Ад Вороновский - Половина солнца

Я содрогнулся всем телом, хватаясь руками за волосы. Сдавил ладонями череп. Зубы всё ещё скрежещут. Я чувствую, будто они крошатся…

Разумеется, это уже было в воображении.

Меня переполняла ярость. Запутавшаяся – потому что я не понимал, как иначе это назвать. Я не понимал ничего в этот момент. Моё сознание будто переклинило: я злился – но не понимал на что, я страдал – но не понимал отчего, я будто бы хотел избавиться от чего-то: но не мог заплакать, мысли неслись в голове разрушительным потоком, и в то же время я не думал ни о чём.

Я не понимал, что со мной творится. Этому не было названия, и, разумеется, я не знал, нормально это или нет.

Почему я думаю в прошедшем времени… Я же кинул книгу. Я только что кинул её. Я сейчас… Сейчас…

Я сейчас знаю только одно – мне надо взять себя в руки. Взять себя в руки… Может быть, я зависим? Может быть, тьма берет своё? Быть может, без неё я как наркоман без дозы?

Я почувствовал, словно слепну. Волосы лезли в глаза, и это меня лишь забавляло.

Доза, доза, доза.

Из-за шторы показался Коул. Я посмотрел на него, ощущая тошноту. Она появилась из ниоткуда, а Хэллебор продолжал буравить меня взглядом так, будто видит перед собой несчастного больного.

Мне жарко.

Его губы слегка дрожали.

– Холодно, – я заметил, как он дрожит. Как же мне жарко… – Очень холодно, Олеан. Что случилось?

Я приподнялся на постели, попытавшись совладать с этим приступом запутанной ярости. Коулу действительно было холодно. Осознав это, я почувствовал, что тоже начинаю замерзать.

Он ждал ответа. Я не ждал того, что он от меня его получит.

Сосед молчал. Я вытянул руку.

– Ты спишь , – улыбнулся я ему, ощущая, что сила затягивает меня, пожирая в своей мгле.

Но она начинала слушаться меня, повиноваться и приходить на мой зов.

Коул смотрел. Он не казался удивлённым или напуганным.

Он замёрз.

Тёмный тоннель под моей ладонью расширялся, вскоре начав походить на небольшую чёрную дыру. Я заботливо разгладил тени, пытаясь прикоснуться к агатовым силуэтам по ту сторону.

И, подавшись вперед, позволил тьме себя поглотить.

Коул смотрел на пустое место, где только что шевелилась и сгущалась тьма под пальцами Олеана, будто бы тот был кукловодом, но смотрел он туда недолго.

Пройдя через всю комнату, он подошёл к окну и закрыл его.

А после, переступив через обувь ушедшего босым Олеана, побрёл к себе. И лёг в постель. Чтобы больше не мерзнуть.

Хоть он и знал, что в очередном кошмаре всё равно сползёт с кровати на пол.

«Я не вижу снов, Олеан».

Я возвратился в комнату до рассвета.

Хэллебор не спал. Он лежал на полу, рассматривая потолок. Нарушать его покой не хотелось – да и он сам не обращал на меня внимания.

Я лёг в постель и уснул, измотанный перемещениями. И, открыв глаза через час, застал Коула в том же положении – только теперь у него нервно тряслись руки.

Спросонья я был недоволен всем, а странное поведение соседа лишь подливало масла в огонь.

– За каким дьяволом, Хэллебор, ты не соизволил даже лечь в постель? Ты вообще в курсе, в каких целях используется данный предмет мебели, или даже это забыл?

Не дожидаясь ответа, я встал, пнул Коула, который даже штору между нашими комнатами не задвинул, и ушёл в ванную.

За дверью я слышал тихий шёпот соседа, и мне стало интересно, не молится ли он. Но, разумеется, это вряд ли. Когда бог оказался нужнее всего – даже, скорее, вера людей в него, человечество перестало верить. А новое поколение бессмертных – и подавно.

Смысл жить правильно, чтобы попасть в рай после смерти или получить иное вознаграждение, если не умрёшь?

Когда я вышел, Хэллебор уже оделся. Но выглядел он как полоумный. Рубашка криво заправлена в штаны, пиджак валяется в ногах. Его чёрная чёлка лезла в глаза так, будто бы он был слепым, и его это совершенно не волновало. А Коул, так как волосы могут мешать работе, иногда даже убирал их заколками. Теперь же его точно это не заботило.

Глаза его казались пустыми, и он явно был до крайности истощён. Посмотрев на его ноги, я заметил, что он надел разные носки.

Я сушил полотенцем волосы, разглядывая этого клоуна. Коул, безразлично посмотрев на меня, задвинул штору. Я испытал мимолетное удовольствие от того, что он не достаёт меня с расспросами – пускай это и было весьма странно.

Но чужие проблемы меня не волновали. Если только они меня не бесят.

– Хэллебор, если ты собираешься в таком наряде пойти на завтрак, тебе из жалости дадут дополнительную порцию. Умный ход.

Коул не ответил. Вот это уже начинало раздражать.

– Ты меня слышал, мусор?

Он откашлялся и хрипло ответил:

– Слышал, мусорщик.

На этой ноте я не выдержал. Опустил полотенце на плечи, прошёл через всю комнату и отдёрнул штору, сверля Хэллебора взглядом. Он поднял голову, сидя на постели: до этого момента он трясущимися руками держался за волосы. Когда я сделал шаг, он вздрогнул и встал. Я схватил его за грудки и прищурился. Он смотрел на меня тем же опустевшим взглядом умирающих глаз.

Я, разумеется, почуял запах.

– Ты что, курил?

Коул попытался улыбнуться, но вышло у него так, будто он проглотил мошку и пытался её выплюнуть.

– Стало интересно, что ты в них так любишь.

Я сжал его рубашку в кулаках, вглядываясь в усталое лицо. От него и в самом деле тянуло сигаретами. По привычке я даже и не заметил этого сразу: только когда собственный запах дыма смылся после душа.

Я молчал. Его руки всё ещё мелко тряслись, но во взгляде я вдруг заметил что-то новое.

Презрение. Он будто бы насмехался надо мной, глядя, как я уже готов был его прикончить. Он будто бы приглашал: «Давай же, убей меня. Убей меня. Ты хочешь этого. Я хочу этого».

Я отпустил его. Удивился он или огорчился – я не успел понять, потому что кулак непроизвольно заехал ему в лицо. Он зашипел от боли, отступив назад. Но руку к месту удара не приложил. Только смотрел в пол.

– Ненавижу, когда провоцируют. Манипулируют. Вот, значит, каким ты можешь быть, Коэлло Хэллебор, – я не был уверен, мерзко улыбаюсь сейчас, скалю зубы или не выражаю никаких эмоций. Коул всё смотрел в пол. – Тебе ещё понадобятся жизни в этом земном аду. Не прибегай к суициду напрасно.

Он поднял голову. Я ответил на его взгляд.

Он снова опустил глаза.

Да, Коул. Ты вспомнил, кто из нас выше. Кто действительно выше.

– И да, – на этот раз я позволил себе слабо улыбнуться. – Подтяни штаны, – я шагнул к нему и, не заметив никаких возражений, поправил на нём рубашку. – Носки можешь оставить разными. Признак безумия.

Он продолжал разглядывать пол. Я задумался, не уснул ли.

Но Коул меня слушал.

– И если захочешь, – я рассмотрел его ладони, на которых виднелись свежие отпечатки от ногтей, как после сильно сжатых кулаков. – Я дам тебе ещё парочку. – Сосед понял, о чём я. Табаком от него всё так же несло.