Синда Чайма - Королева в изгнании [litres]

Хан попросил столик в углу.

– Я плачу! – объявил юноша, вспоминая, что сегодня был особенный день.

– Это еще почему? – склонил голову Танцующий с Огнем.

– Сегодня день моего Именования. Сегодня мне исполнилось семнадцать!

Удивление горца развеялось.

– Точно! Сентябрь же! Я совсем забыл! – Танцующий с Огнем улыбнулся и стиснул ладонь друга обеими руками. – С днем Именования тебя, Одинокий Охотник!

Хану хотелось отпраздновать этот день. Свои шестнадцать лет, когда мать и Мари еще были живы, юноша не отмечал, поскольку денег на угощения тогда совсем не было. С тех пор он успел столько раз столкнуться лицом к лицу со смертью, что было и не счесть.

Юноша глянул на Кэт и снова вспомнил о погибших «южанах» и «тряпичниках». Сейчас Хан считался бы в банде «стариком», поскольку главари, как правило, до семнадцати не доживали.

– С этого момента мы будем праздновать все наши дни Именования! – объявил Хан. – Когда будет твой, Кэт?

Девушка пожала плечами.

– Не знаю. Без понятия, сколько мне вообще стукнуло.

– Тогда выбери любой день, какой тебе нравится, – предложил Алистер. – Может, сразу после солнцестояния?

Хан и его друзья заказали по миске ветчинно-фасолевого супа с ломтями черного хлеба и по большой кружке сидра. Похлебка была просто восхитительной: в наваристом луковом бульоне плавали кусочки мяса. Кэт и Танцующий с Огнем не уставали провозглашать тосты в честь именинника, с грохотом опуская кружки на стол. Каждый последующий тост звучал все глупее и нелепее.

– За смертоносного Хансона Алистера – грозу Семи Королевств! – провозгласил Танцующий с Огнем.

Хан поднял кружку и огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что этого никто не слышал. Казалось, все были увлечены своими делами и никому дела не было до их скромного праздника.

Большая часть посетителей были не старше юноши и выглядели как высокородные вельможи: на них были сшитые по фигурам одежды, мягкие кожаные сапоги и чересчур много меха для такой теплой погоды.

Богатые распоряжались деньгами совсем не как бедняки – они небрежно бросали монеты на стол, словно те прибывали в их кошели из некоего неиссякаемого источника. Подавальщицы едва успевали подливать эль в кружки благородных гостей.

Хан глянул на Кэт, которая наблюдала за происходящим из-за края стакана. Опытному воришке ничего не стоило здесь разбогатеть.

И все же юноша надеялся, что «тряпичница» не примется за старое. Он на собственном опыте знал, как нелегко выйти из игры. Когда Хан отошел от дел, ему начали угрожать враги. Некоторые из них не могли поверить, что юноша изменился, а другие норовили воспользоваться его уязвимостью. Друзья из банды много раз склоняли Хана изменить решение, утверждая, что после ухода главаря дела пошли намного хуже.

Вскоре таверна наполнилась истинными любителями горячительных напитков. Дождь гнал их с крыльца внутрь, и они толпами ломились через дверь к прилавку. Спустя какое-то время трактир уже был забит под завязку, и новые гости с кружками эля и тарелками с тушеной и жареной говядиной прислонялись прямо к стенам.

Хан еще раз заказал напитки и одно на троих пирожное с корицей.

В тавернах юноша чувствовал себя совершенно свободно, ведь в юности они были его вторым домом и помогали скрыться от унылой действительности. В подобных заведениях всегда было весело – в них промышляли воришки, жулики, главари банд и яркие девицы.

Чтобы заработать хорошую репутацию в Оденском броде, Хану предстоит обзавестись новыми привычками, например, сидеть до полуночи в библиотеке. Так что семнадцатилетие было как новым началом, так и концом старой жизни.

Бывший главарь банды взглянул на Кэт. Она всегда быстро наедалась, потому перед ней стояла лишь наполовину опустошенная тарелка. Девушка смотрела на дверь и теребила волосы, как и обычно, когда была напряжена.

Хан проследил за ее взглядом, который был прикован к троим вошедшим в таверну чародеям, чьи магические ауры ярко светились в полумраке. Они стояли спиной к Алистеру, отряхивая дождевую воду с плащей и озираясь.

– И это – лучшая таверна Оденского брода? – спросил самый высокий из них, стягивая капюшон и демонстрируя копну черных волос. – Чувствую, этот год будет долгим.

Голос высокородного вельможи пронзил Хана, словно стрела. Радужное настроение юноши мигом улетучилось.

Двое спутников черноволосого хмыкнули.

– Надеюсь, хотя бы еда у них вкусная, – с надеждой произнес коренастый и стянул капюшон с рыжих волос.

По коже Хана побежали мурашки. Он сощурился и стиснул амулет, надеясь, что новые посетители развернутся и покажут лица.

– По крайней мере, обслуга здесь миловиднее, нежели в «Четырех конях», – сказал высокий, улыбаясь подавальщице, которая пробиралась сквозь толпу.

Он говорил так, словно понимал, что переборщил с выпивкой, и старался держать себя в руках.

– Думаю, «Четыре коня» названы в честь их подавальщиц, – добавил чародей.

– Не-а, – протянул самый худой из троих. – Имя трактиру дано в соответствии с тем, что они варят в котелках.

По невнятной речи сухощавого вельможи стало ясно, что он тоже был изрядно навеселе.

Когда хорошенькая подавальщица проходила мимо высокого чародея, он схватил ее за руку, отчего эль, который несла девушка, чуть не расплескался.

– Милашка, нам бы столик на троих.

Подавальщица хмуро глянула на остановившего ее посетителя.

– Вы где-то видите свободный столик на троих, сэр? – огрызнулась она.

– Ну так вышвырни кого-нибудь. Не есть же нам стоя!

– Ждите в очереди, как и все остальные! И немедленно уберите от меня свои жгучие колдовские лапы! – Подавальщица постаралась вырваться, но успехом попытка не увенчалась.

Чародей развернулся вполоборота к Хану, и тусклый свет факела залил его лицо. Острые угловатые черты казались до боли знакомыми. Алистер содрогнулся.

Это был Мика Байяр с кузенами Мифисом и Аркедой Мандерами – те самые нарушители, которые подожгли священную гору Ханалею и положили начало череде событий, которые привели к смерти матери и сестры Хана.

Мика был сыном Гавана Байяра – Верховного Чародея Фелла, который, вероятно, все еще охотился за Алистером. А еще – братом Фионы, блондинки, которая гналась за Ханом и Танцующим с Огнем от Западных врат. Неудачливый именинник продолжал стискивать искусно вырезанный амулет, который шипел под его взмокшей ладонью.

– Я отпущу тебя, только если ты найдешь нам столик, – сказал Мика, дергая подавальщицу на себя.

Поднос выпал из рук девушки, брызги эля подлетели кверху на метр, а кружки покатились по полу.

Магическая сила бешено заструилась по жилам Хана, отчего перед глазами поплыли круги. Юноша тряхнул головой, чтобы разум прояснился, но затем резко вскочил на ноги, опрокидывая стул на пол.