Медина Мирай - Четвертый лишний [litres]

– Нас раскрыли. Сестры Найси нет и никогда не было, моей бывшей невесте просто промыли мозги, как и многим в «ПН». Минду и Марвел держат в камере, меня же отправили, чтобы поймать тебя.

– Поймать меня?

– Не пойми меня неправильно! – Рейден развел руками. – Меня заставили подписать договор, по условиям которого мои родители умрут, если я не приведу тебя к ним. Понимаешь, у меня не было выхода.

– Хорошо, – тон Ангелы смягчился, – я понимаю. Но что будет с остальными?

– Мейнс полагает, что Логан – последний синтоним из неестественно рожденных.

– Но почему? – спросил Ангела, а сам вспомнил роковые слова Кастилии: «Ты не тот, кем себе кажешься. И плечо твое горит изнутри тем, что тебе не принадлежит. И ты держишь в себе душу невинного человека!».

– Не знаю, правда не знаю. Но… этим занимался Трой.

– Он вернулся к ним?

– Да, к сожалению.

Ангеле стало стыдно. Он понимал, почему это произошло: из-за него, из-за Марвел, из-за Рики – из-за всех, черт возьми, людей, которые скрывали от него правду. Парень пожалел, что тогда не побежал за Троем, не догнал его и не извинился перед ним. Да, тот кричал бы на него как ненормальный, может, даже набросился бы на него с кулаками, повалил бы на асфальт и поставил бы ему под глазом немаленький синяк. Но Трой не ушел бы в «ПН», потому что Ангела не позволил бы ему совершить такую глупость.

– Я во всем виноват, – начал синтоним. – Нужно было просто с ним поговорить. Возврат к прошлому для него – бегство от реальности и осознание правды. Мы… мы должны спасти их всех и вернуть Троя.

– Это не так просто. За нами по следу не пустили никого лишь по одной причине: они знали, что мы придем сами. Меня уже объявили предателем, но зато я нашел тебя. – Рейден наконец посмотрел в глаза другу. – Прости. Я не хотел тебя напугать.

– Да ладно тебе уже, – с усмешкой ответил синтоним. – Это все в прошлом, и, кстати… – Ангела вопрошающе вытащил руку из-под одеяла: она вся была забинтована.

– Медик сказал, что ничего серьезного, – объяснил Рейден. – Пуля тебя лишь оцарапала, пусть и сильно. Он обработал рану, говорит, до свадьбы заживет.

Кстати, о свадьбе… Лишь сейчас Ангела задумался, почему в номере всего одна кровать, и та двуспальная.

– А почему?.. – Но Рейден ответил, даже не дослушав:

– Других свободных номеров у них не было. Только этот, для новобрачных.

Ангела не сдержал смешка:

– Прико-о-ольно. Чур, я возле окна!

– Ну и отлично.

Ангела бросил в него подушку, и Рейден с легкостью ее поймал.

Они немного посмеялись, но больше не из-за того, что ситуация была комичной, нет. Друзья смеялись оттого, что устали плакать в душе. Они понимали, что завтра, после того как отоспятся, им придется отправиться в логово врага.

– Ладно, – нарушил тишину Рейден, – тебе нужно поесть. Я заказал ужин, его принесли буквально десять минут назад. Должен быть еще горячим. Но сначала тебе не помешало бы принять душ. Твою одежду уже постирали и высушили, так что…

– Да откуда это все? – Ангела не переставал удивляться предусмотрительности своего друга. – Я чувствую себя как…

– Знаю, что никогда не заглажу своей вины перед тобой, – Рейден снял с плеч полотенце, – но могу сделать для тебя хотя бы это. Мы ведь… так давно не говорили с тобой по душам, не ходили гулять, в кино, не дурачились. Вся эта ситуация заставила нас с тобой повзрослеть. И мне очень плохо оттого, что не могу стать прежним.

Ангела кивнул, не в силах ответить. Улыбка с трудом натягивалась на лицо. Даже если они одолеют «ПН» и всех спасут, для него так или иначе настанет конец. Он не хотел спать: боялся, что может больше не проснуться. Не желал даже представлять, какая жизнь их ждет после «ПН». Затмит ли радость все потери и разочарования? Быть может, он никогда этого не узнает.

Рейден и Ангела вернулись в городок на такси и взяли напрокат авто, чтобы добраться до «ПН». Всю дорогу они молчали. К их удивлению, не лило, как днем ранее, и даже не моросило. Солнце поднималось над Сноудонией, что резко контрастировало с гнетущей атмосферой, царившей между друзьями.

Ангела несколько раз включал радио, но там шли одни развлекательные программы и песни типа «I feel alive» Imri, которые тоже не соответствовали настроению ребят. Все было против их угнетающих мыслей и мешало сконцентрироваться как на дороге, так и на «ПН».

Ангела предпринял очередную попытку включить радио. «Iris» John Rzeznik. Ангела впервые слышал эту песню, но был хорошо знаком, как и миллионы подростков, с другой песней исполнителя – «I’m Still Here» из «Планеты сокровищ». Это был его любимый мультфильм.

– Смотрел «Планету сокровищ»? – неожиданно весело спросил Ангела.

– Это типа «Острова cокровищ», только с пришельцами и про космос? – Рейден не отрывал взгляда от дороги.

– Да.

– Ну, смотрел, только давно.

– Мне очень нравится песня оттуда. Она подходит каждому подростку, который ищет себя.

– Я не помню. – Не то чтобы Рейден говорил равнодушно или хотел, чтобы Ангела от него отвязался. Он правда не знал, что отвечать. – Мультфильмы смотрел последний раз лет в десять.

– Почему?

– Многие из них казались мне глупыми и бессмысленными, лишенными логики и слишком идеальными. Мультфильмы, где добро всегда побеждает зло… К такой реальности быстро привыкаешь, но потом больно осознавать, что тебя с детства обманывали и жизнь не такая, как у этих придуманных кем-то персонажей. Придуманных для того, чтобы зарабатывать деньги на жизнь. Нет, некоторые мультфильмы причиняют только вред.

– Рейден, – Ангела закатил глаза, – ты убийца фантазий. У меня иногда складывается такое чувство, что ты никогда не был ребенком.

– Был, и еще каким. – Рейден улыбался. – Меня вечно обманывали родители: что Санта есть, что меня принес аист, что меня унесут чудища, если не усну, что меня отправят в детский дом, если не буду слушаться. Врали, что исполнят мои детские просьбы, а сами обо всем забывали. Врали, что добро всегда возвращается… Может, оно когда-то и возвращалось, но сейчас шанс получения добра – пятьдесят на пятьдесят. Детям постоянно врут, затем они взрослеют и врут своим детям. Кругом обман.

– Ты слишком драматизируешь.

– На самом деле ты со мной согласен, не так ли? – Рейден искоса взглянул на друга. – Знаешь, если… если вдруг когда-нибудь я сойду с ума и заведу детей, то не буду им врать, чтобы они с горящими надеждой глазами не ждали в ночь под Рождество дядьку с мешком. Не буду врать им про то, откуда они появились на свет: все равно же узнают, – и буду выполнять свои обещания, потому что помню те чувства, которые испытывал, когда узнавал правду. И я не хотел бы, чтобы мои дети испытывали то же самое.