Соман Чайнани - Мир без принцев [litres]

Ее палец ярко мигнул.

Тедрос из Камелота.

Наконец-то она произнесла это имя хотя бы про себя. Сейчас, бредя в одиночестве сквозь лесную чащу. Последний раз она видела принца во время своего поцелуя с Софи. Поцелуя, который должен был принадлежать ему. Когда Агата начала растворятся в воздухе, Тедрос потянулся к ней, изо всех сил крича «Стой!».

У нее был выбор – она могла взять его за руку. Могла стать его принцессой. Она знала это и медлила, пока ее тело исчезало между мирами.

Но все-таки она выбрала Софи и исчезла вместе с ней.

Она была так уверена, что сделала правильный выбор! Что это единственный счастливый конец ее сказки. Но чем больше она пыталась забыть Тедроса, тем чаще принц появлялся в ее мыслях. Днем и ночью… Его грустные глаза… Его большие сильные руки, пытающиеся ее удержать, вернуть…

Пока однажды она не вернулась сама.

«Просто найди Софи», – сказала она себе, стиснув зубы и вспомнив обещание, данное Стефану. Нужно вернуть Софи домой живой и невредимой. Очаровательную, безумную, нелепую Софи. Она больше не будет сомневаться в том, что их сказка закончилась хорошо.

Пробираясь через кучи поваленных веток к просвету между деревьями, она подняла горящий палец и увидела, что впереди виднеется широкий поток какой-то тины и ржавчины, тянущийся с востока на запад насколько хватало ее взгляда. Девочка подняла камень и бросила его в странную жижу. Судя по звуку, до дна было далеко.

В ту же минуту Агата заметила два силуэта чуть ниже по берегу, пробующих наступить на красную субстанцию темными копытами – это были рогатый олень и его олениха. После непродолжительного прощупывания почвы они бок о бок скользнули в тину и поплыли к противоположному берегу. Встряхнувшись, Агата подобрала юбку и решила последовать за ними…

Вдруг кто-то схватил олениху, и Агата, споткнувшись, отскочила назад. Три длинные белые, усыпанные шипами крокодильи морды высунулись из тины. Тонкие и острые пасти с огромными круглыми ноздрями и черными хищными зубами вонзились в бедную олениху. Они потянули ее под воду, не обращая внимания на более крупного самца, который, визжа, рванулся к другому берегу, молотя копытами по тине.

Агата не решилась пересечь канал.

С застывшими на глазах слезами она, шатаясь, побрела обратно тем же путем, которым пришла. Где ее подруга? Что с ней сделали? Пытаясь сдержать рыдания, Агата вышла на опушку, не видя перед собой ничего. Кроме, пожалуй, слабых теней веток, похожих на кости… И рваных лоскутов темных облаков… И яркого сияния розового…

Она направила палец на розовую искорку, горящую в лесной чаще, точно маяк, предупреждающий об опасности. Любой другой мог по ошибке принять этот странный огонек за глаз животного. Но Агата знала, что это на самом деле.

Только одно существо на земле могло испускать такой яркий розовый свет.

Не обращая внимания на боль от свежих ссадин, Агата продиралась сквозь колючие заросли, преследуя розовое свечение, которое ослабевало, если девочка останавливалась. Когда ей удалось достаточно приблизиться, она заметила пятна крови на листьях, словно следы раненого зверя. Она расшвыривала сваленные ветки, пробиралась сквозь заросли крапивы и выпутывалась из длинных гибких стеблей каких-то неизвестных растений, пока наконец не уловила легкий аромат лавандовых духов. Агата перепрыгнула через поваленное дерево, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется наружу, и оказалась на небольшой поляне…

– Софи!

Подруга не ответила. Отвернувшись, она стояла на коленях за деревом, а ее руки были подняты и связаны над головой. Указательный палец ее правой руки еще несколько раз мигнул узнаваемым розовым светом и погас.

– Софи, – снова позвала Агата. Ее золотой палец похолодел.

Софи не двигалась.

Борясь с растущим внутри страхом, Агата добралась до дерева. Услышав неглубокое дыхание подруги, она медленно коснулась плеча Софи, выглядывающего из-под разорванного платья.

На плече была кровь.

Агата повернула подругу к себе. Руки Софи были привязаны к ветке лошадиной упряжью. На обеих ладонях были неглубокие следы от ножа, которым Старейшины пустили ей кровь и написали ею послание на груди Софи:

Лихорадочно орудуя кинжалом, Агата перерезала вожжи. Девочка тщетно пыталась вспомнить хоть какое-нибудь заклинание, способное смыть с подруги кровь и залечить раны. Она коснулась щеки Софи дрожащими пальцами.

– Мне так жаль… – всхипнула она, перерезая последние узы. – Но я верну нас домой… Я обещаю…

Как только Софи освободилась, она закрыла Агате рот своими холодными как лед руками. Агата проследила за ее дикими воспаленными глазами…

Впереди на деревьях висело что-то молочно-белое, покачиваясь в темноте. Агата направила туда свой светящийся палец. К стволам деревьев были прибиты куски пергамента, которые хрустели на ветру, словно сухие листья. Каждый сообщал об одном и том же:

С плакатов смотрело лицо Софи.

– Это невозможно! – воскликнула Агата. – Он же мертв!

Она замерла.

Между деревьями мелькали красные всполохи. Они становились все ближе и ближе.

Агата схватила Софи за руку и потащила ее за ствол дерева. Прикрыв рот Софи своей ладонью, чтобы заглушить ее стоны, Агата осторожно выглянула.

Сквозь переплетение веток она разглядела людей в красных капюшонах. У них были стрелы, подожженные с одного конца, свет которых освещал их кожаную форму без рукавов и выглядывающие из-под нее мускулистые руки. Она попыталась сосчитать, сколько же их там было – 10, 15, 20, 25… пока не встретилась взглядом с фиолетовыми глазами одного из них. Оскалившись, он поднял свой лук…

– Пригнись! – взвизгнула Агата.

Первая стрела просвистела над головой Софи, когда обе девочки как раз успели упасть ничком в грязь. Пока они испуганно барахтались в зарослях колючего кустарника, дюжина горящих стрел пронеслась мимо и подожгла деревья рядом. Рука в руке, девочки бросились глубже в лес в поисках укрытия, а красные капюшоны гнались за ними что есть мочи. Подруги добежали до просвета среди деревьев и обнаружили лесную тропу, спокойную и безмятежную в лунном свете. Обезумев от радости, в надежде на спасение, девочки метнулись в сторону тропы, но вскоре остановились.

Тропа раздваивалась. Обе дорожки были темные, узкие и разбегались в противоположных направлениях. Ни одна из них не казалась надежнее другой. Однако девочки кое-что знали о сказках.

Только один путь был верным.