Йон Колфер - Зов Атлантиды [litres]

Собственное изобретение Артемиса таяло, стекая ручейками по лицу. И что-то изменилось в его глазах. Цвет остался прежним, но взгляд стал другим.

«Тебе кажется».

– Артемис? – позвала она, ожидая услышать привычный резкий ответ: «Конечно Артемис. А кого ты ожидала увидеть?» – но вместо этого…

– Привет, – сказал он просто.

Это вполне устроило бы Элфи, если бы не следующая фраза:

– А вы кто такая?

«О-о-о-о. Д’арвит».

Элфи сорвала с себя шлем.

– Это я – Элфи.

Артемис просиял.

– Да, конечно. Артемис постоянно о вас думает. К стыду своему, я не сразу вас узнал. Впервые в жизни вижу так близко.

– У… Артемис думает обо мне. А ты нет?

– Постоянно думаю, и, позвольте заметить, во плоти вы еще очаровательней.

Элфи ощутила, как на нее надвигаются плохие предчувствия, словно грозовые тучи на летнее солнце.

– Значит, раньше мы не встречались?

– По сути, нет, – ответил юноша. – Я, конечно, знал о вашем существовании. Видел издалека, будучи погружен в личность Артемиса. Кстати, спасибо, что освободили меня. В течение некоторого времени, после того как у Артемиса возникла одержимость числами, я вторгался в сознание «хозяина», но выстрел из вашего оружия послужил необходимым толчком. Это ведь вы стреляли?

– Да, я, – рассеянно отозвалась Элфи. – На здоровье. – Несмотря на смятение, ее осенила внезапная догадка. – Сколько пальцев я показываю?

Юноша быстро сосчитал пальцы.

– Четыре.

– И это тебя не беспокоит?

– Нисколько. Для меня число – просто число. «Четыре» является предвестником смерти в такой же степени, как любое целое число. А вот дробные числа могут оказаться причудливыми.

Юноша улыбнулся собственной шутке. Такая полная искреннего добродушия улыбка вызвала бы у Артемиса тошноту.

Втянутая в чужой психоз, Элфи не могла не спросить:

– Если ты не Артемис Фаул, то кто?

Юноша протянул ей мокрую от растаявшего снега руку.

– Меня зовут Орион. Я так рад наконец познакомиться с вами. Всегда к вашим услугам.

Элфи пожала протянутую руку, подумав, что его хорошие манеры – это, конечно, здорово, но сейчас им больше бы пригодился кто-то хитрый и беспощадный, а этот юноша не производил впечатления хитрого и тем более беспощадного.

– Мне очень приятно, гм… Орион. Правда. Мы оказались в безвыходном положении, и я буду признательна за любую помощь, какую ты сможешь предложить.

– Великолепно, – произнес юноша. – Я критически оценивал ситуацию, так сказать с заднего сиденья, и предлагаю удалиться на безопасное расстояние и расположиться биваком.

Элфи застонала.

Приспичило же Артемису отправиться в самовольную отлучку в собственной голове именно в это время.

Жеребкинс выбрался из болота нанопластин и пальцами раздвинул закрывавшую обзор завесу грязи.

– Вижу, Артемис очнулся. Отлично. Нам не помешал бы один из его «очевидно нелепых, но на самом деле гениальных» планов.

– Бивак, – сказал поселившийся в голове Артемиса юноша. – Предлагаю разбить бивак, может быть, собрать растопку для костра и листья, дабы устроить мягкое ложе для прекрасной дамы.

Растопку? Артемис Фаул произнес слово «растопка»? А кто такая «прекрасная дама»?

Ветер вдруг усилился, его порыв поднял поверхностный слой снега и погнал его по льду. Элфи почувствовала, как снежинки опустились на шею и иголочки холода пробежали вниз по позвоночнику.

«И так все плохо, – подумала она, – а обещает стать еще хуже. Дворецки, где ты? Почему тебя нет рядом?»

Снова Канкун, Мексика, днем раньше

У Дворецки имелась веская причина отсутствовать в Исландии, которая сгодилась бы не только для суда любой инстанции, но даже для записки школьному учителю. На самом деле причин было несколько.

Первая: его хозяин и друг поручил ему выполнить спасательную операцию, обернувшуюся ловушкой. Вторая: если раньше его сестре грозила выдуманная опасность, то сейчас угроза стала вполне реальной. И третья: в данный момент его гоняли по залу театра в Мексике тысячи болельщиков реслинга, весьма походившие на зомби, правда, без гниющих конечностей.

В разделе развлечений журнала, полученного на борту самолета, Дворецки прочел, что последним писком моды в прошлом году считались вампиры, но теперь их потеснили зомби.

«И они определенно здесь, – подумал Дворецки. – И их слишком много».

Строго говоря, бродивших по залу обезумевших людей нельзя было назвать зомби. Они, несомненно, подверглись гипнозу, но в зомби не превратились. Общепринятое определение зомби – оживший труп со склонностью к поеданию человеческих мозгов.

Загипнотизированные фанаты продолжали жить и здравствовать и не проявляли ни малейшего желания не только попробовать чьи-то мозги, но даже их понюхать. Они наступали по проходам со всех сторон, отрезав все возможные пути к спасению, и вынудили Дворецки отступить к разрушенному рингу и подняться на площадку. Данный маневр вряд ли попал бы в первую сотню предпочтительных вариантов действий, но в сложившейся ситуации любое действие, обеспечивающее несколько лишних ударов сердца, было предпочтительнее, чем торчать столбом, смирившись с судьбой.

Дворецки шлепнул сестру по бедру, что не составило ни малейшего труда, поскольку он нес ее на плече.

– Эй! – недовольно воскликнула она. – За что?

– Просто проверяю твое душевное состояние.

– Я в порядке, понял? Что-то случилось с головой. Я помню Элфи и всех других подземных жителей.

«Вспомнила все», – догадался Дворецки.

Неожиданная встреча с гипнотизером из волшебного народца словно дождем оросила семена памяти в сознании сестры, и они мгновенно проросли и воскресили воспоминания. Вполне возможно, решил он, что сила цепной реакции в мозгу стерла результаты гипноза.

– Драться можешь?

Джульетта, качнув ногами, спрыгнула на пол и мгновенно приняла боевую стойку.

– Гораздо лучше тебя, старик.

Дворецки поморщился. Наличие сестры на двадцать лет младше приучает терпеливо сносить замечания, граничащие с возрастной дискриминацией.

– Внутри я не настолько стар, как снаружи, и тебе это прекрасно известно. Волшебный народец, о существовании которого ты только что вспомнила, подверг меня капитальному ремонту. Омолодил лет на пятнадцать и обеспечил защитой из кевлара на грудь. Поэтому я могу постоять за себя и за тебя при необходимости.

Не прекращая пререкаться, они машинально развернулись, оказавшись спина к спине и прикрыв друг друга. Дворецки своим ворчанием давал сестре понять, что не теряет надежды выбраться отсюда. Джульетта, огрызаясь, показывала старшему брату, что, пока они вместе, ей ничего не страшно. Эти невысказанные сообщения соответствовали действительности лишь отчасти, но, по крайней мере, немного успокаивали.