Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых [сборник litres]

В палатку без приглашения ворвался Гоблин и, задыхаясь, сообщил следующее. Наше триумфальное прибытие не осталось незамеченным осведомителями и вызвало подозрение у властей. Прежде чиновники не интересовались лагерем беженцев по причине полного отсутствия активности. Я послала Кендо с дюжиной парней охранять с юга перевал через Данда-Преш, преследуя две цели: встречать наших отставших и не пропускать никого на север, чтобы новости о нашем появлении здесь не просочились туда. Еще я отправила несколько небольших отрядов, чтобы захватить местных военных и гражданских начальников, прежде чем они раскачаются и сумеют как-то организоваться. Реально действующих, четко очерченных, жестких государственных структур не существовало, поскольку Протектор предпочитала править в условиях ограниченной анархии.

Было совершенно ясно, что эти земли, в прошлом именовавшиеся Тенеземьем, несмотря на их близость к плато Блистающих Камней, меньше всего интересовали правителей Таглиоса. Волнения в этих краях подавлялись беспощадно, главнокомандующий позаботился о том, чтобы приобрести здесь жуткую репутацию. Зато теперь здесь мало войск и ретивых чиновников, это безопасная далекая провинция, самое подходящее место для тех, кого не обязательно уничтожать, а можно просто держать подальше.

Но, даже несмотря на все это, с учетом обширности края, потенциальных противников здесь было гораздо больше, чем нас, вдобавок мы давно не практиковались в военном деле. Ум, скорость и ярость – вот что послужит нам оружием, пока мы не соберем все силы в кулак и не будем готовы отправиться дальше на юг.

– Ну вот, Дрема, теперь здесь твоя власть, можно и дух перевести. Давай рассказывай, как живешь-можешь.

– В дороге вымоталась до смерти, но по-прежнему полна юной энергии. И рада собеседнику, которому можно смотреть в глаза, не задирая голову.

– Да чтоб тебя! Хочется хамить – ступай на улицу. Вот теперь я понимаю, почему не слишком скучал по тебе.

– Приятно слышать. Как там Одноглазый?

– Чуток получше. Теперь Гота здесь, и дело пойдет на лад. Но полностью ему уже никогда не оправиться. Трясется, мямлит и все забывает, а вспоминает только с помощью чар. Говорить с ним трудно, особенно когда волнуется.

Я кивнула, набрала побольше воздуха и спросила:

– Это может повториться?

– Может. Так часто бывает. Хотя вроде не должно бы. – Он потер лоб. – Голова болит. Нужно поспать.

– Если хочешь выспаться, лучше ложись прямо сейчас. Дело сдвинулось с мертвой точки, сам видишь. Скоро ты нам понадобишься свеженький как огурчик.

– Вот еще одна причина не скучать по тебе. Не успела припереться сюда, а люди уже носятся как угорелые, готовятся бить друг дружку по башке.

– Это все мой молодецкий задор. Считаешь, я должна навестить Одноглазого?

– Решай сама. Но если не навестишь, его сердце будет разбито. Он небось и так уже вывернулся от злости наизнанку, ведь со мной ты увиделась раньше, чем с ним.

Я спросила, как найти Одноглазого, и ушла. По дороге заметила, что беженцы, не связанные с Отрядом, потихоньку покидают лагерь. В Новом Городе тоже наблюдались признаки беспокойства.

Гота, Дой и Лебедь приближались к лагерю, спускаясь по склону холма. Тобо восторженным щенком бегал и прыгал вокруг них. Интересно, какую позицию займет Лебедь теперь, когда дело пошло по-настоящему? Скорее всего, постарается оставаться нейтральным, пока сможет.

– Выглядишь лучше, чем я ожидала, – сказала я Одноглазому, который и впрямь был чем-то занят, когда я заглянула к нему в палатку. – То самое копье? Я думала, ты его давным-давно потерял.

Оружие, о котором речь, было сплошь покрыто мудреной резьбой. Над этой вещью, обладавшей огромной магической силой, Одноглазый начал работать еще в осажденном Джайкуре. Тогда он мастерил эту штуковину со вполне определенной целью – добраться до Тенекрута, Хозяина Теней. Позднее Одноглазый усовершенствовал копье, собираясь применить против Длиннотени. Оно обладало зловещей красотой, и казалось грешным использовать его как простое орудие убийства.

Одноглазому потребовалось время, чтобы отвлечься от работы. Он поднял на меня взгляд. В прошлый раз я видела лишь жалкий огрызок того Одноглазого, каким он был во времена моей молодости. А сейчас от него осталось еще меньше.

– Нет.

Вот и все, что он сказал. Одно слово. Ни обычной для него изобретательной брани, ни подколок, ни оскорблений. Он не хотел, чтобы я заметила его беспомощность. Удар повредил ему скорее эмоционально, чем физически. Он был хозяином своего положения более двухсот лет – многим столько и не снилось, – а теперь утратил даже способность внятно выражать свои мысли.

– И вот я здесь. Ключ у меня. И дело близится к завершению.

Одноглазый медленно кивнул. Я надеялась, что он меня понял. В Джайкуре была женщина, которая, если верить молве, умерла в возрасте ста девятнадцати лет. И я ни разу не видела ее за полезным занятием, она лишь сидела на стуле и пускала слюни. Не понимала ни слова из того, что ей говорили. Совсем впала в детство, даже кормить ее приходилось, как ребенка. Не хотелось бы мне, чтобы такое случилось с Одноглазым. Старый и брюзгливый – наша вечная головная боль, – он был стержнем моей вселенной. Он был моим братом.

– Та, другая женщина. Которая замужем. В ней нет огня.

Тень многословия, которым он страдал прежде. Во время этой «речи» его руки крупно вздрагивали, силясь удержать инструмент.

– Боится того, что будет, если мы добьемся успеха.

– И боится, что ничего не получится. Ты деятельная, Малышка. – Лицо Одноглазого просветлело, потому что удалось произнести все это без особого труда. – Ты делаешь то, что должна. Но мне нужно будет поговорить с тобой еще раз. Вскоре. Обязательно. Прежде чем это случится со мной снова. – Он произносил слова медленно и очень старательно. Наклонившись ко мне, Одноглазый пробормотал: – Солдаты живут. И гадают, почему?

Кто-то откинул полог, и в палатку хлынул ослепительный свет. Даже не видя, я поняла, что это Гота. Ее выдал запах.

– Не давай ему болтать слишком много, он быстро устает, – сказала она спокойно, почти вежливо. Чуть более возбужденная, чем во время нашего путешествия, но все же не та язвительная, часто нелогичная Гота, которой она была на протяжении последнего года. – От меня тут будет больше пользы. – И акцент у нее не такой сильный, как прежде. – Иди убей кого-нибудь, Каменный Солдат.

– Давненько никто не называл меня так.

Гота насмешливо поклонилась, ковыляя мимо.

– Костяной Воин. Солдат Тьмы. Веди вперед Детей Смерти из страны Неизвестных Теней. Все зло умирает там бесконечной смертью.

О чем она? Я вышла наружу, охваченная печалью.