Александра Кристо - Это гиблое место

– По одному в год? – разочарованно уточнил Уэсли.

– Такова священная магия.

– И она не очень-то нам поможет.

Асиз улыбнулась. Уэсли сердито посмотрел на нее.

– Нам понадобится кровь, – сказал Арджун. – Чтобы понять, сочтет ли тебя Непостижимый Бог достойным.

Он указал на Уэсли своим четырехлезвийным мечом.

Это было безумие. Возможность обладать силой Мастеров, когда они пойдут против Главы… это звучало слишком круто, чтобы Уэсли мог пройти это испытание. Смотрящий сделал шаг к Арджуну, но ощутил, что кто-то тянет его назад.

Несколько мгновений юноша не мог понять, кто решил оказаться столь глупым и попытаться удержать его, Уэсли Торнтона Уолкотта, от того, на что он уже решился. Но прикосновение несло в себе знакомое тепло. Когда юноша опустил голову, то увидел руку Тавии. Фокусница крепко сжимала его запястье.

Ее пальцы закрывали часть шрамов на коже Уэсли. На миг ему представилось, что этих шрамов нет вовсе. Перед внутренним взором парня встали детские годы, когда он дорожил своими воспоминаниями и грустил о том, что позабыл.

Хватка Тавии усилилась, удерживая его на месте. Девушка так редко касалась его, что Уэсли даже забыл спросить, почему она сделала это сейчас.

– Ты идиот, – сказала Тавия. Это мгновенно разрушило чары. Уэсли стряхнул ее руку.

– Очаровательна, как всегда.

– Во имя Сонма Богов, Уэсли, ты не можешь доверять первому попавшемуся типу с мечом, который требует твою кровь для какого-то там ритуала.

– Если тебя это беспокоит, я тронут. Но я большой мальчик и сам могу принять решение.

– Именно это меня и беспокоит. Ты принимаешь худшее из решений. – Тавия обошла его и обратилась к Арджуну: – Пусть это буду я. На тот случай, если вы планируете отравить нашего бесстрашного вождя. Если он умрет, то так и не позволит мне услышать, чем все это закончится.

Но голос девушки дрожал так явственно, что Уэсли едва не расхохотался.

Тавия не хотела быть Мастером – даже поддельным и даже на некоторое время. Не потому, что не любила магию и не хотела получить побольше этой магии – фокусница не желала быть обязанной кому бы то ни было. Тавия не хотела идти на такой риск – ведь тогда ей будет что терять.

В этом и заключалась особенность Тавии. Она хотела заслужить все, чтобы это никто не смог отнять – в то время как Уэсли довольствовался иным: достаточно крепко вцепиться в то, что у него есть, чтобы никто даже не посмел посягнуть на собственность парня.

Он протиснулся мимо фокусницы и сказал:

– Если ты умрешь, то всю вечность будешь преследовать меня. И кроме того, я стал смотрящим не потому, что избегал риска.

И будь он проклят, если позволит Тавии подвергнуться риску вместо него. Прежде чем она успела возразить, Уэсли поднес руку к зазубренному краю клинка Арджуна.

В конце концов, это был всего лишь очередной шрам в дополнение к коллекции.

Арджун передал клинок своей Госпоже.

– Она изменит цвет, если у тебя есть потенциал к тому, чтобы стать Сосудом, – объяснил Арджун. Уэсли кивнул.

Асиз позволила крови стечь с клинка в небольшую чашу.

Саксони смотрела на это чуть в стороне с печальным видом. Это дало Уэсли понять: она не одобряет, что такой, как он, может уподобиться Мастерице. Девушка считает смотрящего недостаточно хорошим для владения истинной магией.

Гранкийский Род в один голос затянул мелодию без слов над чашей с кровью Уэсли. Их тела раскачивались взад-вперед. Магия вращалась в воздухе, словно веретено, вытягивая нить откуда-то из-за пределов комнаты.

Воздух стал горячим. Собственная кожа казалась Уэсли липкой. Он сделал глубокий вдох, стараясь сосредоточить внимание на комнате и людях в ней, а не на том, что юноша чувствует себя так, словно его последовательно окунают в крутой кипяток. Уэсли инстинктивно провел ладонью по шрамам на запястье. Они казались горячее, чем остальная кожа, Уэсли казалось, что он чувствует запах паленой плоти от них.

«Ближе, – проворковала девушка-призрак в его сознании. – Подойди ближе».

Асиз произнесла несколько непонятных ему слов на ренийском языке и подняла с пола щепоть магической пыли, чтобы бросить в чашу.

Кровь Уэсли пошла рябью.

Если это сработает, он станет Мастером.

Если бы Уэсли волновало мнение покинутой им семьи, этим парень доказал бы им, что стоит кое-чего. Что он не какая-то мелкая сошка, а важная персона.

Асиз подняла чашу и зашептала над ней. Ее слова уносились ветром, который перебирал волосы Уэсли.

Он поднял руку, чтобы смахнуть их с лица. Когда Уэсли ощутил, как они шевелятся на затылке и щекочут шею, то выругался про себя.

Похоже, магия крови была неприятной.

В комнате царила напряженная атмосфера. Все ожидали, пока решится судьба Уэсли. И вдруг он осознал, о чем все думают: менее всего смотрящему Крейдже необходимо тешить свое самолюбие. Данте Эшвуд – наглядный пример того, что случается, когда такие люди, как Уэсли, обнаруживают в себе потенциал.

Что-то настораживало Уэсли. И не только смехотворное осуждение присутствующих, но и нечто еще, вполне реальное и осязаемое. Он слышал голос. Это не был ни голос Асиз, ни тот призрачный голос, от которого Уэсли пытался избавиться. Негромкий, чуть сбивчивый голос словно бы проносился прямо через сознание Уэсли и улетал дальше, в мир.

Ветер взывал к нему – сначала просто свистом, а потом мелодией. Эти звуки Уэсли ощущал буквально костями.

Уэсли закрыл глаза. В темноте под веками, словно на страницах книги, замелькали образы. Стрелки часов вращались с безумной скоростью, пока не рассы́пались осколками. Ветер перемещался, точно сонм призраков. Тонкая черная нить пролегала через центр мира, точно разлом во времени.

Потрясенный, он повернулся к Тавии. Однако девушка, судя по всему, не слышала этой мелодии. Никто из них не слышал. Но ведь она звучала так громко и отчетливо и повторялась снова и снова, будто сон.

Это то самое предсказание, которое Тавия услышала из хрустального шара. Это должно было быть именно оно. И теперь оно пришло и к Уэсли.

Мир действительно пытался сказать им что-то.

Уэсли сделал вдох и опять ощутил клятый запах паленой плоти. От него болела голова. Смотрящий снова закрыл глаза, пытаясь отделаться от этого чувства, но не нашел покоя. Видения затопляли разум гигантской волной. Он не мог найти в них смысла или по-настоящему отделить одну картину от другой. Они сменялись так быстро, что почти ослепляли парня.