Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых [сборник litres]

Я заметил, что его огромные красные глаза открыты. Шиветья разглядывал меня с большим интересом, чем я его.

Голем не говорит вслух. Мы полагаем, что он этого не умеет. Когда у него возникает желание общаться, голос звучит прямо у тебя в голове. Для кого-то услышать его не проблема. Но мне так и не довелось, поэтому описать его я не могу. Если Шиветья и вторгался в мои сны, когда я лежал заколдованный в пещере под ним, то я и этого не припоминаю. У меня о тех годах вообще никаких воспоминаний не сохранилось.

А вот Мурген и Госпожа помнят. Кое-что. Но рассказывать не желают. Предпочитают, чтобы записанное о Пленении в Анналах говорило само за себя.

Наверняка в этом не было ничего приятного.

Из-за полумрака создавалось впечатление, что у Шиветьи собачья или шакалья голова, и это сразу вызывало воспоминания об увиденных в детстве идолах. Полагаю, он и в самом деле был одним из владык подземного мира.

Огромный глаз закрылся, потом приоткрылся. Демон проявил чувство юмора. Ведь знает, зараза, что это подмигивание на несколько дней лишит меня покоя.

Кто-то взял меня за руку. Я отвел взгляд от Шиветьи. Прибыла моя благоверная. И в этом тусклом свете она казалась намного моложе и счастливее.

– Ну наконец-то добрались, – прошептал я.

– Ревун превращается в робкого старикашку. Вбил себе в голову, что у него может быть будущее.

– Давай отойдем в ту сторону на полмили и потеряемся на полчасика.

– Хм… Ты меня искушаешь. Интересно, что на тебя нашло?

Я щипнул ее пониже спины. Она взвизгнула и вывернула мне руку.

– Ай! – отреагировал я.

Оба глаза Шиветьи уставились на меня.

– Так подобные моменты запоминаются лучше, верно? – сказала Госпожа.

Я согласился. И несколько пар глаз, наблюдающих за нами со стороны, тоже. Молодежь мы потрясли особенно.

– Ну что тут скажешь? Жизнь – штука сволочная.

Склока между Ворошками все тянулась и тянулась, время от времени ненадолго затихая. Я даже подозреваю, что несколько раз наступали моменты, когда у старых хрычей появлялось желание нас наказать, но Шиветья их сдерживал. Тобо не обращал на них внимания – он был занят общением с Баладитой или големом. Последний, кажется, пополнял и без того внушительный арсенал магических возможностей парня.

Когда у Арканы или Шукрат не выдерживали нервы, девушки отступали туда, где в этот момент находился я, и усаживались на пол, спиной к родственничкам.

– Они тебя боятся, – пояснила Аркана. – Думают, будто это ты на самом деле великий и ужасный, а Тобо у вас лишь для показухи. И верят, что именно ты уничтожил наш мир.

– Да ничего я не уничтожал.

Любопытно: когда Аркана нуждается в защите, у нее почти пропадает акцент.

– Это знаю я. Это знаешь ты. Возможно, даже они это знают. Но они не хотят, чтобы винили их. В душе они почти такие же плохие, как Громовол и Седвод. Вот уже двести лет быть Ворошком означает быть безупречным. Во всем без исключения.

– Тогда почему вы ссоритесь?

– Потому что Шукрат хочет остаться у вас. Потому что Седвод умер без положенных ритуалов. Потому что они не хотят верить, будто Громовол совершил столько идиотских поступков и из-за него погиб Магадан. Когда это известие дойдет до клана, оно вызовет ужасный политический скандал. Ведь отец Магадана – брат Первого Отца, а они ненавидят друг друга.

Очевидно, уцелевшие Ворошки предпочитали делать вид, что их родня все еще правит в стране, опустошенной Тенями-убийцами.

– А на тебя-то они за что набросились?

Аркана вздохнула и уткнулась лицом в колени, чтобы я увидел выражение ее лица.

– Наверное, за признание, что и мне не хочется возвращаться.

– Несмотря на все случившееся?

– Об этом они пока не знают. И незачем им знать.

– От меня они ничего не узнают. Но Громовол может…

– Даже Громовол не такой болван, чтобы об этом трепаться. Ведь ему никак не доказать, что не он во всем виноват. По законам нашего народа даже родной отец выгонит его в шею, если всплывет эта история.

К нам направилась Шукрат, еще не оправившаяся после семейной беседы. Аркана слегка отодвинулась, но больше ничем не дала понять, что признает ее существование. Шукрат тоже не удостоила Аркану взглядом. Она уселась на каменный пол, обняв колени и положив на них подбородок.

– Ну, что дальше? – поинтересовался я. – Хочешь, я пойду и кого-нибудь вздую, чтобы не смел девочек обижать?

Шукрат устало рассмеялась:

– Бить тебе придется десять тысяч раз. Кузнечным молотом.

– И то лишь для того, чтобы привлечь их внимание, – добавила Аркана.

Когда девушки сидели рядом, бросалось в глаза их семейное сходство. Разными они выглядели, когда пребывали в вертикальном положении и поддавались порывам своих характеров.

А ведь девушки правы. Даже гибель родного мира не сорвала со старых валунов мох их косного мышления.

– Аркана, ты уже пришла в себя? – спросил я. – Не согласишься ли помочь в качестве переводчика?

Разумеется, я мог бы поговорить со стариками на языке Можжевельника, но почему бы лишний раз не доказать девушке, что она нам полезна?

Аркана чуть замешкалась. Потом они с Шукрат переглянулись и посмотрели на меня.

– Я их только слегка подразню, – пообещал я.

Старые хрычи не давали своим клыкам затупиться, обтачивая их о Громовола. Я, наверное, даже пожалел бы парня, если бы он не наломал такую кучу дров. Его я в наш мир возвращать точно не намеревался. Пусть вынесет все, что сумеет обрушить на него эта парочка.

– Вы нагрубили моим девочкам, – заявил я Первому Отцу. – И вообще, пора переходить от слов к делу. У кого-нибудь из вас есть желание вернуться домой и посмотреть, что там творится?

Ни слова в ответ. Только злобные взгляды.

– Значит, вы и впрямь не знаете, как там обстоят дела… Аркана, детка, они попросту сбежали. А то, что явились за вами, – всего лишь предлог. И теперь, использовав его, не могут вернуться. Спорю на что угодно, что Шиветья не удерживал их тут силой.

Мне вспомнилось, что их было трое. Третий наверняка отправился обратно. И вполне мог погибнуть по дороге, так и не донеся новости.

Так эти старые прохиндеи трусы? Все сходится.

Впервые за несколько поколений Ворошки столкнулись с угрозой, которую нельзя прихлопнуть как комара. И для некоторых из них единственным выходом стало бегство.

А эти двое не желают возвращаться по той простой причине, что дома кто-то мог уцелеть.

– Отлучусь на минутку, – сказал я и направился к Тобо.

Оторвав его от дел, кратко изложил свои выводы.