Михаил Ланцов - Империя очень зла! [litres]

А потом, завершив свое эффектное выступление, Император объявил перерыв до завтра. Мол, делегатам нужно время, чтобы согласовать свои позиции и обговорить круг вопросов, которые они ему зададут. Ну и покинул аудиторию, направившись с «высочайшей инспекцией по второй столице». На самом же деле – пошел гулять по городу, по магазинам, дабы посмотреть ассортимент товаров и просто полюбоваться предновогодней Первопрестольной. Разумеется, не в одиночестве, а в сопровождении охраны.

Итак, ГУМ – самый большой «торговый комплекс» Москвы тех лет. Он, правда, назывался в те годы Верхними торговыми рядами и выглядел совсем не так, как в XXI веке. Канонический облик пока еще только проектировался. Сюда-то Император и направился погулять, поглазеть да пообщаться с Сергеем Ивановичем Мальцевым. Тот его уже с неделю поджидал в Первопрестольной, вызванный телеграммой из Крыма.

Мальцев был довольно интересным и очень деятельным человеком. Прежде всего тем, что уже в 1840-е годы разрабатывал проекты методов борьбы с голодом среди широких масс населения. Но понимания не нашел ни у властей, ни у родичей. Из-за чего в 1884 году собственная жена его объявила сумасшедшим. Он ведь мешал ей спускать на балы и прочий «фэшн» прорву денег. А влиятельных знакомых в силу образа жизни и внешней эффектности у нее было не в пример больше. Так что Сергея Ивановича отстранили от дел и отправили в Крым – лечиться.

Да так все ловко было обставлено, что, когда наш герой случайно о нем узнал, его долго убеждали в невменяемости Мальцева. Однако уже первое письмо показало – это все ложь, поклеп и провокация. Сейчас же, встретившись с ним живьем, Николай Александрович окончательно убедился – не ошибся он в своем чутье на людей. Не ошибся. Светлый и ясный ум, несмотря на возраст, не оставлял в том никаких сомнений.

Одна беда – с ним увязалась внучка – Софья Владимировна Панина [8] П а н и н а С о ф ь я В л а д и м и р о в н а – 23 августа 1871 года рождения. Внучка крупного промышленника Мальцева и министра юстиции Панина. Наследница графской ветви рода Паниных. . Он ведь формально был недееспособный и нуждался в сопровождающих. Вот она и решила этим воспользоваться. Девушка не была красавицей. Отнюдь. Даже по сравнению с Эжени Бонапарт, которая не числилась среди записных красавиц эпохи. Но, в отличие от упомянутой француженки, представляла собой переполненную энергией «деловую колбасу», подвижную, любопытную и очень активную. Ну и наглостью не обделенную. Поэтому лезла в разговор монарха с Мальцевым совершенно бессовестно.

Поначалу это немало раздражало, и он не прогнал ее только из уважения к старику. Но позже, потихоньку, поубавила напор и стала говорить меньше и более уместные фразы. Хотя, конечно, было видно, вопрос помощи голодающим ее не волнует, и она в этой теме совершенно не разбирается. Зато в других… о… она постоянно переключала разговор на всякую фигню, цепляясь за оговорки и неудачно брошенные фразы. Дошло до того, что осмелевшая «Софочка» полезла, куда ей совершенно не следовало, и начала донимать Императора вопросами личного характера. Полюбопытствовала между делом об одних слухах. Потом о других. И, наконец, коснулась «дочери св. Мартина». Правда ли? Или тоже болтовня?

– А вот это – правда. Да, я предложил французам такую схему. Однако, если честно, не вижу, чтобы они особенно шевелились. К сожалению, это бич любой демократии – неорганизованность, неспособность оперативно принимать решения, а потом последовательно претворять их в жизнь. Демократия есть квинтэссенция идеи о Лебеде, Раке и Щуке. М-да. Буланже только успел укрепиться, а в его министерствах уже пошли перестановки и очередная чехарда. Люди просто не успевают принять дела и начать работать. Только и делают, что интригуют да подсиживают друг друга с удивительной страстью. Парламент же, зависимый от малейшего, даже самого легкого ветерка, совершенно не последователен и не организован. Принципиально не имея ничего против моего предложения, они не могут договориться о деталях, которые сами же и напридумывали. Как называть, как величать, какие права… ну и так далее. Франция – это калейдоскоп людей и мыслей. Полюбопытствовать можно – мое почтение! Но как жить, когда кони на переправе меняются по несколько раз, я не представляю.

– Вы раздосадованы Францией? О! Это неожиданно! Многие охотно бы променяли жизнь в Санкт-Петербурге на Париж, – произнесла Софья Владимировна и прищурилась, внимательно отслеживая реакцию Императора. Но тот только пожал плечами.

– С Францией сложно иметь дело. Полезно для России, но… я, признаться, уже разочарован тем, что предложил им эту затею с дочерью св. Мартина. Еще несколько месяцев такой возни, и я, пожалуй, начну искать себе другую невесту. Союз союзом, но это все выглядит удивительно глупо.

– Я слышала, что у вас их невеликий выбор, – едко заметила Софья.

– Так и есть. Законы Павла I и Александра I не оставляют совершенно никакого выбора. Да и если честно, они настолько бестолковы, что не имели смысла уже при написании. Их давно пора отменить, как и такое понятие, как морганатический брак. В Великобритании и Франции прекрасно без него обходятся. Довольно и того, что брак законный. А уж кто с кем и по какой причине – личное дело каждого.

– Так что же вам мешает это сделать? – оживилась Софья.

– Нельзя это просто взять и отменить. У любого действия всегда есть последствия. Вон в США после Гражданской войны взяли и отменили рабство. И что? А ничего хорошего. Этим широким и красивым жестом они взяли и вышвырнули на улицу без средств к существованию миллионы людей. Доброе дело? На первый взгляд – да. А если подумать, то злодейство первостатейное. И кое-кто может даже подумать о том, что это сделали специально. Но я – нет. Потому как полагаю – не стоит искать злой умысел там, где может быть обычная человеческая глупость. С идеалистами так всегда. Ума с горошину, зато великих идей – вагоны. Как за дело берутся, так хоть стой, хоть падай. Поэтому я и не спешу с отменой того же морганатического брака. Терзают меня, знаете ли, смутные сомнения, что сразу после отмены наши высокородные дурни бросятся скупать французский полусвет, просаживая с ними свои состояния.

– Вы так думаете? – наигранно удивилась Софья. – Но вы же говорили о том, что это личное дело каждого.

– Чтобы дать человеку свободу, его нужно подготовить к ней. Иначе свобода превращается во вседозволенность, а человек в своем поведении становится неотличим от пьяной гориллы. Эти дамы умеют себя подать, налегая на женское начало, из-за чего оказываются вне конкуренции. А наши мужчины к такому в обыденности не приучены. Из-за чего и слабы перед столь обольстительными соблазнами и нуждаются в определенных механизмах социальной защиты… Ну что вы смеетесь? Это на поле боя наш мужчина грозен, а в обычной жизни женщины частенько крутят им как хотят. Постоянно приходится читать записки о всякого рода печальных историях. Был мужчина грозен, могуч и пахуч… влюбился… и уютно разместился под каблуком супруги. Откуда лишь изредка делает вылазки к графинчику с водкой. Да и то – когда повезет, ибо супруга довольно скоро начинает прятать эту последнюю отдушину. И чем умнее, чем красивее женщина, чем галантнее, тем опаснее, ибо способна совершенно лишать ума мужчину, превращая в безвольное животное…