Дженнифер Доннелли - Сестрица [litres]

Но надежда стать красивой, пусть и призрачная, все же не покидала ее. Просто надо было найти другой способ получить помощь от королевы фей.

«Тави сварила джем, – думала она. – Взять бы немного и отнести старушке-затворнице… если бы я знала хоть одну. Или связать носки для солдат полковника Кафара… если бы я умела вязать. Или сварить супу для какого-нибудь больного, или беженца, или семьи бедняков с кучей детей… правда, повариха из меня никудышная».

Все так же глядя в окно, Изабель тяжело вздохнула.

– Как тебе это удавалось, Элла? Быть такой доброй? Даже со мной?

Изабель приложила усталую голову к стене. Снаружи по-прежнему доносились крик, смех, грубые слова. Она знала, что не должна спать, но ведь ничего страшного, если она просто закроет глаза? На минуточку.

Уснула Изабель мгновенно. Погружаясь в сон, она видела разное. Танакиль. Маркиза. Волшебницу, болтающуюся в петле из шелкового шнура. Обезьянку в жемчугах. Феликса.

И Эллу.

Та снова была здесь, в Мезон-Дулёр. Стояла у очага в поношенном, заплатанном платьице. Лицо и руки – в золе. Изабель была ужасно рада видеть ее, но Элла не была рада. Она металась в страхе перед очагом.

– Просыпайся, Изабель, – вдруг сказала она настойчиво. – Надо уходить.

В очаге бушевало пламя, и пока Элла говорила, оно все росло. Огненные завитки облизывали стенки очага, рвались вверх, к полке над ним. Изабель закашлялась. Стало больно дышать. Защипало глаза. Клубы едкого, густого дыма наполнили воздух. Языки пламени уже лизали стены и потолок. Комната вдруг почернела и сморщилась по краям, будто была не настоящей комнатой, а картинкой.

– Изабель, проснись!

– Я не сплю, Элла! – крикнула в ответ Изабель, отчаянно вертясь вокруг своей оси. Пламя пожирало все на своем пути. Взорвалась масляная лампа. Треснули стекла в окнах. С грозным «вуш-ш-ш» вспыхнули занавески.

– Беги, Изабель! Скорее! – кричала Элла. – Ты должна их спасти!

И тут же, прямо на глазах у испуганной Изабель, пламя поглотило ее сводную сестру.

– Элла, нет! – завизжала она так громко, что проснулась; сердце колотилось о ребра.

Она все еще чувствовала жар, слышала, как трещат в огне деревянные столы и стулья. Смотреть спросонья было трудно; глаза застилала какая-то дымка. Девушка с силой потерла их тыльной стороной ладоней.

– Все было как по-настоящему, – прошептала она.

И встала. Пол под босыми ногами был горячим. Глаза щипало. Тошнотворный страх разлился по ее нутру, когда она поняла, что это не сон туманил ее взор, а дым.

Пожар… он ей не приснился. Он настоящий. Господи боже, настоящий пожар.

Ужас придал сил Изабель, и она выбежала из комнаты.

– Маман! Тави! – крикнула она, распахивая свою дверь. – Вставайте! Бегите! Бегите! Дом горит!

– Изабель? – пробормотала Тави. – В чем дело? Что с… – Она не закончила фразу.

– Пожар! – кричала Изабель, выволакивая сестру из постели. – Вставай! Иди!

Выскочив из комнаты Тави, она побежала по длинному коридору к спальне матери.

– Маман! МАМАН! – завопила она, врываясь к ней.

Маман не спала. Сидя у туалетного столика, она примеряла ожерелья.

– Перестань кричать, Изабель, – отчитала она дочь. – Истинные леди так себя не ведут.

– Дом горит. Надо уходить, – сказала Изабель, хватая мать за руку.

Но Маман вырвала у нее руку:

– Я не могу показаться на людях в таком виде. Я не одета.

Изабель крепко сжала запястье матери и наполовину силком, наполовину уговорами вытащила ее из комнаты. У лестницы они встретили Тави, стоявшую с охапкой книг в руках: взгляд устремлен на плещущееся внизу пламя, на лице написан ужас.

– Не бойтесь, мы успеем, – сказала Изабель. – Смотри на дверь, Тави. Не на огонь.

Тави кивнула, словно деревянная, и следом за Изабель стала спускаться с лестницы. От жара трескались стекла. Воздух втекал в дом сквозь опустевшие рамы, отчего пламя на первом этаже разгоралось еще сильнее. Чтобы оказаться в безопасности, женщинам надо было пройти через переднюю, полную огня.

– Мы сможем. Держитесь ближе ко мне, – скомандовала Изабель.

– Я не хочу выходить! – противилась Маман. – У меня не убраны волосы!

– Когда они превратятся в золу, то будут выглядеть еще хуже! – отрезала Изабель и крепче взяла мать за руку.

Изабель продолжала спуск по извилистой лестнице, таща за собой Маман, уговаривая Тави не отставать. Когда они добрались до передней, пламя уже бушевало посередине комнаты.

– Что нам делать? – крикнула Тави.

– Бежать, – ответила Изабель. – Давай, Тави. Ты первая.

Нагнув голову, Тави опрометью кинулась к двери. Глядя, как сестра исчезает за входной дверью, Изабель с облегчением выдохнула. Теперь ее очередь. Перехватив поудобнее запястье матери, она сделала пару шагов навстречу пламени.

И тут порыв ветра проник внутрь через окно, лишенное стекол, раздул горящую занавеску, и та взметнулась им навстречу. Изабель инстинктивно вскинула руки, прикрывая лицо, и отпустила мать.

Маман не проворонила свой шанс. С диким животным криком она рванула по лестнице наверх.

– Маман, нет! – вскрикнула Изабель и побежала за ней.

Но настичь мать удалось только в комнате, где та судорожно причесывала волосы, стоя перед зеркалом. Изабель вырвала у нее щетку.

– Посмотрите на меня! – сказала она, взяв мать за обе руки и твердо глядя ей прямо в глаза. – Пожар уничтожает наш дом. Вы должны пойти со мной.

Мать вырвала у нее свои руки. Вцепилась дрожащими пальцами в волосы.

– Что мне надеть? Что, Изабель? Скажи мне! – Она подняла с полу платье, пару туфель и прижала их к груди. И вдруг кинулась к зеркалу и обеими руками потянула его с крюка. Туфли и платье упали на пол. – Нет! – вскрикнула она и схватилась за них. Выронила тяжелое зеркало. Оно повалилось вперед и прижало ее к полу.

– Прекратите, пожалуйста! – взмолилась Изабель, вытягивая ее из-под зеркала.

Но Маман не хотела с ним расставаться. Отбросив туфли и платье, она снова вцепилась в зеркало и понесла его к выходу. Дотащила до площадки, но там снова уронила. Зеркало упало стеклом вверх, и гул от его падения эхом прокатился по второму этажу. Маман села рядом с ним и заплакала.

Изабель глянула через перила вниз. Ее замутило от страха при виде того, как огонь карабкается по стене второго этажа, цепляется за нижние ступеньки лестницы.

– Маман, мы не можем взять зеркало, – сказала Изабель, чувствуя, как нарастает ее паника.

Но ее мать продолжала горестно глядеть на зеркало.

– Я не могу оставить его здесь. Я без него никто. Оно говорит мне, кто я такая.

Сердце Изабель билось все быстрее. Все внутри кричало ей «беги!», но она не побежала, а села на пол рядом с матерью.

– Маман, если вы не бросите зеркало, вы умрете.