Энтони Райан - Песнь крови

— Идите в задницу, вы оба, — ответил Ваэлин, вставая из-за стола и запихивая в рот яблоко. Он понятия не имел, зачем его вызывают к аспекту. Возможно, по какому-то еще деликатному вопросу, имеющему отношение к его отцу или новой угрозе его жизни. Ваэлин не раз удивлялся тому, что с ходом времени сделался совершеннно неуязвим для подобных страхов. В последние месяцы кошмары его оставили, и теперь он мог вспоминать мрачные происшествия во время испытания бегом с холодной рассудочностью, хотя бесстрастные размышления ничем не помогли ему разгадать тайну.

К тому времени, как Ваэлин дошел до дверей аспекта, он успел сгрызть большую часть яблока и спрятал огрызок под плащом, прежде чем постучаться. Огрызок он собирался скормить Плюю — и наверняка получить вместо благодарности очередной залп слюней.

— Входи, брат! — донесся из-за двери голос аспекта.

Аспект стоял возле узкого окна, откуда открывался вид на реку, и улыбался своей еле заметной улыбкой. Ваэлин приветствовал его было почтительным кивком, но остановился, увидев второго присутствующего в комнате: тощего, как скелет, мальчишку в лохмотьях, чьи босые, грязные ноги болтались в воздухе, не доставая до пола с высокого стула, на котором он неловко пристроился.

— Это он, он! — воскликнул Френтис, вскакивая на ноги при виде Ваэлина. — Это тот самый брат, что меня и надоумил! Сын владыки битв!

— У него нет отца, мальчик, — возразил ему аспект.

Ваэлин мысленно выругался, затворяя за собой дверь. «Отдать ножи уличному мальчишке, какой позор! Можно ли было ожидать такого от брата?»

— Знаешь ли ты этого мальчика, брат? — спросил аспект.

Ваэлин взглянул на Френтиса. На чумазой физиономии отражалось возбуждение.

— Да, аспект. Он помог мне во время… недавних затруднений.

— Видали? — сказал Френтис аспекту. — Я ж вам говорил! Говорил же я, что он меня знает!

— Этот мальчик просит дозволения вступить в орден, — продолжал аспект. — Готов ли ты поручиться за него?

Ваэлин уставился на Френтиса с ужасом и изумлением.

— Ты хочешь в орден?

— Ага! — ответил Френтис, только что не подпрыгивая от возбуждения. — Хочу! Хочу быть братом!

— Да ты что… — Ваэлин запнулся и не сказал «рехнулся, что ли?». Он перевел дух и обратился к аспекту: — Поручиться за него, аспект?

— У этого мальчика нет семьи, некому говорить от его имени и официально передать его в руки ордена. А наши правила требуют, чтобы за всех мальчиков, вступающих в орден, кто-нибудь поручился, либо родители, либо, если это сирота, то некто, достойный доверия. Вот, этот мальчик назвал тебя.

«Поручился?» А ему об этом никто не говорил…

— А за меня тоже поручились, аспект?

— Разумеется.

«Отец разговаривал с ними, прежде чем привезти меня сюда? За сколько же дней или недель он это устроил? Как долго он знал об этом и ничего мне не говорил?»

— Скажи ему, что я гожусь в братья! — настаивал Френтис. — Скажи, что я тебе помог!

Ваэлин тяжело вздохнул и посмотрел в отчаянные глаза Френтиса.

— Простите, аспект, можно мне немного поговорить с мальчиком наедине?

— Пожалуйста. Я буду в цитадели.

Когда аспект удалился, Френтис начал снова:

— Ну скажи же ему! Скажи, что из меня получится хороший брат!

— Ты что, думаешь, это игрушки, что ли? — перебил Ваэлин. Он подступил к мальчишке вплотную, сгреб его за лохмотья на тощей груди и подтянул к себе. — Что ты рассчитываешь тут найти? Безопасность, еду, крышу над головой? Ты что, не знаешь, что это за место?

Глаза у Френтиса расширились от страха. Он отпрянул и тоненьким голоском ответил:

— Тут учат на братьев…

— Да, тут учат! Нас тут бьют, заставляют каждый день драться друг с другом, подвергают испытаниям, из которых можно и не выйти живым! Мне всего пятнадцать, а у меня на теле больше шрамов, чем у любого бывалого королевского стражника! Когда я пришел сюда, в моей группе было десять мальчиков, теперь осталось пятеро. О чем ты меня просишь? Дать согласие на твою смерть?

Он отпустил Френтиса и повернулся, чтобы уйти.

— Я его не дам. Возвращайся в город. Дольше проживешь.

— Да если я туда вернусь, я и до вечера не доживу! — воскликнул Френтис. В его голосе звучал ужас. Он рухнул на стул и жалостно всхлипнул. — Некуда мне больше идти! Если ты меня выставишь — все, я покойник. Парни Хунсиля меня наверняка прикончат.

Ваэлин уже взялся за ручку двери, но остановился.

— Хунсиля?

— Он заправляет всеми бандами в квартале, всеми карманниками, шлюхами и головорезами, все ему отстегивают по пять медяков в месяц. Я в том месяце заплатить не сумел, так его парни меня отлупили.

— А если ты не сумеешь заплатить в этом месяце, он тебя убьет?

— Да нет, платить уж поздно. Тут уже не о деньгах речь, а о егойном глазе.

— О его глазе?

— Угу, о правом. Его больше нет.

Ваэлин с тяжелым вздохом обернулся к нему:

— Те ножи, что я тебе дал.

— Угу. Я не мог дождаться, когда ты меня научишь. И стал тренироваться сам. И неплохо натренировался! Ну и решил попробовать на Хунсиле, подкараулил его в переулке напротив кабака, дождался, пока он выйдет, и…

— Ну, попасть в глаз — это хороший бросок.

Френтис слабо улыбнулся.

— Так я-то целился в глотку…

— А он знает, что это был ты?

— А как же! Этот ублюдок все знает!

— У меня есть деньги. Не так уж много, но братья дадут мне еще. Мы можем пристроить тебя на корабль, юнгой. На корабле тебе будет куда безопаснее, чем тут.

— Я про это уже думал. Не, не хочу. Не люблю кораблей, меня укачивает, даже когда я переплываю реку на плоскодонке. А потом, я слыхал, моряки с юнгами та-акое вытворяют…

— Я уверен, что тебя они не тронут, если мы об этом позаботимся.

— Но я же хочу быть братом! Я видел, что вы сделали с теми Ястребами. Вы, с тем вторым парнем. Никогда еще не видал ничего подобного! Я тоже так хочу. Я хочу быть как вы.

— Почему?

— Потому что тогда ты не кто-нибудь, с тобой приходится считаться. В кабаках, между прочим, до сих пор только и разговору, как сынок владыки битв Черных Ястребов уделал. Ты теперь почти такой же знаменитый, как и твой папаня.

— Так тебе этого хочется? Стать знаменитым?

Френтис заерзал на стуле. Очевидно, его не так уж часто спрашивали о том, что он думает по какому-нибудь поводу, и такое пристальное внимание выбивало его из колеи.

— Не знаю… Я хочу быть человеком, который что-то значит, не просто карманником. Не могу же я всю жизнь шарить по карманам!

— Ну а тут ты, скорее всего, не найдешь ничего, кроме преждевременной смерти.

Френтис теперь был совсем не похож на мальчишку: наоборот, он вдруг сделался таким старым и умудренным жизнью, что Ваэлин едва не почувствовал себя ребенком рядом со стариком.