Лесса Каури - Золушки в опасности [СИ litres]

Она замолчала. Йож и Виньо не знали и о том, что Тариши больше не было в живых.

– Дело говорит уважаемая рубака, – согласился Ягорай. – Предлагаю незамедлительно отправиться к Йожу. Все равно сна теперь не в одном глазу!

– Точно, – хмыкнула Тори, – а можно его потрогать, артефакт этот?

Никто не успел ничего сказать, как раздался громкий хлопок, и гномеллу отшвырнуло в сторону. В полете она умудрилась уцепиться за старшую сестру, так что на пол, под грохот доспехов и вооружения, повалились они обе.

– Тори! – воскликнула Вита, бросаясь к ним. – Тори, с тобой все в порядке?

– С ней все в порядке, она лежит на мне, – глухим голосом сообщила Руф. – Сестра, слезь с меня сейчас же!

– Мои ноги! – простонала та. – Мои руки! Я их не чувствую!

Подскочившие Яго и Альперт стащили младшую рубаку на пол и уложили лицом вверх. Вита, опустившись на корточки, повела ладонями над ее телом, пытаясь понять, какие повреждения получила гномелла.

– Что с ней? – Руф, сидя на полу, с волнением следила за тем, что делает волшебница.

– Слава Богам, ничего! – Вителья опустила руки. – Кратковременный паралич конечностей, который скоро пройдет.

– Ох, уважаемая Торусилья, разве никто не говорил вам, что нельзя трогать незнакомые артефакты! – воскликнул Альперт.

– Ну Дробушек-то трогает? А мне почему нельзя? – возмутилась младшая рубака.

– А и правда! – пробормотал Яго, быстро подошел к Дробушу и дотронулся до иглы.

Спустя мгновение он лежал без движения в противоположном углу комнаты.

– Яго! – возмутилась Вита, и не успела опомниться, как Альперт, пробормотав: «Теперь моя очередь!», сделал то же самое.

В комнате стало одним парализованным больше.

Вителья и Руф обменялись ошеломленными взглядами.

– Я к этой гадости не прикоснусь, – сообщила ей старшая рубака. – Нам, простым гномам, имеющим свою голову на плечах, такого счастья не надобно!

И она сердито посмотрела на сестру. Тори виновато отвела взгляд.

– Ну, тогда я! – храбро заявила Вителья, подошла к Дробушу и кончиком указательного пальца коснулась до артефакта.

И…

Ничего не произошло.

Волшебница осторожно взяла «проволоку» и повертела перед глазами. Странный металл – если это был металл! – казался раскаленным и едва уловимо светился, но на ощупь был холоден, словно хранился в глыбе льда. На утолщенном конце артефакта было узкое вертикальное отверстие, другой его конец был заострен.

– Игла и есть, – заворчал Дробуш. – Вита, прости, я не хотел!

– Все нормально, Дробушек, – пробормотала она в ответ. – Ничего страшного эта вещь из другого мира пока не сделала, зато мы уяснили, что трогать ее не стоит никому, кроме тебя и меня.

«И меня! – раздался в ее сознании безмолвный голос. – Ну и еще некоторых товарищей, о которых знать тебе, моя жрица, еще рано!»

«Ты знаешь, что это такое?» – мысленно воскликнула волшебница.

«Конечно, знаю, – хихикнул божок, – но не скажу».

И пропал.

– Паразит! – одними губами сказал Дробуш, и Вителья была склонна с ним согласиться.

Немного подумав, она воткнула иглу под воротник куртки так, чтобы ее не было заметно, и повернулась к остальным. Тори, кряхтя и потирая отбитые об сестру места, уже поднималась с пола. Яго делал попытки встать. Альперт пока лежал неподвижно.

– Готовы? – спросила Вита и плавно повела руками, готовясь открыть портал.

Рубаки, не сговариваясь, подошли к Альперту и вздернули его на ноги.

– Благодарю! – повиснув на их крепких плечах, выдавил маг.

В открывшемся портале, словно в окошке, виднелось крыльцо дома.

Крыльцо, на котором выкуривал перед работой утреннюю трубочку почтенный Синих гор мастер Йожевиж Агатский.

Крыльцо пустовало, окна были закрыты ставнями, а из трубы не шел дым. Сердце Виты в буквальном смысле ушло в пятки. Конечно, Йож, как любой уважающий себя мастер, мог постоять за семью, да и Виньо прекрасно управлялась с луком. Но что такое двое даже очень опытных гномов против оравы бешеных оборотней?

– Яго! – вдруг раздался знакомый голос. – Вита! Дробуш!

Волшебница обернулась. К ним спешили вооруженный до зубов Йож и Виньо с верным луком за плечами.

– Други! Как я рад вас видеть! – возгласил гном и… замолчал.

– А где Тариша? – дрогнувшим голосом спросила Виньо.

Вгляделась в застывшее лицо Вительи, села на крыльцо и закрыла лицо руками.

– Рай? – осторожно спросил Йожевиж у Яго.

– Тяжело ранен, но выживет, – ответил тот. – Грой придет позже… Эта пара дней была для нас очень непростой. А как у вас? Где вы были?

– Когда началась заварушка, Его Сиятельство Арбиддон Снежский приказал нам с семьями укрыться в посольстве. Здание каменное, окна забраны решетками – оборотней мы могли не бояться. Только после того, как официально объявили, что с бешеными покончено, он разрешил разойтись, – пояснил Йож, с болью поглядывая на рыдающую Виньо, которую успокаивала Тори.

Вителья стояла в стороне, напряженная как струна. Казалось, она и хочет, и не может подойти, чтобы обнять и утешить подругу.

– Что произошло? – глазами указав на волшебницу, шепотом спросил Йож.

– Пригласишь нас с в дом, уважаемый мастер? – вмешалась Руфусилья.

– Ой, простите, уважаемая рубака! – спохватился гном. – Что-то я совсем растерялся от всех этих событий! Сейчас заварим морсу, да и в кладовке что-нибудь найдется.

Спустя некоторое время чайник весело свистел на печке, а на столе появились ломти хлеба, нарезанные ветчина и сыр, зелень.

Виньо немного успокоилась, но все равно продолжала всхлипывать и вытирать слезы.

Когда все уселись за стол, пустые места, которые обычно занимали Дикрай с Таришей и Грой безжалостно бросились в глаза. Вита глотнула горячего морсу, который разлила Виньо, выдохнула, словно собиралась броситься в холодную воду, и произнесла:

– Не знаю, простишь ли ты меня, уважаемая Виньовинья Агатская, за то, что я сделала, но хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Если после ты или Йож перестанете со мной общаться – я пойму и приму.

– Вита, ты меня пугаешь, – пробормотала бледная гномелла и села рядом с мужем, приготовившись слушать рассказ.

О событиях прошедших дня и ночи Вита рассказывала кратко и без эмоций. Ее голос лишь чуть изменился, когда она говорила о том, последнем залпе малопушек, грохот которого все еще стоял у нее ушах. Она боялась постыдно расплакаться, а ведь боевому магу такое не к лицу! Поэтому представляла себя архимагистром и старалась говорить, используя те холодные и отстраненные интонации, которые часто слышала от Никорин.

Когда волшебница замолчала, в комнате воцарилась тишина. Виньо перестала шмыгать носом, и теперь сидела с прямой спиной, расширенными от волнения зрачками уставившись на Вителью.