Михаил Ланцов - Империя очень зла! [litres]

По вооружению также перекроили «пожелания» Военного ведомства. Так, оно теперь не пыталось поставить на вооружение «стреляющее за горизонт копье», а почти полностью адаптировалось под почти законченный Джоном Браунингом проект. Его версия lever-action карабина была уже вполне успешно адаптирована под срединный магазин и довольно неплохо разбиралась-собиралась для чистки и обслуживания. Хотя еще и не так хорошо, как хотелось бы. В то время как себестоимость из-за сохранения обширного применения горячей и холодной штамповки, подкрепленной сваркой, упала еще сильнее. Особенно на больших сериях.

Идея lever-action перезарядки, конечно, не встретила понимания у генералов, но возразить по существу они не смогли. И все их тезисы свелись, по сути, к тому, что из нее неудобно стрелять лежа. Однако уже на следующий день их провели на стрельбище лейб-конвоя, где бойцы опровергли это ошибочное мнение. При классической позиции для стрельбы лежа с опорой на локти стрелять из такой винтовки даже быстрее, легче и проще, чем из «болта».

Не меньшим чудом было и то, что в 1890 году в России на уровне пехотного полка утвердили по роте станковых пулеметов. И делать их планировали на основе более тяжелого патрона, нежели индивидуальное стрелковое оружие, чтобы на два – два с половиной километра уверенно работал. То есть, находясь на первой стрелковой позиции, поддерживал накопление на ней пехоты и в дальнейшем обеспечивал ее устойчивость в случае отката первой волны. Для примерно тех же задач вводили и батарею легких пехотных орудий. Их планировали разработать, опираясь на конную 87-мм пушку, укоротив ее, переведя на унитарные выстрелы, оснастив новым лафетом с противооткатным устройством, горизонтальным клиновым замком, противоосколочным щитком и высоким углом возвышения.

Дивизия нового образца должна была получить батарею легких полевых 87-мм пушек, модернизированных по той же схеме, что и пехотные. Только ствол требовалось удлинить до сорока калибров, навесив на него «изобретение» Императора – дульный тормоз. Их цель – контрбатарейная борьба. Также дивизия должна была иметь дивизион легких полевых 107-мм гаубиц, полученных через модернизацию батарейной пушки образца 1877 года, примерно по той же схеме, что и полевые пушки, только с заряжанием не унитарным, а раздельно-гильзовым. Эти гаубицы были основной ударной силой. «Но и это еще не все!» На уровне дивизии была введена батарея 152-мм тяжелых пехотных орудий, полученных через модернизацию 6-дюймовых легких полевых мортир образца 1884 года. Их цель – разрушение полевых укреплений противника.

Серьезно получилось? Очень. Не только для 1890 года, но и для Второй мировой войны артиллерийское наполнение неплохое выходило. Разве что без ПТО и зениток. Но это пока и не требовалось. Разумеется, этих орудий пока еще не было, и их только предстояло разработать, создав доселе совершенно невиданного зверя – триплекс из трех орудийных систем на одном лафете. Разве что у 6-дюймовки были кое-какие нюансы, связанные с мортирными углами возвышения.

Для уровня корпуса Император потребовал создать триплекс потяжелее из 107-мм полевой пушки, 152-мм полевой гаубицы и 203-мм полевой мортиры на одном лафете. Ну и тяжелый осадный триплекс из 152-мм пушки, 203-мм гаубицы и 280-мм мортиры. Разумеется, все оперирование корпусными и осадными орудиями должно было осуществляться теми самыми паровыми тракторами, о которых до хрипоты спорили ранее, в интендантской секции.

Особняком стояла горная артиллерия, которую Император не забыл и утвердил разработку сразу двух систем. Первой на основе глубокой модернизации 63,5-мм пушки Барановского как наиболее подходящей. Главная цель при создании легкого горного орудия, заключалась в том, чтобы ее можно было разобрать и перетащить по самым непроходимым горным тропам. Пусть не на вьюках, а на своем горбу, пусть не в одиночку, а вдвоем, но протащить. Вторая артиллерийская система для использования в горах разрабатывалась примерно по той же схеме, только с упором на предельный вес вьюка мула. То есть она должна была разбираться на куски, каждый из которых позволяет перевозить его мулом. Ну и иметь при этом максимальную мощь. На «выпуклый глаз» выходило что-то вроде гаубицы калибром 92–96 мм.

Приснопамятному Мосину также нашли работу. Поручили провести глубокую модернизацию 20-мм крепостного ружья Гана образца 1876 года и боеприпасов к нему. Гильзу там новую к нему разработать без закраины под бездымный порох и так далее. То есть соорудить роскошную тяжелую противоматериальную винтовку, оставив, впрочем, более удобно произносимый термин – крепостное ружье. Заодно и боеприпасы отработать для будущих 20-мм автоматических орудий, ведь 20×95R гильза ружья Гана была весьма близка по своим габаритам с гильзами будущих 20-мм пушек ШВАК. Да – не самое мощное решение. Но вполне ходовое и полезное. Те же немцы массово и охотно употребляли еще более «дохлые» 20×82 выстрелы всю Вторую мировую. А тут и человека пристроили к делу, и задел большой организовали.

Впрочем, других «проектов» тоже хватало, как проговоренных, так и находящихся за рамками военной доктрины 1890 года. Так, например, с Хайремом Максимом шли переговоры о передаче ему в собственность Тульского оружейного завода. Если он развернет там производство модернизированных пулеметов своей системы с размещением у него большого заказа от Российской империи. Само собой, на этом бонусы не заканчивались. Но в те годы и это предложение выглядело крайне удачным. Ведь до второй Англо-бурской войны пулеметы были никому не нужны и считались пустой и весьма дорогой забавой. Выгодность предложения усугублялась еще и тем, что Император интересовался автоматическими пушками Максима и кое-какими его другими изобретениями, гарантируя возможность для творчества. Например, узнав об увлечении Хайрема летательными аппаратами, долго с ним беседовал, выказывая всяческую поддержку этой мечте и даже давая кое-какие ценные советы. В общем, уже в ноябре 1889 года Максим переехал в Россию, поселившись в Туле…

Оставалось понять, где на все это взять денег. Много, очень много денег. Да, Император искал способ привлечь как можно больше средств самыми разными способами. И в принципе мог бы потянуть перевооружение армии «как есть». Но он пошел другим путем, решив оптимизировать еще одну статью расходов.

В Российской Императорской армии было удивительно много кавалерии. Ее время уже безнадежно ушло, и отдельные, крайне редкие эпизоды ее удачного применения в годы Русско-японской, Первой мировой и Второй мировой войны лишь подчеркивали этот факт. Во всяком случае, в ее классической роли. И никакого смысла, кроме инерции мышления и слабого образования, в стремлении ее массировать не было. Особенно до уровня дивизий, корпусов и тем более армий.