Стивен Дональдсон - Внутренняя война. Том 2 [litres]

Искали, несмотря на то что принца прилюдно унизили на совете.

А унижение это было особенно горьким. Оно засело в его памяти, оно раздражало его, как больной зуб. И его брат, и эта дешевая красотка – королева-консорт выступили против него. Перед свидетелями. Оказавшись в таком положении, принц уже начал было опасаться, что его больше не сочтут достойным, что больше не станут искать его благосклонности.

Но за прошедшее с тех пор время принц Лоум обнаружил, что сохранил свою значимость. Жрец, сидевший сейчас рядом с ним за лучшим столом «Осажденного орла», все еще видел в нем важную фигуру. Будто ничего и не произошло на заседании совета. Жрец, как обычно, разыскал принца Лоума и, как обычно, вовлек его в долгие, бессвязные разговоры. Да, жрец искал его благосклонности, и доказательством служило то, что он платил за выпивку принца. Даже когда принц Лоум был настроен на месиво – когда он чувствовал особую потребность в порции счастья, – жрец платил за него.

Жреца звали Кнаут, и он носил обычную черную мантию ордена Великого бога Риля. У него было круглое, невинное лицо с гладкими щеками младенца, ярко-голубыми глазами искусителя и предельно искренней улыбкой. Он часто улыбался, часто смеялся, и всегда казалось, что это довольный жизнью человек, которому нравятся и эль, и компания принца Лоума.

Будучи жрецом, Кнаут иногда сбивался в разговоре на проповедь. Он восхвалял мир, наступивший в его душе через посредство Истины и Веры, когда он, жрец, перестал воевать сам с собой. По большей части, однако, он болтал обо всех подряд и обо всем подряд: о цене на зерно, об отношениях между Беллегером и Амикой, о погоде, о других жрецах, о радостях делить с ними Истину и Веру и даже о чудесном, восхитительном эле, который, по его глубокому убеждению, подавали только в «Осажденном орле». А еще Кнаут задавал без какой-либо очевидной цели самые разнообразные вопросы. Как поживают король и королева-консорт? Почему они всегда спорят? Оправдали ли себя поиски библиотеки? Как крестьяне могут устанавливать такие низкие цены на пшеницу? Если Беллегер и Амика теперь заключили мир, то для чего нужны все эти винтовки? И какова история Элгарта? Как он получил свой шрам? Отец Кнаут никогда не видел человека, который выглядел бы настолько занятым, не делая ничего особенного.

Безо всякого принуждения день ото дня, каждый раз по вечерам, принц Лоум отвечал на вопросы жреца – по-своему. Почему бы и нет? Он не находил в этом никакого вреда. К тому же большинство людей заслуживали той характеристики, которую давал им принц. Король Бифальт и королева-консорт Эстия спорят, потому что она амиканка и противоречить беллегерцу – в ее натуре. Особенно, когда речь заходит о дороге к Последнему Книгохранилищу, которую ей не терпится закончить. Конечно, путешествие Бифальта в молодости в поисках библиотеки стоило того. Ему, правда, потребовалось съездить туда дважды, но он вернул в Беллегер магию. Восстановление амиканской магии было, увы, побочным эффектом или серьезным промахом со стороны Бифальта. «Только дураки доверяют амиканцам», – решительно заявлял принц. Зачем Беллегеру так много винтовок? Король совершил ошибку – и, возможно, не одну, соблазненный дешевой красавицей, на которой он женился, – но король не был дураком. Он должен подготовиться к предательству амиканцев. Что же до Элгарта, то этот проныра без стыда и совести каким-то обманом заставил короля принимать себя всерьез.

Принц Лоум иногда говорил больше, чем хотел. Обиды его были неисчисляемы и очень разнообразны. Но он никогда не забывал об осторожности в определенных моментах. В конце концов он был сыном короля Аббатора, самым младшим сыном, конечно, и наименее уважаемым, но в его жилах текла кровь его отца. Он был пьяницей – самому себе он мог в этом признаться, – но он не был глупцом. В течение долгих совместных вечеров отец Кнаут никогда не оступался, никогда не смущал принца Лоума, никогда не задавал неудобных вопросов, а если и задавал, то очень тщательно их формулировал. А потому, пусть и находясь в постоянном дурмане от пива, вина или месива, третий сын короля Аббатора оставался достаточно бдительным, чтобы не доверять этому жрецу.

Разве можно доверять тому , кто без возражений платит за его, Лоума, веселую пьянку? В мире нет таких добряков. А кроме того, принц не мог придумать ни одной невинной причины, по которой человек с невинным лицом мог бы столько времени проводить в его, Лоума, компании в «Осажденном орле». Принц верил, что его персона стоит того, даже несмотря на неудачу в деле архижреца, но он не верил, что кто-то еще думает так же.

Ну, никто, кроме этих амиканцев, – но он никому о них не рассказывал. Если они сделают свое дело так же, как он, то мир изменится. Лучше раньше, чем позже.

После многих долгих вечеров и большого количества выпивки принц Лоум пришел к выводу, что он точно знает, чего хочет отец Кнаут. Жрец старался выведать один секрет и надеялся, что принц поможет ему в этом. Возможно, не напрямую. Но если говорить с принцем Лоумом достаточно долго, секрет может вырваться случайно. К сожалению для жреца, Лоум не обладал этим секретом. Вернее, до этого секрета его не допускали. Его хваленый брат-король не допускал принца – за редкими исключениями – ни до одного секрета.

Конечно, Лоум ненавидел это недоверие. Но если бы он знал нужный жрецу секрет, он мог бы его в конце концов и раскрыть. И тогда ему пришлось бы беспокоиться о том, что он сделал что-то постыдное. Что-то, что могло бы огорчить короля Аббатора. В отношении того, чем интересовался отец Кнаут, принцу лучше было оставаться в неведении. Он уже совершил то, чем мог гордиться. И не хотел портить эту память.

Впрочем, в этот конкретный вечер принцу не предоставили возможности в полной мере отдать должное своему уму и сообразительности. Вместо того чтобы спросить о чем-нибудь незначительном, просто из любопытства, отец Кнаут завел разговор о королеве-консорте. Опять. Вернулась ли она из Амики? Нет, пока нет. Но ее отъезд был довольно внезапным, не так ли? Да, все так. Но она всегда была такой. Большинство отъездов королевы были внезапными. Даже поражаешься, как часто королю удается выпроваживать ее из Беллегера.

– Проблемный брак, – заметил жрец. – Они ведут войну внутри самих себя, и поэтому они воюют друг с другом.

Принц Лоум осушил свой кувшин, надеясь этим приглушить действие начинающейся проповеди. Но отец Кнаут не стал увлекаться своей любимой темой. Вместо этого он наклонил голову к двери, осмотрел людей, что, покачиваясь, сидели за другими столами, и объявил – довольно резко, как подумал принц, – что он уже засиделся. Бросив на стол достаточно монет, чтобы заплатить за целую бутылку месива, жрец улыбнулся своей обычной искренней улыбкой, быстро поклонился и направился к двери. Через мгновение он вышел, оставив Лоума наслаждаться щедростью ордена.