Дженнифер Доннелли - Сестрица [litres]

Сначала он открыл фляжку и прополоскал рану водой. Затем расстегнул сумку и перевернул ее. Оттуда высыпались резцы. Карандаши. Ножи. Рашпиль. Линейки.

И крошечный солдатик, дюйма в два высотой.

Изабель подобрала его.

– Это ты сделал? – спросила она, радуясь, что можно поговорить о чем-то, кроме ее изуродованной ноги. И жизни.

– Режу их у себя по ночам, – сказал Феликс. – Уже набралась целая маленькая армия со стрелкáми, фузилерами, гренадерами и их офицерами… Я почти закончил. Осталось вырезать несколько фигурок командующих.

– И что ты собираешься с ними делать? – спросила Изабель.

– Продам. Какому-нибудь богачу, у которого есть сыновья. Купцу или банкиру, все равно. Главное, чтобы хорошо заплатили.

Изабель внимательно разглядывала солдатика.

– Невероятно, Феликс, – восхитилась она.

Фигурка была не только тщательно вырезана, но и скрупулезно раскрашена: Изабель видела пуговицы на его куртке, спусковой крючок ружья и даже решимость в глазах.

– Днем я сколачиваю гробы, а ночью режу вот это. Все-таки разнообразие, – горестно сказал Феликс. – Мне иногда кажется, мы скоро переведем на гробы все деревья во Франции, такие у нас потери.

Изабель отложила фигурку.

– Неужели все так плохо? – тихо спросила она.

Феликс кивнул.

– Что же с нами будет?

– Не знаю, Изабель.

Другой парень на его месте тут же сплел бы для нее сказку со счастливым концом о том, что войска короля победят, непременно – чтобы пощадить ее нежные женские чувства. Но не Феликс. Он никогда не говорил ничего просто ради утешения. И она любила это в нем.

«Хотя бы это осталось между нами, – печально подумала она. – Даже если все остальное переменилось».

Феликс продолжал копаться в своих вещах, пока наконец не нашел то, что было ему нужно, – тугой сверток из чистых льняных полосок и стеклянный пузырек, из которого он вылил на рану Изабель несколько капель. Рана загорелась. Изабель взвыла. Не обращая внимания на ее вопли, Феликс аккуратно забинтовал ногу.

– Ну вот, теперь порядок, – сказал он и тут же оголил вторую ногу.

– Феликс! – сказала ему Изабель. – Нельзя вот так стягивать с девушек чулки. Это неприлично.

Феликс фыркнул:

– Меня не возбуждают чужие ноги. Особенно потные. И вообще, я же не хожу по округе и не снимаю чулки со всех девушек подряд. Только с тебя.

Он выпрямил ей ноги и поставил их пятками на землю, вплотную друг к другу.

– Что ты делаешь?

– Может, кое-что, а может, и ничего, – сказал он, снимая мерки и тут же записывая их огрызком карандаша на клочке бумаги.

Закончив, Феликс натянул на нее чулки и надел ботинки. Потом встал и сказал, что маркиз, конечно, щедрый хозяин, но уж больно нетерпеливый и что ему пора браться за дело. Изабель тоже встала и заверила его, что прекрасно доедет домой одна. Вместе они подошли к Мартину.

– Ну, здорово, старый черт. Помнишь еще меня? – сказал Феликс коню.

Мартин поднял голову. Насторожил уши. И укусил юношу. Феликс рассмеялся.

– Будем считать, помнит, – сказал он и потрепал коня по шее.

Изабель заметила, что его глаза увлажнились. «Старые лошади по-прежнему трогают его до слез. Значит, и в этом он тоже не изменился, – подумала она. – И значит, мне будет тяжело его ненавидеть».

Она снова взобралась в седло и взялась за поводья.

– Спасибо тебе, Феликс. За то, что подлатал меня, – сказала она.

Феликс так увлеченно чесал Мартина за ухом, что ответил не сразу.

– Любила, – сказал он вдруг.

– Что? – переспросила Изабель, вставляя ногу в стремя.

– Ты недавно сказала: «Я потеряла все, что было для меня важно». А хотела сказать: «Я потеряла все, что любила».

– И что с того? – настороженно переспросила Изабель. – Это что-нибудь меняет?

– Меняет. Когда-то я думал… – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Что это относится и ко мне.

И тут вдруг маленький запас спокойствия, который Изабель растягивала изо всех сил, кончился. Да как он смеет, после того, что сделал!

– И люди еще называют меня бессердечной! Как ты можешь быть таким жестоким, Феликс? – крикнула она надтреснутым от злости голосом.

– Я? – изумился Феликс. – Но я же не…

– Нет, конечно, ты «не». С этого-то все и началось, все беды. До свидания, Феликс. До нескорого.

Изабель повернула Мартина и коснулась пятками его боков. Конь, должно быть, ощутил перемену в ее настроении и тут же пустился галопом. В считаные секунды поляна осталась позади.

Изабель уезжала, не оглянувшись.

Как и Феликс в тот день.

В Диком Лесу Судьба склонилась над порослью грибов на тонких высоких ножках, поднимавших призрачно-бледные шляпки к тусклому свету новорожденной луны.

И сорвала один, самый крепкий.

– Amanita virosa, истинный ангел смерти. Ужасно ядовитый гриб, Лоска, – сказала она, передавая добычу служанке. – Незаменим для чернил зеленоватых оттенков, таких как «Ревность», «Зависть» и «Злоба».

Судьба захватила с собой кое-какие чернила из палаццо, да и здесь успела приготовить свежих, но нужно было вновь заполучить карту Изабель, без которой она не могла пустить их в дело. «Да и саму Изабель неплохо было бы заполучить, – подумала она. – Как убедить ее в бесплодности сопротивления судьбе, если я так редко ее вижу?» Шанс уже дважды подстроил встречу с девчонкой. Судьба понимала, что ей надо затянуть Изабель на свою орбиту, но как?

– Хочешь приготовить чернила? Не имея карты? – донеслось вдруг из темноты.

Лоска испуганно каркнула. Судьба, которую не так легко было напугать, спокойно обернулась на голос.

– Шанс? – сказала она, вглядываясь во тьму.

Что-то ухнуло и тут же ярко, ослепительно вспыхнуло. Три пламенеющих факела вырвали из тьмы фигуры Шанса, его волшебницы и его повара.

– Нехарактерный для тебя оптимизм, – продолжал подначивать ее Шанс.

Но Судьба лишь презрительно хохотнула в ответ.

– Как там череп? Тот, что на карте Изабель? Не посветлел? – Шанс сердито взглянул на нее. – Да, вряд ли.

– Все равно я выиграю, – сказал Шанс и выставил подбородок. – Я уже помог ей вернуть один кусок сердца. Юноша любит ее, а она любит его. Любовь не раз меняла человеческие жизни.

– А я слышала, что встреча прошла не совсем по плану, – сказала Судьба, и по ее губам змеей скользнула усмешка. – И что молодые люди отнюдь не упали в объятия друг друга.

– Снова увижу этого ворона – пристрелю, – проворчал Шанс, бросая грозный взгляд на Лоску.

– Ты выиграл только сражение, не войну, – сказала Судьба презрительно. – Легко любить, когда любовь доступна. А как будет дальше, когда Изабель обнаружит, что любовь колется? Что она требует жертв? И что одной из них может стать ее жизнь?

– Смертные не рождаются сильными, они становятся такими. Станет и Изабель.