Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых [сборник litres]

– Как бы она ни жаловалась, но все же прожила долгую полноценную жизнь. И семья признательна за это Одноглазому.

Да, она жаловалась – часто и громко – кому угодно и на все подряд. Мне посчастливилось пропустить большую часть «эпохи Готы» – я оказался погребен заживо на пятнадцать лет. Вот какой я умник.

– Кстати, о семье. Ты должен найти Доя. И послать весточку матери. И как можно скорее сообщи нам о приготовлениях к похоронам.

Погребальные обряды нюень бао непостижимы. Иногда это племя своих покойников хоронит, иногда сжигает, а иногда заворачивает в саван и подвешивает к ветке. Правила тут крайне расплывчатые.

– Дой обо всем позаботится. Не сомневаюсь, что община потребует чего-нибудь традиционного. А в этом случае мне положено местечко где-то в стороне.

Община состоит из тех нюень бао, что прибились к Черному Отряду, но не вступили в него официально и еще не успели раствориться в таинственных просторах страны Неизвестных Теней.

– Несомненно. – Община гордится Тобо, но обычаи требуют, чтобы на него смотрели сверху вниз из-за смешанной крови и неуважения к традициям. – Остальным тоже нужно сообщить. Предстоит великая церемония. Твоя бабушка стала первой женщиной из нашего мира, скончавшейся здесь. Если не считать белой вороны.

В смерти Гота выглядела далеко не так внушительно, как при жизни.

Мысль Тобо пересеклась с моей.

– Будет и другая ворона, Капитан. Всегда будет другая ворона. Где Черный Отряд, там эти птицы как дома.

Поэтому Дети Смерти и назвали наш город Вороньим Гнездом. В нем всегда есть вороны, реальные или неизвестные.

– Привыкли к сытной кормежке.

Сейчас нас окружали Неизвестные Тени. Я легко мог видеть их и сам, хотя почти всегда нечетко и редко дольше, чем мгновение. Сильные эмоции выманивали Тени из раковин, куда Тобо приучил их прятаться.

Снаружи возобновился гвалт. Комочки мрака возбужденно зашебуршились, потом рассеялись, каким-то образом исчезнув так ловко, что даже не продемонстрировали своего облика.

– Наверное, по ту сторону Врат опять бродят духоходцы, – предположил Тобо.

Я так не считал. Кавардак нынче вечером совсем не такой, как в подобных случаях.

Из комнаты, где мы оставили Одноглазого, донесся красноречивый крик. Значит, старикан все-таки притворялся спящим.

– Схожу-ка узнаю, чего он хочет. А ты иди к Дою.

Ты не поверишь. – Теперь старик был возбужден. Он настолько рассердился, что не мог говорить четко, без сопения и пыхтения. Колдун поднял руку и черным скрюченным пальцем указал на нечто, видимое только Одноглазому. – Гибель приближается, Костоправ. Ждать уже недолго. Может, это случится даже сегодня.

Снаружи кто-то завыл, словно подкрепляя аргумент Одноглазого, но тот этого не услышал.

Рука упала, полежала несколько секунд, вновь взметнулась. Теперь палец указывал на резное черное копье, покоящееся на колышках над дверью.

– Оно готово. – Одноглазый мастерил это орудие смерти целое поколение.

Его магическая сила была настолько велика, что я ее ощущал даже издали, стоило лишь взглянуть. Обычно же я в этом отношении глух, нем и слеп. Зато женат на выдающемся консультанте по магии.

– Если встретишь… Гоблина… отдай ему… это копье.

– Просто взять и отдать?

– И еще… мою шляпу. – Одноглазый беззубо ухмыльнулся. Все время, пока я в Отряде, он носит самую большую, грязную и уродливую черную фетровую шляпу, какую только можно вообразить. – Но ты должен… сделать это… правильно.

Значит, у него и сейчас припасена грязная проделка. Пусть даже она предназначается покойнику, да и сам Одноглазый будет мертв задолго до того, как трюк сработает.

В дверь поскреблись. Кто-то вошел, не дожидаясь приглашения. Я поднял голову. Дой, старый мастер меча и священник общины нюень бао. Вот уже четверть века при Отряде, но так в него и не вступил. Даже через столько лет я не доверяю ему полностью. Впрочем, похоже, я остался последним сомневающимся.

– Мальчик сказал, что Гота…

– Она там, – показал я.

Дой понимающе кивнул. Я должен заниматься Одноглазым, потому что покойнице уже ничем не могу помочь. Боюсь, Одноглазому я помогу немногим больше.

– Где Тай Дэй? – спросил Дой.

– Полагаю, в Хань-Фи. С Мургеном и Сари.

– Я пошлю к ним кого-нибудь, – буркнул Дой.

– Пусть Тобо отправит своих любимчиков. – Так они не будут путаться у нас под ногами, а заодно это напомнит Шеренге Девяти, главному совету местных военачальников, что в распоряжении Каменных Солдат имеется необычный ресурс, которым те с удовольствием пользуются. Правда, если Девять вообще сумеют заметить этих тварей.

Дой приостановился у двери в заднюю комнату:

– Сегодня ночью с существами творится что-то неладное. Ведут себя как обезьяны, почуявшие леопарда.

Обезьян мы знаем хорошо. Горные обезьяны, оккупировавшие развалины в том месте, где в нашем мире находится Кьяулун, настырны и многочисленны, как саранча. У них хватает ума и наглости, чтобы пробраться куда угодно, если там нет магических запоров. И еще они бесстрашны. А Тобо слишком мягкосердечен, чтобы уговорить своих сверхъестественных друзей насчет воспитательной взбучки.

Дой проскользнул в дверь. Он сохранил ловкость и гибкость, хотя был старше Готы. Дядюшка и сейчас ежеутренне вершил фехтовальный ритуал. По собственным наблюдениям я знал, что в бою с учебными мечами он способен победить всех, кроме горстки своих учеников. Впрочем, подозреваю, что и эта горстка оказалась бы неприятно удивлена, если бы состязание происходило на боевых мечах.

У нас один лишь Тобо так же талантлив, как Дой. Но Тобо вообще умеет делать все – с неизменным изяществом и, как правило, с поразительной легкостью. Мы считаем, что заслужили такого сына Отряда.

Я усмехнулся.

– Что? – буркнул Одноглазый.

– Просто подумал о том, как мой малыш вырос.

– И это смешно?

– Как сломанное метловище, воткнутое в кучу дерьма.

– Когда же ты… научишься понимать… юмор… космических масштабов?

Если не научусь, космос это как-нибудь переживет.

Входную дверь распахнул кто-то менее церемонный, чем дядюшка Дой. Плетеный Лебедь ввалился без приглашения.

– Закрой, быстро! – рявкнул я. – Твоя лысина так сияет под луной – ослепнуть можно.

Не удержался от искушения. Ведь я помнил его еще молодым блондином с роскошными волосами, смазливой мордашкой и плохо скрываемым влечением к моей женщине.

– Меня прислала Дрема, – сообщил Лебедь. – Пошли слухи.

– Останься с Одноглазым. А новости я сообщу сам.

Лебедь наклонился к колдуну:

– Дышит?

С закрытыми глазами Одноглазый выглядел форменным покойником. А это означало, что он залег в засаду и надеется свалить кого-нибудь своей тростью. Он так и будет злобным мелким пакостником, пока не испустит дух.