Холли Блэк - Королева ничего [litres]

Не могу представить себе письмо от Кардана. Каким оно было – коротким и официальным? Полным слухов и сплетен? Залитым вином? Или вся эта история с письмами – очередной трюк, еще одна западня?

Разумеется, трюк.

Что бы ни было у Кардана на уме, он наверняка уверен, что я заодно с Мадоком. И это беспокоит меня, хотя в принципе не должно.

– Главной задачей твоего отца было вытащить тебя оттуда, – напоминает мне Ориана.

– Но не только же это, верно? – говорю я. – Он не мог устроить нападение на дворец Эльфхейма только ради меня одной.

Мои мысли не слушаются меня, бестолково носятся друг за другом. Я больше ни в чем не уверена.

– Я не спрашивала Мадока о его планах, – уклончиво отвечает она. – И ты не должна.

А я уже и забыла, каково это, когда тобой командует Ориана. Она всегда ведет себя так, словно мое любопытство должно немедленно вызвать какой-то скандал в нашей семье. Особенно раздражает такое обращение сейчас, когда ее муж украл у Верховного короля половину армии и планирует против него переворот с целью захватить власть.

У меня в голове эхом звучат слова Гримы Мог: «Двор Зубов отдал себя в руки старого Главного генерала – твоего отца – и шайки других изменников. Из достоверных источников мне известно, что твой Верховный король будет свергнут еще до следующего полнолуния».

Теперь они кажутся мне гораздо более убедительными, чем прежде.

Но поскольку предполагается, что я Тарин, предпочитаю ничего не отвечать. Почти сразу лицо Орианы выражает сочувствие, и она говорит:

– Сейчас для тебя самое главное – это отдых. Понимаю, что прятаться в лесу – это последнее, что тебе нужно после потери Локка.

– Да, – говорю я. – Много на меня свалилось всего. Думаю, что если все в порядке, мне действительно следует отдохнуть немного.

Ориана протягивает руку и нежным движением отводит назад упавшую мне на лоб прядь. Я знаю, что она не сделала бы этого, если бы знала, что я Джуд. Тарин обожает Ориану, они с ней близки, а я – нет.

На это есть много причин. Не последняя из них – то, что я помогла спрятать Оука в мире смертных, подальше от короны. С тех пор Ориана стала благодарна мне, но и обиделась при этом тоже. А в Тарин, я думаю, она видит человека, которого легко может понять. Возможно, Тарин действительно родственная душа с Орианой, хотя… Хотя убийство Локка ставит это под сомнение, как, впрочем, и все, что я, казалось, знала о своей сестре-близнеце.

Закрываю глаза. Понимаю, что надо бы поломать голову над тем, как убраться отсюда, но вместо этого засыпаю.

В следующий раз я просыпаюсь в карете, которая куда-то катит. Напротив меня сидят Мадок и Ориана. Занавески на окнах задернуты, но я слышу звуки совершающего переход военного лагеря – цокот конских копыт, тяжелые шаги солдат. Слышу также характерное рычание гоблинов, окликающих друг друга.

Смотрю на красный берет – моего отчима и убийцу моего родного отца. Замечаю щетину на его небритом в течение нескольких дней лице. На его знакомом, нечеловеческом лице. Мадок выглядит очень уставшим.

– Проснулась, наконец? – с улыбкой спрашивает он меня, показывая свои зубы. Увидев их, я без особого удовольствия вспоминаю Гриму Мог.

Пытаюсь выпрямиться и улыбнуться в ответ. Уж не знаю, из-за супа я отключилась или все еще действовала та отвратительная сладкая дрянь, которой заставил меня надышаться Мадок, но я совершенно не помню, как меня сажали в карету.

– Долго я проспала? – спрашиваю я.

– С момента дознания, которое выдумал Верховный король, прошло уже три дня, – небрежно машет рукой Мадок.

У меня кружится голова, и я опасаюсь ляпнуть что-нибудь невпопад, благодаря чему меня сразу разоблачат. То, что я с такой легкостью теряю сознание, работает на меня – так мне легче прикидываться моей сестрой. До того, как попасть в плен в Подводный мир, я приучала свой организм быть невосприимчивым к ядам, но теперь, похоже, стала такой же уязвимой для них, как Тарин.

Если мне удастся держать себя в руках, то я, наверное, смогу сбежать, оставшись неузнанной. Прикидываю, что именно из разговора с Мадоком могло бы в первую очередь заинтересовать Тарин. Наверное, то, что связано с – Локком.

– Я сказала им, что не делала этого, – сделав глубокий вдох, говорю я. – На меня даже чары навели, я сама настояла на этом.

Судя по его взгляду, Мадок смотрит на меня сейчас не как на лгунью, выдающую себя за свою сестру, но просто как на идиотку.

– Сомневаюсь в том, что этот мальчишка-король предполагал выпустить тебя живой из своего дворца, – говорит он. – Он очень старался удержать тебя.

– Кто? Кардан?

Что-то не похоже это на него.

– Половина моих рыцарей полегла там, – мрачно сообщает мне Мадок. – Внутрь мы проникли без особого труда, но затем тронный зал внезапно сам собой замкнулся вокруг нас. Двери трещали и сжимались. Лозы и корни преграждали нам путь, тянулись к нашим шеям, стремясь сломать их или задушить.

Я довольно долгое время молчу, прежде чем спросить:

– И все это вызвал Верховный король?

Не могу поверить, чтобы это сделал Кардан, которого я оставила одного в апартаментах. Его самого тогда впору было защищать.

– Его охрана хорошо обучена и хорошо подобрана, а сам он знает свою силу. Я рад, что сумел прощупать Кардана, прежде чем идти против него всерьез.

– А ты уверен, что это вообще мудро – идти против него? – осторожно спрашиваю я. Возможно, это и не совсем то, что сказала бы на моем месте Тарин, но зато уж точно не то, что сказала бы я.

– Мудрость – удел слабых, – отвечает Мадок. – И крайне редко помогает им так, как они на то надеются. Вот ты, например. Какой бы мудрой ты ни была, а за Локка замуж вышла. Разумеется, с тех пор ты стала мудрее. Настолько мудрее, что, возможно, сделала себя вдовой.

Ориана кладет свою руку ему на колено – предупреждающий жест.

– А что? – громко смеется Мадок. – Я никогда не скрывал, что мне совершенно не нравится этот мальчишка. И не ждите, что я стану его оплакивать.

Интересно, стал бы он так смеяться, если бы узнал, что Тарин действительно убила Локка? Впрочем, кого я хочу обмануть? Конечно, смеялся бы, даже еще громче, наверное. Хохотал бы до тошноты.

Наконец наша карета останавливается, Мадок выскакивает наружу и сразу окликает своих солдат. Я выскальзываю следом за ним и осматриваюсь вокруг. Мне все незнакомо – и здешний пейзаж, и открывшийся передо мной военный лагерь.

Землю покрывает снег, на нем разведены большие костры и натянуты палатки. Некоторые из них сделаны из звериных шкур, другие из разноцветных тканей – холстины, шерсти и даже шелка. Но больше всего меня поражают огромные размеры лагеря, полного вооруженных солдат, в любой момент готовых выступить против Верховного короля. За лагерем, чуть западнее его, поднимается гора, склон которой покрыт густой порослью елей. Рядом с горой приютилась крошечная застава – единственная палатка и несколько солдат.