Кирилл Корзун - Сломанный клинок [litres]

– Всё верно, Леон. Я говорил о другом. Те китайцы… – Дед замялся, подбирая слова, прежде чем разразился долгой тирадой: – Ты проиграл свою схватку. Одолел двоих, но уступил третьему. И не говори мне ничего про их ранги! Ты должен был одержать верх!!! У тебя для этого достаточно знаний и навыков, но вот распоряжаться ими ты не умеешь! Быть воином не значит уметь побеждать или убивать. Это путь. Долгий и сложный, для постижения которого необходимо в первую очередь познать себя и суметь воспользоваться всем, что тебе доступно!

Дух замолчал, давая мне время переварить информацию. Прилежный ученик засыпал бы учителя вопросами. А я не любил получать знания, которые не могу тут же опробовать в действии.

Часть «элитного эскадрона» уже отстрелялась и паковала винтовки, оставив чистку оружия до лучших времён. Четверо юношей тихо переговаривались, обмениваясь результатами стрельб, и не заметили моего приближения.

– Калашников, братья Харальдсоны и Нигматуллин, всё верно?

– Всё верно, Хаттори Леон. Я – Дмитрий Калашников, это братья Кнут и Свенельд Харальдсоны… – протянул мне руку русый и кучерявый парень лет шестнадцати, второй указывая каждого представленного им человека.

Договорить не дал низкорослый смуглолицый сын степей. Как истинный номад, он прищурился и пошёл в наступление, от чего его куда более узкие глаза превратились в совсем неразличимые щелочки:

– Чингизид не нуждается в твоём представлении!

Приняв надменную позу, кадет картинно поправил пояс и, уставившись куда-то в пространство между мной и остальными товарищами, стал вещать:

– Я – Джучи Нигматуллин, потомок великого Чингисхана, завоевателя мира и повелителя Золотой империи. Трепещите, смертные, и падите ниц перед своим будущим повелителем!!!

Зал грохнул, потому что речь слушали все. Хохот эхом отражался от стен и потолков, кадеты утирали навернувшиеся слёзы и хлопали друг друга по плечам. Мне пришлось куда тяжелее, чем кому-нибудь в этой компании.

Воспитание не позволяло ржать таким же откровенным образом. Да и вообще, смеяться над едва знакомым человеком, пусть он и шутит сам над собой. Моветон, господа. Потеря лица.

Ошибочность этой теории стала мне понятна, когда заметивший моё серьёзное лицо Джучи воскликнул:

– Парни, да он купился!

Грянул новый залп хохота.

– Я понять не могу, это стрельбище или конюшня, господа кадеты? – поинтересовался Лёха у «эскадрона», причём сделал это нарочито громко. Смех почти сразу утих. Авторитет старосты внутри «эскадрона» был непререкаем. – То-то же! Ведёте себя как орловские рысаки!

– Что нам теперь, не шутить с ним? – огорченно протянул кастилец, забрасывая за спину своего монстра.

– Шутите. Смейтесь. Только не так громко. А то у меня уже голова от вас болит…

Шапито. А я в нём – единственный зритель, которому в плюс к этой сомнительной уникальности ещё и не смешно.

– Ты ведь не просто так подходил, Леон? – дёрнул меня за рукав Дмитрий. – Спрашивай, не обращай внимания на ребят. Смех – это лекарство от скуки, не более. Не стоит принимать всерьёз.

– Вы ведь нарабатываете командную работу для кавалерийского сквада, верно?

Калашников заулыбался и согласно кивнул.

– «Драгуны»?

Ещё один кивок и такая же ослепительная улыбка, в которой был проблеск гордости. И я его понимаю.

Столкнуться с кавалерийским сквадом в наш век весьма нетривиальная задача. Всего три государства обучает таких солдат, и все они граничат со Свободными Землями Европы, где, собственно, эти уникальные солдаты и отрабатывают свои навыки.

Кавалерией их называли иносказательно, так как кони у них были исключительно железные. И очень непростые.

Каждый кавалерийский мотоцикл был в своём роде вершиной оружейного гения. Он нес на себе всадника в мобильном пехотном доспехе (лёгкие и средние типы), обладал мощным и порой весьма разнообразным вооружением – от пулеметов до ракетных установок, и при этом мог похвастаться довольно серьезной броней.

В итоге получался высокотехнологичный всадник, способный в кратчайшие сроки преодолеть большое расстояние и походя взять штурмом укреплённый блокпост. Сквад из четырёх всадников справлялся с укреплённым форпостом, имеющим гарнизон под полсотни солдат.

– В командировку уже ездили?

– Прошлым летом. Ознакомительная, считай экскурсия, стреляли всего-то пару раз, да и те больше для жути.

– Всё равно классно. Твоя? – спросил я, указывая на самозарядную винтовку за его спиной, стоявшую прислоненной к стенке.

– Нет. Старшего брата. Я себе заказал что-нибудь подобное. Дедушка обещал помочь. А это – AS50. Калибр 12,7. Двадцать патронов, идеальная дистанция работы от ста до шестисот метров. Ближняя дистанция мне пока что даётся с трудом, – пустился он в объяснения, взяв это чудо британских военных технологий в руки.

– Дедушка тот самый? – сделал я ещё одно уточнение.

– Да. И он обещал придумать что-то особенное. Такое же, как тот, самый первый автомат!

– А ты сам, случайно, не занимаешься техникой?

– Только если по МПД. Остальное не так интересно.

– Тогда у меня есть для тебя интересное предложение…

Система обучения в Кадетской школе была направлена, в первую очередь, на эффективность полученных знаний. В курсантах воспитывались умение принимать быстрые и логичные решения, способность использовать сильные стороны в зависимости от ситуации и ответственное отношение к поставленной задаче. Выпускник ВКШ, в принципе, был готовым солдатом с минимумом офицерских навыков, разбирался в военной технике, оружии и способах его применения.

Отдельное внимание уделялось весьма сложной дисциплине под названием «Тактика и основы стратегического планирования». Расчет преподавательского состава строился на общей для всех мальчишек любви к играм в «войнушку». И здесь они не прогадали. Каждое занятие по этой дисциплине было полно энтузиастов с горящими глазами, в школе существовал официальный рейтинг тактиков, попасть в который было возможно, лишь проявив прилежание в учебе и успехи в решении тактических задач на специальном симуляторе.

Отведенный под занятия по этой и ряду других военных дисциплин корпус внешне ничем не отличался от своих собратьев. И только попав внутрь, за двери просторных аудиторий, можно было почувствовать разницу – голая функциональность стен, отсутствие привычных парт и кафедры, множество военной аппаратуры связи, карты, голопроекторы, стойки с образцами ручного огнестрельного и плазменного оружия… Попав в так называемый «тактический зал», я поначалу замер, пытаясь понять, где именно нахожусь. Внутренняя обстановка повторяла собой какой-нибудь полевой штаб командования группировкой войск: пара десятков мониторов с постоянно плывущими таблицами информации, терминалы управления и массивный, занимающий почти половину комнаты симулятор. Это изобретение русские спроектировали в тесной связке с японскими учеными, признавая превосходство электронщиков Страны восходящего солнца, вложили в неё также и весь свой опыт и талант, в результате произведя на свет гениальное детище – полсотни голопроекторов, расположенных как по периметру обширного стола, так и над ним, проецировали при желании любую трехмерную картинку, воспроизводя заданную по параметрам локацию и даже отдельные тактические единицы.