Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых [сборник litres]

Я стоял перед сидящим Гоблином, поставив копье меж его слегка разведенных ног. Еще плотнее нахлобучил вонючую фетровую шляпу Одноглазого. И только потом положил его ладони на древко и прижал их к инкрустированному серебром черному дереву.

В глаза колдуна возвращалась жизнь.

– Не так впечатляет, как наблюдение за родами, но достаточно драматично, – сказал я Тобо. – Даже болвану вроде меня не нужно пояснять, что мы расколдовали настоящего Гоблина.

Гоблина, страдающего так сильно, что одна лишь Госпожа сможет по-настоящему его понять.

Я опустился на стул. Тобо помог Гоблину перебраться в кресло с высокой спинкой и расположился рядом на краю кушетки. Гоблин медленно вертел головой, по очереди рассматривая нас. Он плакал. Он не мог произнести ни слова, хотя очень старался. Он протянул руку к Тобо, безмолвно моля о прикосновении.

– Поаккуратнее со шляпой, – предупредил я. – А то я уже подумываю, не прибить ли ее к голове.

И еще я подумывал о том, каким замечательным парнем был Одноглазый. Потому что предвидел эту ситуацию и потратил последние годы жизни на то, чтобы сделать возможным спасение друга.

Я даже на секунду позавидовал Гоблину – ведь у меня никогда не было друга, который пошел бы ради меня на такой подвиг. Потом вспомнил, как Дрема пятнадцать лет готовила спасение Плененных. И теперь – еще и пяти лет не прошло – в живых остались только Госпожа и я. Остальные всплыли вверх брюхом. Улетели с дымом.

Солдаты живут.

Дрема ни разу не повела себя так, словно считала, что зря тратит свою жизнь. Но я уверен, иногда такая мысль приходила ей в голову. По отношению к некоторым личностям.

– Тебе нужно все время держаться за копье, Гоблин, хотя бы одной рукой, – сказал я.

Мы ведь ничего не сделали, чтобы избавить его от Кадидаса. Всего лишь загнали монстра в глубокую яму, где он затаился. Будет ждать момента, когда сможет выпрыгнуть и снова захватить контроль. Нас отделяет от него лишь жалкий барьерчик. Это чудовище гораздо сильнее Гоблина. И удержать его за этим барьером будет нелегко.

– И что нам теперь с тобой делать? – спросил я.

Меня кольнула совесть. Потому что я уже придумал планы, в том числе относительно Гоблина. Планы, способные изменить мир.

– Что скажешь, Гоблин? Поможешь нам помочь тебе продержаться?

Гоблин уже чуть лучше владел своим телом. Он смог выдавить слабое «да» и даже кивнуть.

Право принимать любые решения я оставляю за вами, – сказал Суврин и вежливо кивнул Гоблину. – Я почти не знаю этого человека. Правда, наслышан о том, как они с Одноглазым развлекались. Я это к тому, что не смогу быть объективным, даже если постараюсь. Что за дрянью вы обмазали эту гадость, которая у него на голове?

– Дрянь – клей. А гадость – шляпа. Ты наверняка ее видел на Одноглазом. Старый пердун начинил ее кое-какими чарами, поскольку догадывался, что может случиться.

– Ты уже говорил.

– Вот и хорошо. А приклеили мы шляпу для того, чтобы ее нельзя было снять. Никогда. И если бы знали способ, как ему питаться и чесать задницу без помощи рук, то и их приклеили бы к копью Одноглазого.

Есть нечто такое в должности Капитана, что начисто лишает человека чувства юмора. На Суврина это нечто уже подействовало. Он даже не улыбнулся.

– Вы узнали от него что-либо полезное? – спросил он. – Еще нет? А когда узнаете?

– Пока не могу сказать. Он все еще приходит в себя. В буквальном смысле. Не забывай, что все эти шесть лет он был практически мертв. И теперь с трудом вспоминает, как пользоваться телом. Особенно языком. А Кадидас до сих пор у него внутри, жаждет возвращения к власти.

– А как дела у Госпожи?

Сейчас жена тревожила меня больше, чем Гоблин. Она вела себя как-то странно. Мне даже казалось, что она превратилась в незнакомую женщину. И возродилась былая озабоченность насчет ее связи с Киной. Ведь богиня – мастер планировать и манипулировать. Она выстраивает многоходовки, рассчитанные на века.

Но Кина действует медленно. Очень медленно. Вот почему она предпочитает планы, которые созревают годами. А когда удача ускользает из ее рук, она не способна реагировать быстро.

– Госпожа для меня загадка, – признался я. – Но вполне разрешимая.

Гоблин что-то прохрипел. Кадидас упорно мешал ему говорить.

– Ты знаешь что-нибудь о самых важных людях в городе? – спросил Суврин.

– О нынешних – ничего. Только в общих чертах. Мой тебе совет: не подставляй спину никому из них. Можешь посоветоваться с Ранмастом Сингхом, если он жив. – Ранмаст вполне мог оказаться рядом с Дремой в той засаде. – Или попроси Аридату Сингха одолжить тебе пару советников.

Что ни говори, а Суврин – особенный Капитан. Не припомню, чтобы другие любили с кем-нибудь советоваться.

– Нужно продолжить наши занятия, – сказал он мне. – Чтобы я мог изучать Анналы.

– Для этого необходим мир. Хотя бы на пару лет.

За этот срок мы успеем воссоздать Отряд.

Гоблин снова захрипел и кивнул. Он теперь здорово смахивал на щенка.

– Мне бы с Гоблином потолковать, – сказал я Суврину.

Когда наш новый командир неохотно вышел, я повернулся к колдуну:

– Нам нужен способ преодолевать вмешательство Кадидаса.

Кивок.

– Вот, правильно, так и будем действовать – на случай, если он контролирует не только твою речь. – Я уставился на коротышку. Он не отвечал, и я спохватился, что не задал вопрос, на который можно ответить «да» или «нет». – Он управляет твоим телом?

Нет.

– Вот и прекрасно. Теперь важный вопрос. Находится ли Кадидас в прямом контакте с Киной?

Нет. Да. Пожатие плечами.

Мы продолжали игру в тысячу вопросов. Мне все время казалось, что я мечусь в неверных направлениях. Это потому, что Гоблин постоянно хрипел, стараясь заговорить. Но получались от силы один-два осмысленных звука.

В конце концов, вопреки моей непроходимой тупости, я узнал, что хотел. Кадидас мог общаться с богиней, только когда контролировал тело Гоблина.

Смысл в этом был. Определенный. Но я не забывал, что Гоблин, которого я сейчас расспрашиваю, по сути лишь дух, не сумевший покинуть тело, умершее, а потом оживленное дыханием богини.

– Замечательная новость, Гоблин. Слушай, у меня есть план.

Я все же решился и извлек план из тайника, надеясь, что богиня не может подслушать. Мой замысел полностью зависел от того, насколько хорошо я понимал нашего старого настоящего Гоблина, и основывался на надежде, что он мало изменился за прошедшие два десятилетия. А ведь человек за такой срок способен превратиться в свою полную противоположность, особенно если часть этого срока он пробыл покойником и рабом царицы обманников.

Насколько я мог судить, Гоблину план понравился, и вроде бы колдун пожелал участвовать в его осуществлении. Похоже, ему не терпелось вонзить копье Одноглазого в самое черное из всех сердец.