Александра Лисина - Меч императора [litres]

– Не знаю, – покачал головой его сиятельство. – Слукавил раз, слукавишь и в другой. Слишком много странностей, Аш. Настолько, что тебе и раньше было сложно верить. А теперь и вовсе опасно.

Я тяжело вздохнул и, оттянув ворот рубахи, продемонстрировал ему ненадолго проступившую на коже печать. Мой последний аргумент в этом бессмысленном споре.

– Вот это поможет вам убедиться в моей верности императору, милорд?

Граф замер. А потом медленно-медленно опустил голову и едва слышно уронил:

– Да. Это действительно меняет все.

Из крепости Ойт я ушел следующим утром, еще по темноте, задолго до того, как открылись западные ворота. Ворчун встретил меня за пригорком и всю дорогу выражал недовольство. Само собой, он переживал и беспокоился. Естественно, ему не нравилась моя затея. Но в то же время иного выхода мы не придумали, а бросать дело на полпути было несерьезно.

С ашши мы расстались через два дня, неподалеку от третьей линии разоренных нами драхтовых убежищ, потому что брату стало опасно бродить по лесу, демонстрируя ауру. Конечно, можно было и его искупать в слизи, как это сразу после расставания сделал я, но издеваться над чутким волчьим обонянием было бы жестоко.

Дальше я побежал уже на своих двоих, внимательно поглядывая по сторонам. С собой взял лишь самое необходимое – немного еды, воды и минимум оружия. Даже лук не прихватил, потому что он был слишком громоздким, а тяжелые стрелы с наконечниками из льдистой стали, которые выручали меня всю весну и большую часть лета, тем более были бесполезны. От привычной амуниции тоже решил отказаться, сейчас мне нужна была скорость и неприметность. Тогда как с кольчугой вечно какие-то сложности: то кольца звякнут, то ножны по железу скребут. К тому же в бой я вступать не собирался – все, что от меня требовалось, это пройти как можно дальше, посмотреть, что там и как, а затем так же тихо вернуться. Шуметь мы будем потом. Когда поймем, где это лучше сделать. А до тех пор я всего лишь тень… угу, снова. Но даже граф не подозревал, что быть тенью – именно то, что я умею лучше всего.

На протяжении последующих полутора суток меня никто не тревожил.

Охотясь на третьей линии, мы изрядно наследили и, похоже, заставили медуз себя уважать. Драхтов на моем пути почти не встретилось, хотя следов на земле после них осталось море. Твари без поводков встречались, но редко и никакого внимания ко мне не проявляли. Даже охотники не преградили мне путь, потому что бегали быстро, сосредоточенно и были заняты своими делами.

Однако лишь на исходе третьего дня я понял, почему это – оказывается, твари не просто так спешили убраться подальше от разоренных нами гнезд. Все, кто уцелел после наших набегов, сосредоточились вокруг следующего ряда медузьих убежищ. И местные и те, кого мы еще не добили. Причем стояли они так плотно, что, забравшись на дерево и увидев протянувшуюся от края до края сплошную шевелящуюся массу, я мысленно ухмыльнулся.

Неужто мы так напугали хозяев, что они стали опасаться отпускать от себя подчиненных дальше, чем на несколько рисаннов? И неужто медузы настолько разнервничались, что стали собирать вокруг себя тех, кто чудом уцелел после последней бойни? Вон сколько тут драхтов без поводков! В первой линии стоят, как наспех выставленное и плохо организованное пушечное мясо. Во втором ряду нервно расхаживают охотники. Метрах в двадцати пяти друг от друга. Почти идеально ровной цепочкой, протянувшейся далеко в обе стороны. Еще дальше, на некотором расстоянии от них, снова виднеются драхты. Простые работяги, но в таком огромном количестве, что нечего и думать проскочить мимо них незамеченным.

М-да. Да это же заградительный отряд, не иначе. Похоже, мы и впрямь произвели впечатление.

За соратников и наши общие достижения при виде этой умилительной картины я даже чуточку порадовался. А вот лично за себя обеспокоился: как там пройти-то, если драхты стояли плотными рядами, причем так, что между ними даже зайчику было бы непросто протиснуться? И ладно если бы они встали кольцом вокруг очередного логова. Обогнул этих оловянных солдатиков и все дела. Но нет. Помимо того что эта хитиновая рать даже не тройным, а десятерным кольцом окружала огромную лужу, так они и в обе стороны протянулись в четыре ряда! Судя по всему, до следующего логова. А то, вероятно, и дальше. Так что хрен нам, а не аккуратно вычищенный сектор. С таким построением все хозяева всполошатся разом, и тронь мы хоть одно логово, они тут же покажут нам кузькину мать.

«Правильно мы сделали, что сюда не сунулись, – подумал я, по достоинству оценив возникшее препятствие. – И деревьев-то около логова мало. По верхам никак не пройти».

Но не ломиться же сквозь созданный драхтами строй в открытую? Похоже, надо искать другой путь. Нет, не обходной, потому что в нем, скорее всего, нет смысла, а нестандартный.

Немного посидев на ветке и прикинув возможные варианты, я спустился с дерева, тихонько отполз назад, после чего снова поднялся на ноги и рысью помчался на север. По пути нос к носу столкнулся с одиноким драхтом. И, обнаружив, что у безучастно бродящего меж деревьев монстра нет поводка, резко затормозил.

Осенившая меня идея была, конечно, дурацкой, но чем Рам не шутит! Вдруг получится? Подумаешь, драхт… Собака она и есть собака, особенно если дрессированная. И какая разница, в чьей руке окажется поводок?

Подкравшись к бестолково топчущейся твари со спины, я обшарил глазами землю вокруг его хвоста и, с трудом отыскав волочащийся за ним обрывок нити, цапнул пятерней за поводок.

Драхт вздрогнул всем телом и настороженно замер. По уродливому телу пробежала судорога. А я машинально коснулся его мыслью, как недавно Ворчуна, и успокаивающе подумал:

«Хороший песик, хороший… Стой на месте, сука, или я тебя вырублю».

Кошмарная голова стремительно повернулась, и меня окатило целой гаммой непривычных ощущений: удивлением, растерянностью, недоумением и, наконец, голодом. Мерзкое сосущее чувство под ложечкой и звон в ушах, какой бывает, когда находишься на грани голодного обморока.

Блин. Это что же, он поэтому такой квелый?

Я спохватился и послал по поводку короткий успокаивающий импульс на пару с небольшой порцией силы, и вот тогда драхт содрогнулся во второй раз, после чего смиренно улегся на землю и, вытянув морду, пустил целую лужу липкой слюны.

«Х-хороший песик, – повторил я, чуть не закашлявшись от поднявшегося смрада. – Давай-ка, полежи тут, я сейчас тебе компанию найду».

Спустя пару часов под деревом лежало уже пять радостно пускающих слюни «песиков», которые жадно пожирали мои резервы. Впрочем, чему удивляться? Если когда-то для их создания потребовалась темная магия, то почему бы им не быть от нее зависимыми? Правда, они могли обходиться и любыми другими видами энергии, это мы уже выяснили. Но то, что производил я, им определенно нравилось больше, поэтому каждую новую порцию силы они встречали блаженным урчанием.