Дженнифер Доннелли - Сестрица [litres]

Судьба развернула на столе свиток с картой, села перед ним и уставилась в пергамент.

Итак, она пыталась сократить путь, отделявший Изабель от смерти, но это почему-то не сработало. Может, причина в чернилах? Ингредиенты попались недостаточно качественные. Да и в комнате темновато, что могло плохо сказаться на точности линий.

Но нет, дело все-таки было не в этом. Опытным глазом Судьба сразу увидела причину. Вот она, новая линия, проведенная для нее через Мальваль к Фолькмару: Изабель покорно следовала ей. И лишь в самом конце отчего-то вернулась на ту, прежнюю.

Судьба откинулась на спинку стула. Побарабанила по столу пальцами. «Неужели я ее недооценила?» – мелькнула у старухи мысль.

Сначала Изабель отказалась покинуть мать в горящем дом. Спасла трех лошадей ценой собственной свободы. И наконец, бросила вызов Фолькмару. Та ли это девушка, которая спокойно смотрела, как мать превращает в служанку ее сводную сестру? И не моргнув глазом заперла Эллу, когда приехал принц? За последние дни она очень изменилась – стала увереннее, даже, кажется, выше ростом.

«Хорошо хоть Эллу она не увидела», – с облегчением подумала Судьба. Одна радость за целый день.

Но парень – первый кусок ее сердца – очень беспокоил старуху. Когда они подошли сегодня к дому, его рука лежала на плечах Изабель. Похоже, они стали ближе друг к другу. Судьба снова вгляделась в карту Изабель, изучая созданный ею окольный путь, и вдруг стукнула кулаком по столу. Лоска проснулась от шума, села на кровати и заморгала круглыми блестящими глазами.

– Они помирились! – воскликнула Судьба. – Он сшил ей башмачок. Вот почему она теперь ходит такой гордячкой. И он позвал ее с собой в Италию! – Она снова уставилась в карту. – Правда, она отказалась… Это хорошо. Но он обещал что-нибудь придумать. – Судьба с отвращением покачала головой. – А что, если он и впрямь придумает? И Изабель уедет с ним?

Старуха встала из-за стола и принялась вышагивать по комнате.

– Этого нельзя допустить, – бормотала она.

Надо было во что бы то ни стало удержать Изабель в Сен-Мишеле, но Судьба чувствовала, что ее фантазия истощается. Раскрасневшись от ходьбы, она подошла к окну и потянула на себя раму. Рама была старинная, на металлических петлях, одна из которых издала неприятный скрип.

– Надо позвать Гуго, пусть починит, – сказала вслух Судьба.

Гуго!

Судьба резко развернулась, всплеснув юбками, подбежала к столу и стала поспешно царапать что-то на пергаменте.

– Девочка, вставай! – бросила она Лоске, написав записку.

Лоска встала и расправила на себе платье.

– Отнеси это месье Альберу, начальнику банковской конторы в Сен-Мишеле. Он сейчас дома, наслаждается воскресным обедом. Мне нужны от него деньги, и много. Больше, чем сейчас есть у него в подвалах. На то, чтобы собрать такую сумму, у него уйдет день, а то и два, так что нам надо спешить. Беги к нему! И поскорее! – приказала Судьба.

Выйдя с Лоской из комнаты, она прошла с ней через дом, мимо Тави, которая все еще шелушила горох, довела до дороги и там дала подробные наставления о том, как вести себя с месье Альбером. Потом вручила ей записку, и девушка пустилась бегом.

Судьба следила за Лоской, пока та не исчезла за поворотом, и лишь затем пошла в дом. Вдруг краем глаза она заметила какое-то движение на выгоне за домом. Оказалось, это Изабель на Нероне. Посреди выпаса стояло пугало: руки-ноги – палки, голова – капустный кочан. Чтобы оно держалось как следует, девушка насадила его на кол, вынутый из изгороди, и воткнула тот в мягкую землю. Теперь она скакала прямо к пугалу, держа что-то в правой руке. Судьба пригляделась и увидела старую саблю, которая принадлежала когда-то месье Ле Бене и уже давно висела в конюшне.

Тем временем Изабель доскакала до пугала и, взмахнув саблей, срубила ему голову. После этого резко развернула Нерона и сделала еще один наезд. Пугало потеряло руку, потом, перерубленное пополам, рухнуло наземь. Судьбе совсем не понравилось то, что она увидела.

Она помрачнела еще больше, когда, проходя мимо Тави, увидела, как та выкладывает из горошин уравнение. Ее глаза задержались на девушке.

Пару недель назад, после истории с сыром, Гуго пришел к Судьбе, горько жалуясь на Тави и умоляя придумать что-нибудь, лишь бы выдать девушку замуж.

Тогда это показалось Судьбе излишним, но теперь она задумалась, не принять ли предложение Гуго. Правда, с некоторыми изменениями.

В конце концов, свадьба – это так весело.

– Для всех, – мрачно добавила Судьба. – Кроме жениха и невесты.

– Еще раз, с самого начала. И больше чувства, пожалуйста! – крикнул Шанс.

Он стоял напротив сцены с бокалом в руке и наблюдал за репетицией. Артисты не справлялись. Вступали не вовремя. Жевали слова. По лицу Шанса скользили отблески факелов, отчего казалось, что вокруг глаз у него залегли морщины.

– Громче, пожалуйста! – закричал он опять и поднял руку ладонью вверх. – Я вас едва слышу!

Гадалка прокричала свои слова. На сцене появились актриса и дива, подошли к ней и протараторили свои реплики. Шанс ладонями выбивал ритм, не давая им замедляться.

На краю сцены стояли масляные лампы в стеклянных колпаках – огни рампы. Одному из них не хватило колпака, а сам фонарь оказался выдвинут слишком далеко на сцену. Проходя мимо, гадалка случайно задела его юбкой. Материя занялась. Шпагоглотатель увидел, закричал, замахал руками. И побежал к гадалке, чтобы сбить с нее пламя. Заметив огонь, та бросилась бежать, но шпагоглотатель успел наступить на край ее подола своим ботинком. Раздался громкий треск, и гадалка вдруг оказалась на освещенной сцене в одной нижней юбке.

Глотатель огня, который сидел на колосниках и вглядывался вниз, пытаясь понять, что там происходит, вдруг потерял равновесие и упал. Его нога запуталась в веревке, которая поднимала разрисованный задник. Задник взмыл вверх и ударился в перекладину. Щепки посыпались дождем, сбив с дивы парик, а с актрисы – корону. Глотатель огня повис на одной ноге и закачался, почти касаясь головой пола.

Шанс закрыл глаза. Ущипнул себя за переносицу. Карта Изабель исчезла. Судьба уже наверняка перерисовывает ее, направляя девушку прямиком к гибели. А чем в это время занят он? Постановкой обреченной на неудачу пьесы.

Шанс открыл глаза.

– Кто-нибудь, освободите его от этой веревки, пожалуйста, – сказал он, показывая на глотателя огня. Тот все еще висел вниз головой, описывая в воздухе круги, как человек-пробка.

– Сам ему скажи, – прошипел кто-то за спиной Шанса.

– Нет, ты скажи.

– Где коньяк? Давайте наполним бокалы. Под хороший коньяк и плохая новость идет лучше.

– Нет, лучше ты.