Энтони Райан - Песнь крови

— Драться тут было особо не с кем, — заметил он, когда нильсаэльцы понесли прочь бесчувственное тело Хеврена.

— Я отобрал у него достаточно много, — ответил Ваэлин. — Его войска нигде не видно. Забери к западу, может, нападете на их след.

— Думаешь, они идут в Унтеш?

— Либо в Унтеш, либо назад в Марбеллис. Ищите не больше одного дня, и смотри, не рискуй. Если вас заметят, сразу назад, в город.

Френтис кивнул и погнал коня вперед. Отряд разведчиков тронулся следом. Ваэлин смотрел, как они едут на запад, и старался не обращать внимания на слабую тревожную трель песни крови.

Наступила ночь. О Френтисе не было ни слуху ни духу. Ваэлин ждал на стене над караульным помещением. Густые россыпи звезд мерцали над черными песками пустыни.

— Ты тревожишься из-за него.

Шерин появилась рядом с ним, мимоходом дотронулась до его запястья и спрятала руки под одеянием.

— Он же мой брат, — ответил Ваэлин. — Капитан все спит?

— Как младенец. Он чувствует себя неплохо для человека, который несколько дней провел в пустыне почти без воды.

— Когда очнется, не подходи к нему слишком близко, он будет зол.

— Он тебя ужасно ненавидит.

В ее голосе звучала грусть.

— Они все тебя ненавидят, эти люди, несмотря на все, что ты для них сделал…

— Я убил наследника их империи и привел в их город чужеземное войско. А возможно, и «красную руку» принес тоже я. Пусть ненавидят, я это заслужил.

Она придвинулась ближе, бросив опасливый взгляд на стоявшего неподалеку часового — но тот, похоже, был всецело занят выковыриванием грязи из-под ногтей.

— Каменотес идет на поправку, но спит он плохо, ожоги до сих пор причиняют ему боль. Я стараюсь ее снимать, как могу, но он все равно бредит во сне, говорит на языках, которых я никогда не слышала, но иногда и на нашем тоже.

Ее взгляд был пристальным, вопрошающим.

— И кое-что из того, что он говорит…

Ваэлин вскинул бровь.

— Что же?

— Он говорит о песне, о Поющих, о живом волке, сделанном из камня, о злой и смертельно опасной женщине и о тебе, Ваэлин. Быть может, это просто бред, обманные видения, порожденные болью и сонными зельями, но меня это пугает. А меня напугать не так легко, ты же знаешь.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе, не обращая внимания на ее встревоженный взгляд, брошенный на часового.

— Теперь-то уже какая разница? — сказал он.

— Твое положение, твоя роль здесь…

— Ну, пусть взбунтуются и скинут меня, если хотят.

Он нарочно повысил голос, чтобы часовой мог слышать, хотя тот теперь упорно смотрел куда угодно, только бы не на него. Если Ваэлин хоть что-то смыслил в солдатских сплетнях, к утру об этом будут знать все казармы. Он обнаружил, что ему совершенно наплевать.

— Прекрати! — она выпуталась из его объятий, смущенная, но смеющаяся.

Часовой кашлянул, Ваэлин обернулся и увидел, что он указывает в пустыню.

— Отряд возвращается, милорд!

Ворота распахнулись, впуская разведчиков, едущих усталой рысью. Ваэлин тут же встревожился, увидев, что Френтиса среди них нет.

— Когда мы обнаружили войско альпиранцев, оно было менее чем в десяти милях от Унтеша, милорд, — объяснил сержант Халкин, заместитель Френтиса. — Брат Френтис решил поехать вперед и предупредить об опасности принца Мальция. А нам приказал возвращаться и доложить вам.

Ваэлин на миг стиснул руку Шерин и зашагал в сторону конюшни, бросив через плечо:

— Позовите брата Баркуса и брата Каэниса!

— Ну, вот так вот, — сказал Баркус.

— Умно… — пробормотал Каэнис. — Похоже, недооценили мы этого альпиранца.

Над городом Унтешем вздымался толстый столб дыма, марая утреннее небо. Земля под стенами была усеяна сотнями трупов, и штурмовые лестницы, прислоненные к стенам, были как растопка, натыканная в костер. Сквозь дым Ваэлину был виден хлопающий на ветру штандарт: черные скрещенные сабли на алом фоне, тот самый, который он видел в оазисе. Альпиранский владыка битв предпочел осаде стремительный натиск и пошел на кошмарные потери ради того, чтобы отвоевать город для императора. Унтеш пал, принц Мальций и Френтис либо мертвы, либо в плену.

«Я убийца…»

— Не надо говорить об этом людям, — сказал Каэнис. — Это дурно повлияет на боевой дух…

— Нет, — сказал Ваэлин. — Мы скажем им правду. Они знают, что я не стану им лгать. Истина важнее страха.

— Он мог и выбраться, — предположил Баркус, хотя, судя по его тону, сам не верил в то, что говорил. — Может, он на корабле уплыл.

Ваэлин зажмурился, пытаясь успокоить свои мысли и выслать песнь крови вперед, как тогда, когда он потерял Дентоса в песчаную бурю. Нота звучала ровно, без колебаний, и ответа не нашла.

— Его там нет… — прошептал Ваэлин, и надежда воспряла у него в груди. Ему пришла в голову полубезумная идея дождаться темноты, пробраться за стены и отыскать Френтиса в царящей после штурма неразберихе, хотя он полностью отдавал себе отчет, что наиболее вероятным исходом будет быстрая гибель. «Но если его там нет, где же он? Он бы принца не бросил!»

— Вылазка, — сказал Каэнис, указывая на равнину перед городом: отряд всадников, вздымая густое облако пыли, скакал по направлению к ним.

— Их там не больше десятка! — Баркус отцепил от седла свою секиру и снял кожаный чехол с двойного лезвия. — Хоть как-то поквитаемся за принца и нашего брата.

— Брось, — Ваэлин тронул повод Плюя, разворачивая его прочь от города. — Поехали!

Миновал еще месяц. Они ждали надвигающейся бури. Ваэлин жестко натаскивал солдат, гонял их до тех пор, пока они не валились от усталости, так, чтобы каждый знал, где его место на стене, и был достаточно опытен и натренирован, чтобы пережить хотя бы первый натиск. Он чуял их страх и нарастающее раздражение, но ответ был один: все новые тренировки и еще более жесткая дисциплина. К изумлению Ваэлина, смешанный страх и уважение, которые они к нему испытывали, делали свое дело: дезертиров не было, даже после того, как Баркус съездил в Марбеллис на разведку и вернулся с известием, что Марбеллис тоже пал.

— Город почти разрушен, — доложил могучий брат, спрыгивая с коня. — Стены пробиты в шести местах, половина домов уничтожена огнем, а уж сколько вокруг альпиранцев стоит лагерем — я и со счета сбился.

— А пленные? — спросил Ваэлин.

Лицо его брата, обычно веселое, было мрачным донельзя.

— На стенах стоят колья, много кольев, и на каждом колу — по голове. Если кого и пощадили, я их не видел.

«Владыка битв… Алюций… Мастер Соллис…»

— Ну и дураки же мы были, что позволили старому ублюдку отправить нас сюда! — говорил Баркус.

— Ступай, брат, отдохни, — сказал ему Ваэлин.

По ночам к нему приходила Шерин, и они занимались любовью, находя блаженное утешение в близости. Потом они лежали в темноте, сплетясь телами. Иногда Шерин плакала, тихо вздрагивая, пытаясь это скрыть.