из бронированных сопровождающих, едущих рядом. Величавый Вестник Смерти, не обращая на нее никакого внимания, зажег стрелу и зарядил ее в арбалет. Затем он выстрелил горящим болтом высоко в небо, где тот ярко светился мгновение или два, прежде чем, как падающая звезда, рухнуть на землю.

Конечно, Наталья поняла, что всадник сигнализировал замку Корвинус об их приближении.

"Слава всем святым! - подумала она. - Мы почти на месте!"

***

Люциан раскладывал оружие, когда Соня, в полном вооружении, вошла в кузницу. Только ее прекрасное лицо было видно, поскольку шлем она держала на согнутом локте. По боевому одеянию стало ясно, что она здесь не для еще одной любовной интерлюдии. На самом деле, он ждал ее прихода, потому что несколько минут назад видел сигнальную стрелу в небе.

В ближайшее время прибудет первый из гостей ее отца.

Хотя при виде нее он жаждал лишь поцеловать эти рубиновые губы, он протянул ей недавно отполированный меч. Он трудился весь день, чтобы восстановить повреждения, нанесенные лезвию при вчерашнем сражении с оборотнями. Острая грань отражала пылающий горн. От блеска серебра было больно глазам.

- Острый, - заверил он. - Ни один волк не выдержит.

Она кивнула, искусно скрывая эмоции, и повернулась к своему человеку, ожидающему снаружи кузницы. Он, как и она, был одет в блестящий черный доспех, в основном выкованный самим Люцианом. Ликан-конюх стоял во дворе, держа Г екату за поводья.

- Г отовь лошадей, - скомандовала она.

Вестник Смерти отошел, на мгновение оставив Люциана и Соню наедине. Их взгляды встретились и смягчились; почти неслышимый вздох сорвался с ее губ.

Он был уверен, что она так же, как и он, была снедаема безнадежной тоской. Они отчаянно желали продлить этот момент, чтобы поделиться прикосновением, поцелуем; но кузница была слишком ненадежна, а ее человек - слишком близко. Им нельзя рисковать.

- Пусть пойдет кто-нибудь другой, - попросил он.

Она качнула головой, откинув назад гладкие темные волосы.

- Почему?

"Как ей объяснить?" - Ему не нравилась идея Сони опять отправиться в ночь, тем более после прошлого побега от волков. Он все еще помнил пережитое тогда тревожное ожидание, когда казалось, что он может навсегда ее потерять. Кроме того, было кое-что еще.

- Прошлой ночью. Когда мы расстались... Не знаю. Что-то... - Ему было трудно описать свои опасения словами, и все же был такой момент, когда, оставшись один во дворе, после того как она исчезала в цитадели, он почувствовал странную дрожь, сбегающую вниз по позвоночнику, словно невидимые глаза с пагубными намерениями наблюдали за ним. А потом раздался вой - он звучал слишком близко к замку, чтобы чувствовать себя уютно.

- Просто, пусть пойдет кто-нибудь другой.

Соня нахмурилась.

- Если ты не заметил, кузнец - я могу о себе позаботиться.

"Знаю, - подумал он. По опыту он знал: мало что раздражает ее больше, чем обращение как с беспомощной девицей. И все же, нужно было высказать свои опасения, даже рискуя вызвать ее гнев. - Лучше поссориться, чем потерять тебя из-за какой-то неясной опасности..."