Дженнифер Доннелли - Сестрица [litres]

И она принялась рассказывать. Скоро Элла уже знала обо всем, что произошло с ее семьей после того, как она уехала с принцем. О Танакиль. О пожаре. О маркизе. О Ле Бене. О Тетушке с ее ультиматумом. И наконец, о Феликсе, о его записке, о том, как Маман нашла ее и сожгла, причинив им обоим столько боли.

– Все могло быть совсем иначе, Элла. Если бы мы убежали тогда вдвоем, как собирались. Если бы Маман не нашла и не уничтожила записку. Я была бы другой. Добрее. Лучше.

– Изабель…

– Нет, дай закончить. Мне это необходимо. Прости меня. Прости за то, что я была так жестока к тебе. Обижала тебя. Ты красавица, а я – нет. Ты все нашла, а я все потеряла. Вот почему я стала такой завистливой. – Стыд жег ее изнутри. Произнося эти слова, она чувствовала себя беззащитной и голой, точно зверек, которого выгнали из норы и оставили умирать под беспощадным солнцем пустыни. – Ты даже не представляешь, каково это.

– Я знаю больше, чем ты думаешь, – тихо сказала Элла.

– Ты когда-нибудь простишь меня?

Элла улыбнулась, но улыбка ее оказалась не той, милой и нежной, которую Изабель помнила с детства. Теперь в ней была печаль и даже горечь.

– Изабель, ты не знаешь, о чем просишь меня.

Изабель кивнула. Опустила голову. Робкая надежда получить прощение Эллы, рассказав ей свою историю, была разбита. Она нашла сводную сестру, отыскала кусок, отрезанный когда-то от ее сердца, но поздно. Она не заслужила прощения. Слишком глубоки были раны, которые она нанесла Элле. Слезы потекли из ее глаз, покатились по щекам. Она и не знала, что раскаяние так похоже на горе.

– Изабель, не плачь. Пожалуйста, не надо. Я…

Тут ее прервал лай.

Изабель вскинула голову.

– Надо бежать, – сказала она, торопливо отирая глаза. – И найти для тебя безопасное место.

– Где?

– Не знаю. Но я что-нибудь придумаю. Главное – добраться туда живыми. Ясно?

Элла кивнула.

– Ясно, – сказала она.

Изабель протянула Элле руку. Та крепко ухватилась за нее. И девушки побежали.

Надо было спасаться.

Изабель бросила в окно камешек.

Он стукнул в стекло и упал на мостовую.

Девушка стояла у старого каменного дома на окраине Сен-Мишеля. Окинув тревожным взглядом темную, безлюдную улицу, она подняла камешек и бросила его в окно еще раз. И еще. Наконец окно распахнулось.

Наружу высунулся Феликс – в распахнутой на груди льняной рубахе, со свечой в руке. Сонно моргая, он вглядывался в темноту.

– Феликс, это ты! – выдохнула Изабель. Он говорил ей, что живет над столярной мастерской, но Изабель сомневалась, то ли окно она выбрала.

– Изабель? Что ты тут делаешь? – спросил он заспанным голосом.

– Можно нам войти? Мы в беде. Нам надо спрятаться.

– Нам?

– Феликс, прошу тебя!

Феликс исчез. Не прошло и минуты, как дверь в мастерскую отворилась – на пороге стоял Феликс со свечой в руке. Изабель подбежала к нему и показала на другую сторону улицы. В широкой арке ворот, ведущих во двор каменотеса, стояла Элла и держала за повод Нерона. Изабель обернулась в сторону Эллы, и та заспешила к ним.

– Это же Элла, – сказал Феликс. – Та, которая твоя сводная сестра. Та, которая королева Франции.

– Да.

– А я штаны не надел. Королева Франции стоит у моих дверей, а я тут в ночной рубахе. – Он посмотрел на себя. – С голыми коленками.

– Мне нравятся твои коленки, – сказала Изабель.

Феликс залился краской.

– И мне тоже, – добавила Элла.

– Ваше королевское высочество… – забормотал он.

– Зови меня просто Элла.

– Ваше королевское Элл-ство, – поправился он. – Я бы поклонился, но… эта рубаха… она коротковата.

Элла расхохоталась.

Феликс проводил их во двор мастерской. Затем поспешно отвел Нерона в конюшню за домом, напоил коня, поставил его в пустое стойло и только тогда вернулся во двор и запер ворота. Ступая уверенно и бесшумно, он провел девушек по лестнице на второй этаж, в свою комнату. Поставив свечу на деревянный столик в центре, он схватил со спинки кровати штаны и смущенно натянул их.

– Садитесь, – сказал он и показал на пару шатких стульев по обе стороны стола. Элла с радостью приняла его предложение. Но не Изабель – волнение не давало ей сидеть на месте, и она принялась расхаживать по комнате.

– У вас идет кровь, – сказал Феликс, указывая на босую ногу Эллы.

По ноге змеился порез. Он дал девушке кусок материи и немного чистой воды, чтобы промыть рану, а затем отыскал пару потрепанных башмаков.

– Это мои, старые, – пояснил он. – Вам они велики, но лучше эти, чем никаких. – Он обернулся к Элле. – Так что ты натворила?

– С чего ты решил, что это именно я что-то натворила?

– Потому что ты всегда влипала в неприятности, а с Эллой такого не случалось, – ответил Феликс, снимая с полки масляную лампу.

Измученная Элла прикрыла глаза и ненадолго прикорнула, Феликс принялся снимать стеклянный колпак с масляной лампы. Изабель в двух словах пересказала случившееся. Он слушал, и его лицо с каждым словом девушки делалось жестче.

– Сбежав от Фолькмара, мы поднялись по тропе, где ждал Нерон, и поскакали через Дикий Лес, – закончила она свою повесть. – Я не знала, куда еще нам ехать. Не могу же я вернуться к Ле Бене. Что, если люди Кафара ждут меня там? Прости, Феликс. Я не хотела втягивать тебя во все это.

– Еще чего, – сказал он. – Я рад, что могу помочь тебе и Элле. Знать бы еще как.

– Я тоже не знаю, что делать, – закончила Изабель и опустилась на стул напротив Эллы. Отодвинув в сторону разные вещи – резцы, рыцарей, деревянные зубы, – она положила локоть на стол, а голову опустила на локоть.

– Надо доставить в королевский лагерь карты, которые я у них украла, и Эллу, – сказала она. – Нельзя допустить, чтобы Фолькмар напал на Сен-Мишель. Но как это сделать? Нас наверняка уже ищут.

– Люди Фолькмара? – уточнил Феликс.

– Нет, вряд ли, – сказала Изабель. – Не думаю, что они рискнут показаться здесь в открытую. По крайней мере, пока не сомнут отряд Кафара. Великий герцог – вот кто меня особенно беспокоит. Никто не знает, что он и Кафар заодно с Фолькмаром. Никто, кроме меня и Эллы. Пользуясь этим, он мог покинуть Лощину Дьявола, отправиться в лагерь Кафара и выслать отряд на поиски нас. Если они найдут Эллу, ей конец.

Феликс поправил фитилек лампы, которая теперь горела ровным сильным пламенем, и надел на нее стеклянный колпак. В большой комнате стало светло, и Элла вскрикнула. Но не от испуга или ужаса, а от удивления.

– В чем дело? – спросила Изабель, поднимая голову.

И тоже увидела их.

Вся мансарда – узкие полки вдоль стен, полка над очагом, крышка комода, пространство под койкой, ящики и даже большая корзина для сбора урожая – была забита и заставлена деревянными солдатами.