Холли Блэк - Королева ничего [litres]

– Верно, – киваю я. – Ему пришлось сдвинуть вперед все свои планы.

Когда я покидала лагерь, меч был еще далек от завершения. И Мадок, разумеется, был в ярости от того, что ему приходится приступать к действиям раньше, чем будет полностью готово его чудо-оружие.

Не верю, будто Мадоку известно о том, что я – королева. Не думаю, будто ему вообще известно о том, что я жива. И это чего-то да стоит.

– Если Совет узнает, что мы задержали того, кто организовал покушение на Орлаг, то плохо дело, – с неожиданной решительностью говорит Кардан. – Они станут уговаривать меня передать тебя в Подводное королевство, чтобы извлечь из этого выгоду для Эльфхейма. Никасия рано или поздно узнает о том, что ты у нас в руках, это лишь вопрос времени. Так что давай мы возьмем тебя назад во дворец и передадим на попечение Бомбы. Пусть она решает, что с тобой делать.

– Очень хорошо, – безропотно и даже с облегчением соглашается Призрак.

Кардан вновь подзывает карету. Тарин, зевая, забирается внутрь и садится рядом с Призраком.

Я прислоняюсь головой к окошку и вполуха слушаю, как Кардан уговаривает мою сестру рассказать ему немного больше о мире смертных. По-моему, его восхищают описания заляпанных грязью машин с их безумно яркими красками и необычных сладостей. Где-то на середине ее рассказа о жевательных червячках мы приезжаем во дворец и высаживаемся из кареты.

– Я провожу Призрака туда, где он будет находиться, – говорит мне Кардан. – А тебе, Джуд, надо отдохнуть.

Мне кажется невероятным, что лишь сегодня я проснулась от своего сна, что лишь сегодня Бомба сняла у меня швы.

– Я провожу тебя до твоих комнат, – с заговорщицкой ноткой в голосе говорит Тарин и ведет меня в сторону королевских апартаментов.

Идем с ней через зал, за нами на положенном расстоянии шагают двое королевских охранников.

– Ты ему веришь? – шепотом спрашивает Тарин, когда Кардан оказывается достаточно далеко, чтобы слышать нас.

– Иногда, – соглашаюсь я.

– Он был таким милым, когда мы ехали в карете, – сочувственно смотрит на меня Тарин. – Я и не знала, что он может быть – душкой.

Эти слова заставляют меня рассмеяться. А возле двери в мои комнаты она берет меня за руку и говорит:

– А ведь он, знаешь ли, разговаривая со мной, пытался произвести впечатление на тебя.

– А мне показалось, что ему просто интересно было узнать о необычных сладостях.

– Нет, – трясет головой сестра. – Он хочет нравиться тебе. Но он, конечно, не должен тебе нравиться только потому, что ему так хочется.

Затем она покидает меня, и я одна вхожу в громадные королевские покои.

Снимаю с себя платье и вешаю его на ширму. Нахожу и беру еще одну экстравагантную рубашку Кардана с пышными гофрированными рукавами, надеваю ее и забираюсь в огромную кровать.

Мое сердце отчаянно бьется в груди, пока я натягиваю на плечи покрывало, на котором вышита сцена охоты на оленя.

Наш брак – это альянс. Договор. Сделка. Вновь и вновь повторяю себе, что это так, только так и никак иначе. Пытаюсь убедить себя в том, что влечение Кардана ко мне всегда было смешано с долей отвращения и что лучше мне обойтись без всего этого.

Засыпаю, ожидая услышать, как открывается дверь, услышать его шаги по деревянному полу.

Просыпаюсь по-прежнему в одиночестве. Лампы не зажжены. Подушки не тронуты. Ничего не изменилось. Сажусь в постели.

Возможно, остаток утра и день он провел во Дворе Теней, играя в дартс с Призраком и проверяя, как там идут дела у Таракана. Но гораздо легче мне представить его в большом зале – пьяным, сидящим, глядя на остатки ночного кутежа, который он устроил для того, чтобы только не приходить в королевскую спальню и не ложиться в постель рядом со мной.

Стук в дверь заставляет меня найти один из домашних халатов Кардана и торопливо накинуть его поверх рубашки, в которой я спала.

Дверь распахивается, и на пороге появляется Рандалин.

– Миледи, – резким, неприятным тоном говорит он. – Нам с вами нужно многое обсудить.

Я плотнее запахиваю халат. Советнику должно быть известно, что Кардана со мной нет, раз он так бесцеремонно вваливается, но я не спрашиваю Рандалина, а где же, собственно, мой муж, не доставляю ему такого удовольствия.

Невольно вспоминаю слова Бомбы: «Ты Верховная королева Эльфхейма, вот и веди себя соответственно».

Однако это весьма трудно – вести себя как королева, не стесняясь того, что ты не одета, не причесана, и даже зубы у тебя еще не чищены после сна. Очень трудно быть величественной в такой момент.

– О чем, как вы полагаете, мы должны с вами поговорить? – как можно холоднее спрашиваю я.

Думаю, Бомба посоветовала бы мне вышвырнуть его за дверь.

Эльф вползает в комнату, раздутый от ощущения собственной значимости, не мигая смотрит на меня своими суровыми козлиными глазами сквозь очки в металлической оправе. Его бараньи рога до блеска начищены. Рандалин ковыляет к дивану и садится на него.

Я подхожу к двери, открываю ее и вижу двух стоящих за ней рыцарей, которых не знаю в лицо. Иными словами, они точно не из личной охраны Кардана – те, должно быть, находятся сейчас рядом с королем. Эти же, возле двери, похоже, не слишком преуспели по службе, они плохо обучены и не смеют остановить такую важную шишку, как член Совета. Но рядом с ними я также замечаю Фанд. Увидев меня, она выпрямляется по стойке «смирно».

– У тебя новое сообщение для меня? – спрашиваю я ее.

Фанд отрицательно качает головой.

Теперь я поворачиваюсь к охранникам и строго спрашиваю их:

– Кто позволил советнику войти сюда без моего разрешения?

Охранники испуганно смотрят на меня, один из них начинает что-то бессвязно бормотать в ответ.

– Я им говорила, что его нельзя пропускать, – прерывает его Фанд. – Знаете, вам нужен кто-то более толковый, чтобы охранять и вас, и вашу дверь. Позвольте мне стать вашим телохранителем. Вы меня знаете. И на что я способна, знаете тоже. Честно говоря, я жду здесь, в надежде…

Я вспоминаю, как мне самой хотелось получить место в королевской охране, стать личным телохранителем одной из принцесс. Но понимаю и то, почему подобного назначения до сих пор не получила Фанд – слишком молода и слишком смела на язык, чему имеется немало подтверждений.

– Да, – говорю я. – Отныне, Фанд, можешь считать себя моим первым личным телохранителем.

Поскольку личной охраны у меня до Фанд никогда не было, я, честно говоря, не знаю, что мне дальше с нею делать.

– Дубом и пеплом, терном и рябиной клянусь преданно и верно служить вам до самой моей смерти, – поспешно произносит она слова клятвы и тут же интересуется: – А теперь не желаете ли, чтобы я выпроводила советника из ваших апартаментов?