Дженнифер Доннелли - Сестрица [litres]

Тави коротко хмыкнула:

– Королева-то писаная красавица, лейтенант. Гляньте-ка, разве среди нас есть такая? Я, что ли, в своих обносках? Или моя сестра в этой рванине? А может, наша четырехглазая золовка?

Элла подняла голову. В очках Гуго она почти ничего не видела и потому сильно щурилась. Лейтенант скользнул по ней взглядом и отвернулся.

– Покажите лучше ваши ноги. Все знают, что второй пары таких изящных ножек, как у королевы, нет во всей Франции.

Одна за другой девушки предъявили лейтенанту свои ноги. У Изабель ноги были большими, башмаки – грязными. У Тави тоже. А у Эллы в старых, растоптанных ботинках Феликса, так и просто огромными.

– Ну, лейтенант, если вы закончили издеваться над несчастной семьей, у которой такое горе, то, может быть, дадите нам проехать? – сказала Тави.

Гуго уже приготовился щелкнуть поводьями, но лейтенант поднял руку.

«Теперь еще что?» – подумала Изабель с замиранием сердца.

– Вы везете королеву в одном из этих гробов, – сказал офицер и отрядил двоих людей к повозке – посмотреть. – Открывайте!

Изабель окаменела от ужаса и окинула взглядом своих спутников. Феликс сидел, втянув голову в плечи. У Гуго глаза стали как блюдца. Тави побледнела, но не сдавалась.

– Святотатство какое! – завопила она. – Стыда у вас нет!

Солдаты, получившие распоряжение открыть гробы, смущенно переглянулись.

– Открывайте, я вам приказываю! – рявкнул командир.

Солдаты соскочили с седел.

– Они уже несколько дней как умерли! – протестовала Тави. – По вашей милости последним нашим воспоминанием о родных будет жуткая вонь?

Жуткая вонь.

Услышав эти слова, Изабель ожила. Теперь она знала, что делать. Повернувшись назад, девушка притворилась, будто разглядывает солдат, а сама просунула руку в щель между сиденьем и задней стенкой повозки. Нащупала деревянный ящик. Осторожно просунула пальцы под крышку.

Один из солдат, справедливо полагая, что гробы окажутся заколоченными, ведь именно так их обычно везут на погост, вынул из ножен кинжал. Вставив клинок в щель, он надавил на рукоятку. Гвозди со скрипом полезли наружу. В ту же секунду Изабель подняла крышку ящика.

Наружу вырвался дух потной мертвой псины.

Что тут началось!

Кони заржали и забились. Трое даже скинули седоков. Желудки некоторых солдат расстались с ужином. Лейтенант и тот позеленел.

Изабель, Тави и Элле, которые сидели над ящиком со смердящей мерзостью, едва не выело глаза. Слезы текли по их щекам так обильно, что всякий, взглянувший на них в тот миг, тут же понял бы, что безвременная смерть родных надорвала им сердце.

Тави заметила это и тут же воспользовалась преимуществом. Она встала, устремила на лейтенанта обличающий палец и завопила:

– Стыдитесь, месье! Вы потревожили мертвых! Оскорбили их родственников! Посмотрите, как рыдает несчастная вдова!

– Бога ради, закройте! – рявкнул в ответ лейтенант и зажал нос перчаткой.

Солдат, который лезвием кинжала приподнял крышку гроба, теперь выдернул его из щели и стал лихорадочно вбивать гвоздики рукояткой.

– Погодите, я еще до полковника Кафара дойду, нажалуюсь на ваше самоуправство, – не унималась Тави. – Ишь чего выдумали, людей мы, видишь ли, похищаем! Никого мы не похищаем, везем себе покойников на кладбище!

– Примите мои извинения, мадам. Проезжайте! – сказала лейтенант и взмахнул рукой.

Гуго кивнул и щелкнул вожжами. Мартин порысил дальше. Изабель, которая так и сидела лицом к задку повозки, быстро опустила крышку ящика. Вони стало меньше, но Гуго все равно пустил Мартина галопом, чтобы поскорее выехать из облака миазмов, которое собралось вокруг них. Несколько минут спустя повозка уже взбиралась на холм, оставив позади лейтенанта и его людей.

Спустившись по противоположному склону холма вниз, Гуго остановил повозку и наклонился вперед, тяжело дыша. Было видно, как у него трясутся руки.

– Ф-фу, проскочили, – с дрожью в голосе сказал Феликс.

– Вряд ли это единственный патруль на дороге. Поехали, – приказала Изабель.

Гуго, отдышавшись, выпрямился:

– Мне нужны очки. Без них я могу ехать только по ровной дороге.

Элла отдала ему очки.

– Спасибо тебе. Вам всем спасибо. Вы спасли мне жизнь, – сказала она.

– Это все Тави, – отозвался Гуго. – Она это проделала.

Тави скромно потупилась:

– Не я, а Левенгук.

– Кто? – переспросила Элла. Гуго взялся за вожжи.

– Долгая история. Потом расскажу. Если выживем, – мрачно пообещала Изабель.

Гуго между тем снова уговорил Мартина пойти галопом. Старый конь припустил вперед, повозка въехала колесом в рытвину, и Тави подбросило так, что она едва не вылетела на землю.

Но Элла уцепилась за нее и удержала, а потом взяла за руку. Другой рукой она так же крепко ухватилась за Изабель. Так они и ехали сквозь рассеивавшуюся ночную мглу, ни на миг не отпуская друг друга.

Звезды таяли. Мартин рысцой катил повозку по аллее Мезон-Дулёр, к старой раскидистой липе. Пассажиры выскочили на землю раньше, чем Гуго успел остановить его.

Послышалось негромкое любопытное ржание. Изабель знала: это одна из тех лошадей, которых она спасла с живодерни и оставила здесь, на пастбище. Мартин заржал в ответ. Элла разглядывала то, что осталось от дома.

– Мне так жаль, Элла. Ведь это был твой дом. Ты жила здесь еще до нас с Тави, – сказала Изабель.

– Я по нему не тоскую, – ответила Элла. – Надеюсь только, что все призраки прошлого покинули его, когда рухнули стены.

Гуго с Феликсом уже вытащили из повозки первый гроб и отнесли его к подножию липы. Феликс, достав из кармана складной нож, вытаскивал лезвием гвозди.

Второй гроб принесли Изабель и Тави. Феликс вскрыл и его. Затем все повернулись к Элле.

– Что нам теперь делать? – спросил у нее Феликс. – Как позвать Танакиль?

– Я… я, вообще-то, не знаю, – ответила она. – Изабель, а ты?

Страх шевельнулся в душе у Изабель.

– И я не знаю. Даже не помню, чтобы я ее когда-нибудь звала.

Элла сделала глубокий вдох:

– Дайте подумать… Помню, когда все уехали на бал, я пошла сюда, к старой липе. Мне было ужасно грустно. Я так сильно хотела на этот бал, как никогда в жизни. Даже сердце заныло, до того мне туда хотелось. И вдруг вижу – она.

– Высокая женщина… – дрожащим голосом подхватил Феликс.

– Да, – подтвердила Элла.

– С рыжими волосами, зелеными глазами и острыми зубами.

– А ты откуда знаешь?

– Я не знаю, я вижу, – сказал Феликс и показал пальцем на руины. – Она уже здесь.

Танакиль вышла из тени.

Она была в платье из надкрылий черных жуков, мерцавших темным блеском в свете предутренней луны. Ее лоб пересекала диадема из живых летучих мышей. Три молодые гадюки обвились вокруг шеи, а их головки, точно драгоценности, сверкали в ямках ключиц и под горлом.