Грег Кокс - Другой мир. Восстание ликанов

Она наполнила свой голос презрением, не раздумывая. Как будто сама идея, что она могла бы объединиться с таким существом, была смешной.

Отец взвесил ее слова, и подошел к ней сзади. Нет сомнений в том, что он хотел ей верить; возможно, этого было бы достаточно, чтобы подавить его подозрения. Заглянув через плечо, Соня испытала облегчение, когда его неумолимое выражение лица медленно растаяло. На его тонких губах появилась печальная улыбка.

Он наклонился вперед, словно намереваясь нежно поцеловать ее в щеку.

- Мне очень жаль, моя дорогая...

Напряженные мышцы Сони расслабились. Она готова была любезно принять его извинения.

- ...но ты не оставила мне выбора.

- Что? - спросила она с тревогой и попыталась отстраниться от него, но он быстро схватил ее.

Прежде, чем она попыталась защитить себя, он вонзил клыки в ее шею. Она громко ахнула, когда собственный отец начал высасывать кровь из ее яремной вены.

"Нет! - подумала она, ошеломленная недоверием. - Этого не может быть!"

Шокирующее нападение закончилось в одно мгновенье, но Соня чувствовала неприятный, оскорбительный осадок. Он ослабил хватку, и она с ужасом отпрянула от него. Ее рука потянулась к шее, которая была влажная и липкая на ощупь. По ней стекала кровь. Ее охватила тошнота, и она, шатаясь, двинулась к двери. Ее горло горело. Она подумала, что ее сейчас вырвет.

"Как он мог так поступить со мной? С его собственной кровью и плотью?"

Устрашающие Вестники Смерти преградил ей путь. Они вошли внутрь комнаты и захлопнули за собой дверь. Их мечи выскользнули из ножен. Если кто-то из стражников и был потрясен непристойным зрелищем, которое они только что наблюдали, то никто из них не подал вида. Соня поняла, что может не рассчитывать на милость солдат с мрачными лицами. Это были люди отца, а не ее.

Ей не на кого было рассчитывать.

Дрожа, она повернулась к отцу. На его губах были алые капли. Он небрежно вытер кровь с зубов. Тень придавала его лицу сатанинский оттенок.

Соня не узнавала его больше.

- Это займет всего минуту, - сказал он.

Виктор закрыл глаза и позволил воспоминаниям из крови Сони пройти сквозь его разум. Картинки ускорились, заполняя его сознание разбросанными фрагментами прошлого дочери. Он видел мир через ее глаза, чувствовал, что она чувствовала, слышал, что она слышала. Чем мощнее память, тем ярче опыт:

Совсем ребенок, она улыбается, в то время как он нежно надевает ей кулон на шею. Она крепко обнимает его своими крохотными ручками...

Стоя рядом с отцом на балконе, она наблюдает с широко раскрытыми глазами, как красивый молодой ликан на лету ловит серебряную стрелу. "Люциан, - бормочет она, смакуя его имя на губах. - Люциан...

Оборотни, рыча, преследуют ее в залитом лунным светом лесу. Разъяренный конь под ней встает на дыбы. Серебряные звезды вылетают из основания лезвия меча и врезаются в морду приближающегося оборотня. Зверь воет в агонии, падая на землю от удара...

Она задыхается в экстазе, когда Люциан прижимает ее к стене сторожевой башни. Его мускулистая грудь трется о ее груди. Их обнаженные тела сливаются, он глубоко входит в нее. Ее страсть возрастает почти до невыносимого пика. Ее плоть возбуждена. Ее кровь бурлит с каждым толчком. Ни один любовник не возбуждал ее так!

Глаза Виктора распахнулись. Его лицо исказилось от отвращения. Он выплюнул предательскую кровь на пол, как будто это была гадкая отрава. Все его тело задрожало от обиды и ярости. Глаза налились кровью, когда он посмотрел на Соню, которая задрожала перед его гневом. Она никогда не видела его таким сердитым, даже когда он убил этого глупого дворянина перед всем Советом.

"Он знает, - поняла она. - Он знает все!"

- Отец?

Она не могла найти слов, чтобы описать, что чувствует. Да и как она могла объяснить глубину своей страсти к существу, которого он считает даже ничтожнее, чем человек? - Мне жаль.

Животный крик вырвался из его горла, он метнулся к ней, словно ураган. Его рука сжала ей горло, он бросил ее на кровать.

Даже невозмутимые Вестники Смерти в страхе попятились, испугавшись бурной ярости Старейшины. Он прижал ее к кровати. Ее кровоточащая шея испачкала простыню. Она так громко закричала, что ее услышали все обитатели замка.

- Я хотел верить в твою ложь! - рявкнул он на нее.

Ей в лицо брызнула кровавая слюна. Его острые ногти впились ей шею.

- Я подозревал, но не знал, что это возможно. Не моя собственная дочь! - От злости из его глаз выступили слезы. Его голос был хриплым от волнения. - Как ты могла?

- Отец, я люблю его, - был только один правильный ответ.

- Не произноси этих слов! - его сердитое лицо превратилось в демоническую маску. Его голос дрожал, словно его сердце разрывалось. - Ты предала меня! Чтобы быть с животным!

Он отпустил ее шею, и она, плача, прижалась к изголовью кровати. На горле остались отметины от ногтей. Кровь испачкала верх ее одежд. Она разревелась, когда поняла, что надежды нет.

"Мы погибли, любовь моя".

Отец покачнулся на ногах, словно преодолевая позорные воспоминания, украденные из ее разума. На мгновенье она подумала, что он может совсем упасть, но он застыл и с осуждением посмотрел на нее сверху вниз. Нотки печали разбавили гнев в его голосе. Он с горечью покачал головой.

- Я любил тебя больше всего на свете, - сказал он, прежде чем быстро покинуть комнату.

Дверь захлопнулась за ним. Он рявкнул на стражников в коридоре:

- Она не должна покидать эту комнату!

Соня оказалась под домашним арестом. Как ей теперь увидеться с Люцианом? Он будет ждать ее спустя две ночи.

Ее обезумевший взгляд упал на закрытое ставнями окно. Рядом, на крючке, висел плащ с капюшоном...

***

Люциан почувствовал дым от костров прежде, чем достиг поляны у реки. Запах жареной оленины наполнил его рот слюной.

После плодотворной ночной вылазки с дикой стаей он не был очень голоден, но от пешей прогулки обратно в лагерь у него разыгрался аппетит, и возможность застать завтрак выглядела привлекательной.

Щебетание птиц встретило утро. Он смаковал солнечные лучи на лице; а ведь еще вчера вечером он боялся, что не доживет до следующего рассвета.

"Но вместо этого я заложил основу для нового союза..."

Он слышал, как Рейз, Сабас и Кристо о чем-то беседовали возле костра. Под его сапогом треснула ветка, и они вскочили на ноги, словно по тревоге.

Они схватил мечи и топоры, но расслабилась, когда заметили Люциана, выходящего из-за кустов. Молодые ликаны с восторгом окликнули его, в то время как сдержанный африканец лишь поднял руку в знак приветствия. Люциан оценил их прием, но был немного встревожен тем, как легко застал их врасплох. Судя по всему, нужно усилить меры безопасности вокруг лагеря.