Дженнифер Доннелли - Сестрица [litres]

А также подсматривала. Подслушивала.

И ела пауков.

Изабель лежала, уставившись на стропила сеновала.

Тави и Маман спали, мерно дыша, но она не могла уснуть, сколько ни старалась. Несмотря на тонкую сорочку, она обливалась потом. Было жарко. Воздух застоялся. Уже несколько часов она ворочалась с боку на бок и никак не могла устроиться поудобнее.

Вздохнув, она встала, прошла через весь сеновал и села у открытой двери, надеясь, что подует ветерок и принесет прохладу.

Луна была почти полной. Свет лился на ферму, серебря поля и сады. На пруд и пастбище. На курятник. На сыроварню. На поленницу дров.

И, к удивлению Изабель, на лису. Та сидела на колоде для рубки дров, рядом с топором, аккуратно прикрыв лапки хвостом.

– Ваша милость… – сказала Изабель и склонила голову.

У нее похолодело внутри, когда она поняла, зачем явилась Танакиль.

– Вы уже слышали, не так ли? И знаете, что я уезжаю.

Лиса кивнула. Движение головы было совсем легким, едва заметным, но в нем Изабель успела прочесть и разочарование, и неудовольствие. Пристыженная, девушка повесила голову.

– Я нашла два куска, – заговорила она. – Один из них – Нерон. Никому и никогда я больше не позволю забрать его у меня. Еще я нашла Феликса… и вот опять потеряла. – Ее голос дрогнул. Слезы, которые она сдерживала весь день, навернулись на глаза: тут уж она ничего не могла поделать. – Он же не вернется, Танакиль. Что бы ни говорили Тави и Гуго. Он слишком мягок, чтобы проткнуть штыком другого человека. – Тыльной стороной ладони она отерла слезы. – Третий кусок – Элла, верно? Я пыталась увидеться с ней, хотела попросить у нее прощения. Не вышло. А второго шанса может и не представиться.

Она подняла голову и взглянула лисе прямо в глаза.

– Боюсь, я не выдержала испытания. Не собрала всех кусков. Наверное, поэтому так болит сердце? – Изабель приложила к нему ладонь. – Что-то гложет и гложет меня изнутри, иногда мне кажется, что так будет продолжаться вечно, до самой могилы. Что это за боль? Вы знаете?

Лиса хранила молчание.

– Что ж, – хохотнула Изабель. – Я ведь родилась не красавицей, а страшненькие девушки не живут «долго и счастливо», верно? – Помолчав с минуту, она продолжила: – Спасибо вам за дары. Щит и меч спасли мне жизнь. Вряд ли я узнаю, на что способна коробочка с семенами, но я бы хотела оставить себе все три, если вы не против. В память о вас. И о нашей липе. И о доме.

Лиса кивнула и исчезла в мгновение ока.

Изабель знала, что никогда больше не увидит королеву фей, и на сердце легла тяжесть. Никогда больше не увидит она ни Сен-Мишеля, ни Дикого Леса. Ей и раньше не хотелось уезжать, теперь же она была уверена, что сделала неправильный выбор. Но так хотят Гуго и Тави. А еще Феликс. Да и решение уже принято; остается только исполнить его.

– Что еще я могу поделать? – сказала она в темноту.

И тут в дверном проеме показалась мохнатая мордочка.

Изабель испуганно отпрянула.

Но тут же поняла, что это всего лишь Нельсон, украшенный, по обыкновению, жемчугами.

– Как ты меня напугал! – выбранила она его шепотом, чтобы никого не разбудить. – Что ты здесь делаешь? И как к тебе опять попали жемчужины? Я же отдала их диве!

Нельсон протянул ей лапку. В ней был зажат клочок бумаги, сложенный в несколько раз.

Изабель взяла его и развернула. По краю листка бежали причудливые росчерки и завитки, сделанные золотыми чернилами. В центре стремительным почерком было написано приглашение.

Его светлость маркиз де ла Шанс просит вас пожаловать в замок Риголад на премьеру своей новой театральной феерии «Иллюстрированная история величайших военачальников мира».

– Как странно, – медленно произнесла она. – Это же название книги. Такая была и у меня, давным-давно. – Она озадаченно глянула на обезьянку. – Что за совпадение?

Нельсон отвел глаза. Его пальчики перебирали жемчужины.

– Когда это будет? Завтра?

Нельсон выхватил у девушки записку и помахал ею перед ее носом. Та посмотрела на нее еще раз, уже внимательнее. В самом низу стояло лишь одно слово: «Сейчас».

Изабель крепко зажмурилась.

– Это все сон. Я просто сплю. Иначе и быть не может, – сказала она себе.

И открыла глаза. Нельсон никуда не ушел. Схватив девушку за волосы, он дернул так сильно, что та взвизгнула.

– Ладно. Это не сон, – сказала она, вытягивая прядь своих волос из его лапки. – Но сейчас полночь. А до замка отсюда скакать и скакать. К тому же это замок, а в нем – настоящий маркиз, наверняка приедут и другие гости. Очень важные и нарядно одетые. И тут явлюсь я, замарашка в дырявом платье. Нет, не поеду. Не хочу быть всеобщим посмешищем.

Нельсон внимательно посмотрел на Изабель, потом перевел взгляд на жемчуга. Тяжело вздохнув, он расстегнул ожерелье, снял и протянул ей. Изабель была глубоко тронута. Она давно уже поняла, что для маленькой обезьянки эти жемчужины имеют особое значение.

– Ты дашь их мне поносить? Правда?

Нельсон не сводил глаз с сокровища, которое теперь лежало у нее в ладони. Изабель видела, что решение стоило ему мучительной внутренней борьбы, но он все же кивнул.

– Ну тогда ладно, – сказала она, надевая ожерелье. – Пошли.

Итак, она отправляется смотреть пьесу. Во владениях маркиза, с обезьянкой в качестве провожатого, среди ночи.

– Нет, все-таки я сплю, – сказала она, натягивая через голову платье. – По крайней мере, надеюсь, что сплю. Ведь если это не так, значит я совсем спятила.

Луна освещала путь Изабель, пока Нерон нес ее и Нельсона на своей спине к замку Риголад.

Они выбрали короткий путь и, покинув лес, оказались позади замка. Изабель удивилась, увидев, что тот совсем темен и даже как будто пуст.

Однако из другой части поместья, с поляны, пробивался призрачный желтый свет. Изабель вспомнила, что именно там Феликс строил сцену для маркизовых театральных затей. И направила Нерона туда.

Когда впереди показалась сцена, Изабель поняла, что призрачный желтый свет исходит от огней рампы. За ними были видны задернутый занавес из красного бархата и арка, увитая гирляндами из роз.

Странно, но ни на самой сцене, ни на площадке перед ней никого не было. Изабель ожидала увидеть толпу нарядных людей, услышать веселые голоса и смех. Думала, что придут сверкающие драгоценностями декольтированные дамы, чьи прически будут покачиваться над толпой, пышные, как пирожные со взбитыми сливками. Шелковые юбки зашуршат, когда их владелицы станут рассаживаться по золоченым креслам.

Но напротив сцены стояло всего одно кресло. Ей стало не по себе. «Похоже, маркиз не ждет никого, кроме меня», – подумала она с тревогой.