Владимир Привалов - Почетный пленник [litres]

«Третьего месяца лета. Второго дня.

Раб, именуемый Клоп. Восемьдесят шесть бурдюков.

Раб, именуемый Егер. Восемьдесят шесть бурдюков.

Раб, именуемый Киор. Восемьдесят шесть бурдюков».

О да! Ему знакомы эти трое – ведь он сам выбрал их. Три раба, три опоры моста, который приведет его к новой жизни! К свободной и богатой жизни! Увы, но вернуться к прежнему порядку дел нельзя. Никак нельзя: некуда ему возвращаться!

А как была хороша старая жизнь у Арратоя! Грех жаловаться! В меру опасностей, в меру достатка. Налаженная торговля и отличные перспективы. Арратой был правой рукой своего дяди – купца Аркобы. Дядя – будь его посмертный путь прям и легок – выкупил у Империи право торговли с Дорчариан. Отвалил немало золотых в казну Империи и раздал немало взяток добрым людям, чтоб их клиббы за мошонку кусали, как говорят в горах. Торговля с дорча – это тот же Колодец. Только полный не земляного масла, а золота. Носи, что называется, только не надорвись. И Торговому союзу долю заносить не забывай.

Согласно имперским уложениям, которым уже больше полутора веков, торговать с Империей горцы не могли. И ввозить свои товары в имперские пределы им запрещено. А вот покупать имперские товары самим – пожалуйста. За звонкую монету – сколько угодно. А свои товары: меха, воск, мед, шерсть – ни-ни. Только через имперских купцов. Которые, понятно, скупали товары по одной цене, а продавали по другой. Уж друг с другом-то купцы договорятся, а козопасам деваться все равно некуда… А поскольку денег у горцев отродясь не водилось, то совершали, как правило, обмен. И прибыль у купца от этого лишь росла.

Вот голова у дяди и закружилась. А вслед за дядей и у Арратоя тоже. Вложились они в морскую торговлю. Новый корабль, постройка, один и тот же маршрут по десятилетиями хоженному, проверенному пути… Дядя вложил десятые доли, а Арратой – все. И дом заложил, и долгов набрал…

Корабль построили, спустили на воду, загрузили товарами. Вскоре прибыла голубиной почтой весть о том, что корабль прибыл и разгружен. Что погружен новый товар. Что корабль отошел. А потом все рухнуло в бездну. Шторм, разбитый корабль, утерянный товар. И разрушенная жизнь.

Арратой потерял свободу, став долговым рабом. А дядя потерял жизнь. Если бы не это, он заплатил бы долги племянника, ведь с ним они заработали бы куда больше… Но сердце его не выдержало, а братцы-наследники не захотели знаться с долговым рабом. И с торговлей покончили, остолопы. Начали проматывать наследство.

У ростовщика, что ссужал ему деньги, должников имелось немало. В том числе и тех, кто заплатить по долгам не могли. Потому и целая долговая тюрьма имелась. Вот в ней-то Арратоя и заковали в железо. При нем внесли все изменения в его статус, который он с покорностью перед неумолимой судьбой подтвердил. Отправили изменения при свидетелях городскому судье, а тот – в Арну. И все: был свободным, стал рабом.

«Отбегался…» – думал он тогда, ожидая рабского рынка, сидя за решеткой с такими же бедолагами. Впрочем, их было немного. Однако в тот же день в комнату при тюрьме его вызвал человек неприглядной наружности и стал задавать вопросы. Читал их он по бумажке, что-то черкая в ней. И не особенно это скрывая.

– Арратой, помощник купца, верно?

– Да, господин.

– Торговля в горах Дорчариан, верно?

– Да, мой господин.

– Отличное знание языка дорча, так?

– Да, мой господин.

А вот дальше произошло малообъяснимое. Невзрачный человечек достал откуда-то из-под полы и протянул ему свиток, запечатанный черным воском – пчелиным воском, смешанным с сажей, – демонстративно отвернулся и сказал:

– Читай, мне нужно услышать от тебя ответ: да или нет.

Арратой прочитал. И перечитал. И, более не думая, ответил:

– Да!

В провинции Атариан, где он родился и прожил по сей день, рабов было немного. Да, были. И городские рабы, и рабы провинции. Были имперские рабы. Были рабы у знати и у богатых людей. Но их было немного.

Что тому причиной, всем известно. Соседи – Дорчариан. Сами они становиться рабами не хотели, и рабство у них не прижилось. Горцы держали рабов, но их сажали за общий стол, обращались по имени, женили и выдавали замуж, давали вольную…

А вот таинственный Колодец и шахты где-то далеко в горах за долиной Дорчариан требовали рабов постоянно. Поэтому из провинции выгребали всех: пойманных воров, грабителей, убийц, должников, военнопленных – всех, до кого дотягивалась длань имперского правосудия. Их сбивали в караваны и отправляли в сторону долины. Дорожная стража Атариан без дела не сидела. Поговаривали, что за каждый караван, который проходил по землям горцев, Империя платила дорча кругленькую сумму.

Неудивительно, что при таком постоянном дефиците рабство в Атариан не приобрело широкого размаха. Не то что в столице! В сияющей Арне рабов, по слухам, было едва ли не больше, чем самих граждан. Брадобреи, купальщики, гардеробщики, чтецы, выделыватели пергамента и варщики бумаги, кораблестроители, пряхи, швеи!..

Для приема пищи господином трудились: рабы-повара основных блюд, рабы-повара для пирогов, рабы-повара для паштетов, рабы-пекари, рабы-хранители столового серебра; рабы, что накрывали на стол; рабы, что накладывали кушанье; рабы, что пробовали… От разнообразия всей этой оравы у обычного жителя Атариан голова шла кругом.

Арратою предложили в этом свитке иное. То, о чем никто другой из рабов доселе не слышал. Раб-соглядатай. Соглядатай-раб.

Арратой знает дорча? Ему и предписывалось работать в горах Дорчариан.

Арратой великолепно знает счет и труды древних риторов? Отлично, ему нужно будет составлять отчеты. Правда, кратко и по существу.

Ко всему прочему, было написано, что язык стоит держать за зубами, что назначать его будут на разные должности, о чем в посланиях ему будет сообщено…

Между строк Арратой прочитал, что и отказываться ему не стоит, так как выйти из этой комнаты на своих двоих он сможет, только если даст однозначный, правильный ответ.

Потому он, отложив свиток в сторону, коротко ответил:

– Да.

– Отлично, – ответил собеседник и бросил свиток в широкую каменную чашу, поднеся к ней головню.

Свиток скукожился от жара и вспыхнул. Незнакомец дождался, пока он догорит. Потом разворошил сгоревшие остатки свитка и выложил перед Арратоем маленькую деревянную решетку.

– Эту вещь тебе стоит беречь как зеницу ока. Если у кого возникнут вопросы, что это, ты скажешь, что амулет.

– Понятно, – послушно сказал Арратой, вешая решетку на шею. – Амулет.

– Когда придет письмо, ты положишь поверх него решетку и увидишь истинное сообщение. Понятно?

– Я слышал о подобном, мой господин, – ответил Арратой.

– Хорошо, – и он опять отметил что-то в своих бумагах. – На этом моя работа заканчивается. А твоя работа в горах начинается. И вскоре тебе придет письмо, ты приложишь поверх текста свою решетку и получишь сообщение.