Александра Лисина - Тень императора [litres]

Я сглотнул, увидев, как стремительно ширится вокруг принца угрожающе черное облако. Затем с все возрастающей тревогой заглянул в подернувшиеся такой же черной пеленой глаза и… быстро шагнул навстречу, одновременно прижав обе ладони к лицу утратившего над собой контроль мага.

Пожалуй, мне следовало раньше сообразить, почему, пользуясь вторым зрением, я всегда видел императора и его сына несколько иначе, чем остальных. Сначала мне казалось нормальным, что силуэт Тизара на фоне разноцветных нитей выглядел серым, а у Карриана с отцом – черным. Тогда я считал, что это просто фон. И только сейчас, воочию увидев, как этот самый «фон» оживает и заполняет собой все вокруг, осознал – нет. Это тоже магия. Причем темная. И намного более опасная, чем я себе представлял. А еще я вспомнил, что управлять такой магией значительно сложнее, поэтому темные маги носили при себе специальные артефакты. Этакие магические дозаторы, ограничители и одновременно блокираторы, позволяющие не опасаться за собственную жизнь и за жизнь близких. Но у его высочества никаких артефактов при себе почему-то не оказалось. И еще он был зол. Проще говоря, рядом со мной сейчас находилась живая бомба с включенным таймером. И времени до взрыва осталось совсем немного.

Когда я прикоснулся к Карриану, то оказалось, что его кожа и впрямь была холодна как лед. В расширенных зрачках металось страшноватое пламя. Меня ощутимо тряхнуло. Образовавшийся в груди холодок разросся до размеров приличной сосульки. Но практически сразу облако вокруг наследника престола дрогнуло и втянулось в мои ладони. Пламя в его глазах угасло. Пугающе черная аура снова стала такой, как прежде. Еще через миг глаза его высочества посветлели. После чего Карриан прерывисто вдохнул, каким-то беспомощным жестом накрыв ладонями мои похолодевшие кисти. Но прежде, чем он осознал, что именно произошло, я отдернул руки. Коротко ему поклонился и вышел, в последний момент тихо бросив:

– Прошу прощения.

По коридору я шел так, чтобы застывший у двери Арх не понял, до какой степени у меня подрагивают коленки. Меня трясло. Мысли путались. К горлу то и дело подкатывала тошнота. Но на то, чтобы добраться до угла, моей выдержки все же хватило. После чего я уперся ладонями в стену, согнулся пополам и осквернил содержимым своего желудка большую кадку с каким-то экзотическим цветком.

К счастью, в памяти вовремя всплыла мысль, что неподалеку находится потайной ход. По-моему, куда-то к конюшням. Уже внутри перехода меня вырвало желчью снова. А затем скрутило так, что я со стоном рухнул, сворачиваясь на полу в позе эмбриона и чувствуя, что слишком много сегодня хватанул. Да не абы чего, а самой темной из всех возможных видов энергий, которая теперь разъедала меня изнутри как кислота.

Тизар, правда, уверял, что мой организм, как бы хреново ему ни было, со временем переварит любую энергию. Особенно если ее будет не хватать. Но я не предполагал, что от этого может быть настолько худо. Ведь в прошлый раз все было иначе, да и Тизар утверждал, что у нас с магами императорского дома прекрасная совместимость.

– В гробу я видал такую совместимость… – прошептал я, когда желудок в третий раз вывернуло наизнанку и снова скрутило болезненно тугим жгутом. – Гребаная магия… гребаные маги! И мой проклятый дар, потому что, оказывается, жрет все без разбора!

А еще я по опыту знал, что мой дурацкий организм крайне неохотно отдавал выцеженную из других энергию. Ту, что была в магических нитях, еще ничего. А вот живую, выдоенную из мага, он, как выяснилось, проглатывал с особой жадностью. Так что мне пришлось силком выблевывать ее из себя и попутно смотреть, как она с шипением разъедает пол и стены.

Минут через двадцать меня, к счастью, отпустило. Боль в перекрученных судорогой внутренностях затихла. Слабость, конечно, никуда не делась, но беглый осмотр все же позволил отыскать благословенную зеленую ниточку в глубине тайного хода. Так что еще через пять минут я сумел сначала сесть. Затем встать. После чего с трудом разогнулся и потащился куда глаза глядят в поисках свежего воздуха, чистой воды и желательно чего-нибудь покрепче.

И то, и другое, и третье удалось найти неподалеку от кухни, где были вечно открыты окна. Там же стояли бочки с водой, которые регулярно наполнялись. А неподалеку от них, в одной из комнатушек, где жалобно всхлипывала Талья, меня ждало и третье заказанное желание. Увы, я тогда не знал, к чему это приведет, поэтому и совершил одну из главных ошибок в своей новой жизни.

– Он меня вы-ы-ыгнал! – провыла девчонка, когда я без спросу ввалился внутрь и упал на первый попавшийся табурет. – Представляешь?! Вы-ы-ыгнал родной папка! И сказал, что больше ни за что-о не подпустит к главному котлу-у!

Тряхнув гудящей башкой, я увидел стоящую на столе кружку и жадно вылакал ее содержимое, оказавшееся довольно крепким пивом.

– Его любимое… – шмыгнула Талья, размазав по щекам слезы. – Стащила прямо со стола. Пусть знает, как не пускать меня к котлам!

Я облизнулся.

А ничего. Хорошее пиво. Холодное, вкусное. Сто лет такого не пил.

– Сбегу от него! – неожиданно подскочила с лавки девчонка и, решительно подоткнув подол длинной юбки, стремглав кинулась прочь.

– Стой! – спохватился я, когда из коридора раздался дробный топот башмачков. – Стой, дурочка! Куда ты собралась на ночь глядя?!

Талья, разумеется, не ответила. Взбалмошная, упрямая, эмоционально неустойчивая девица и в обычные-то дни никого, кроме себя, не слышала. А тут, смертельно разобидевшись на отца, она и вовсе могла натворить дел.

– Вляпается же идиотка, – осенило меня, когда в коридоре громко хлопнула дверь. Пришлось, чертыхаясь, вставать и тащиться следом. А затем, прикинув, через какие именно ворота расстроенная соплячка может покинуть дворец, возвращаться к потайному ходу, бежать наперерез. И приглушенно ругаться, обнаружив, что эта прыткая пигалица успела к черному ходу раньше, да еще чем-то умаслила стражника, который беспрекословно ее выпустил.

Спорить, матюгаться и что-либо объяснять не хотелось, поэтому я просто достал из кармана утащенный из сокровищницы перстень. Показал императорский вензель вытянувшемуся во фрунт стражнику и совершенно спокойно покинул дворец, устремившись на поиски малолетней беглянки и очень надеясь, что за это время она не влипнет в неприятности.

Она, кстати, не влипла. Не успела, потому что я настиг ее буквально в паре сотен шагов от императорского дворца. В маленьком скверике, которых в Орне насчитывалось немало. Девчонка, присев на первую попавшуюся лавочку, рыдала взахлеб. А когда я подошел, с таким отчаянием взвыла, что у меня рука не поднялась отвесить ей заслуженную оплеуху.