Ребекка Росс - Восстание королевы [litres]

Я сжала ее пальцы с безмолвной благодарностью. Теперь была моя очередь спрашивать о ее страсти.

– Как продвигается твое последнее сочинение? Я слышала отрывки в мастерской…

Мириай отдернула руку и застонала. Я поняла, что она, как и я, была в смятении и тревоге. Она отвернулась, подошла к кровати и села, подперев подбородок ладонью.

– Оно ужасно, Бри.

– А мне понравилось, – возразила я, вспоминая музыку, струившуюся по коридору.

– Оно ужасно, – настаивала сестра. – Госпожа Эвелина хочет, чтобы я закончила его к солнцестоянию. Не думаю, что у меня получится…

За семь лет жизни с Мириай я поняла, что она жаждала совершенства, когда речь шла о ее музыке. Каждая нота должна была быть на своем месте, каждая пьеса – исполняться с жаром и упоением. Стоило ее пальцам или смычку хотя бы раз соскользнуть со струн, как она злилась, считая исполнение неудачным.

– Знаешь, что это значит? – улыбнулась я, доставая с полки шкатулку с изящной резьбой.

Мириай растянулась на кровати – воплощение отчаянья – и заявила:

– Я слишком устала, чтобы играть.

– Договор есть договор, – напомнила я, открыв шкатулку на общем столе, вытащила клетчатую доску и мраморные фигурки.

Ее отец прислал «Шахи и клетки» нам обеим. Мириай обожала их. За этой игрой прошло ее детство на острове Баскун. С каждым годом, проведенным в Магналии, страсть подчиняла нас все больше, и времени играть не оставалось. Разве что вечерами, чтобы разогнать обуревавшую нас тревогу. Мы поклялись, что будем играть и помнить: солнцестояние – это еще не все.

– Хорошо, – Мириай колебалась, но я ожидала этого. Она встала с кровати, подошла к столу, убрала несколько нотных листов и отложила их в сторону.

Мы сели друг против друга, яркие пешки засверкали, когда я зажгла свечи, а Мириай подбросила дукат, чтобы узнать, кто будет ходить первой.

– Начинай, Бри, – сказала она.

Я смотрела на свои пешки, аккуратно выстроенные в ряд. «Шахи и клетки» были стратегической игрой, ее цель заключалась в том, чтобы убрать с доски все красные пешки противника. Я решила начать с края и поставила желтую пешку на первую клетку. Мы всегда начинали игру молча, позволяя себе привыкнуть друг к другу и войти в ритм. Обычно я действовала дерзко, а Мириай – осторожно. Наши пешки были рассеяны по всей доске, когда Мириай нарушила тишину, спросив:

– Есть известия от твоего деда?

Я забрала ее первую красную пешку, которую она дерзко выдвинула вперед.

– Да. Я потом дам прочитать тебе письмо.

Она начала двигаться к моей красной пешке.

– Он назвал имя?

– Нет. Ответил как всегда.

– Что твой отец не стоит упоминания?

– Да, именно так. – Я глядела, как она смела еще одну из моих красных пешек. Ее желтые окружили меня. Я начала маневрировать. – А что насчет твоего отца?

– Он написал пару дней назад. Передает привет и надеется, что ты навестишь его вместе со мной после солнцестояния.

Я смотрела, как она перепрыгивает через мои синие пешки и приземляется у меня в тылу. Ее дерзкие маневры всегда обескураживали меня. Она ведь обычно так осторожничала. Я пошла в атаку, повторив ее ход, и спросила:

– Кого бы ты предпочла: красивого покровителя с дурным запахом изо рта или урода, от которого хорошо пахнет?

Мириай засмеялась.

– Хорошая попытка, Бри. Но так легко тебе меня не отвлечь.

– Я и не пытаюсь, – проговорила я, стараясь спрятать улыбку. – Это действительно важно.

– М-м-м… – она забрала у меня вторую красную пешку, – тогда я выберу урода.

– Я тоже, – ответила я, пытаясь прорваться сквозь еще одно кольцо желтых пешек.

– Раз уж мы начали эту игру, теперь твоя очередь отвечать на вопросы. – Она двинула черную пешку на дальнюю клетку. – В кого ты предпочла бы влюбиться: в своего господина или покровителя?

– Оба варианта – кошмар, ужасный выбор, – пробормотала я.

– Отвечай.

Я смотрела на доску, пытаясь найти выход из расставленных мне сетей.

– Ладно. Я предпочла бы влюбиться в покровителя.

Мои щеки горели, но я не сводила глаз с клеток. Ее вторая красная пешка была почти у меня в руках…

– Должна сказать, я предпочла бы господина.

Я подняла глаза, удивленная ее ответом. Она улыбалась. Встретившись со мной взглядом, она без усилий забрала мою последнюю красную пешку.

– Ты всегда побеждаешь в этой игре, – пожаловалась я.

– Ты проигрываешь, потому что никогда не защищаешь фланги, Бри. Я использую обходной маневр и побеждаю. – Она помахала моей красной пешкой как трофеем. – Сыграем еще?

Я возмущенно фыркнула, но моя сестра-избранная знала, что мне хочется сыграть еще партию. Мы расставили пешки по клеткам, и я стала ждать первого хода Мириай.

На сей раз мы не задавали вопросов. Я была слишком занята – двигалась зигзагами, старалась перехитрить Мириай, используя ее собственную победоносную тактику. Когда она кашлянула, я подняла глаза от доски и увидела, что она вот-вот заберет мою последнюю красную пешку.

– Теперь, – проговорила Мириай, – перейдем к самому важному вопросу.

– Ты о чем?

Она помедлила, пытаясь удержаться от смеха: ей снова удалось меня победить:

– Что ты скажешь господину Картье, когда он спросит, почему у тебя синее лицо?

В понедельник утром я первой появилась в библиотеке, ожидая пока Цири и Картье придут на урок. Несмотря на старания Мириай вкупе со скипидаром Орианы, на моем лице еще лежала синеватая тень. Я решила распустить волосы и занавесить ими лицо. Локоны змеились по моей груди, длинные и капризные, красно-каштановые, казалось, они защищали меня, скрывали лицо и воспоминание о боевой раскраске.

Следующей пришла Цири. Она села напротив, с другой стороны стола.

– Я все еще вижу краску, – прошептала она. – Но, может, он не заметит.

Через пару секунд в комнату вошел господин Картье. Я притворилась, что чищу ногти, пока он раскладывал на столе книги. Волосы еще сильнее закрыли мое лицо. Я поняла свою ошибку, почувствовав на себе его взгляд. Его руки замерли. Конечно, он заметил, что я распустила волосы. Раньше я всегда заплетала их в косу, чтобы во время урока они не лезли в глаза. Я слышала, как он обошел стол и остановился рядом с Цири, чтобы лучше меня рассмотреть.

– Бриенна.

Я выругалась про себя, неохотно подняла голову и встретилась с ним взглядом.

– Господин.

– Могу я узнать, почему… ты выкрасила половину лица синим?

Мои глаза метнулись к Цири. Она сжала губы, чтобы не захихикать.

– Можете, господин, – ответила я, пнув под столом Цири. – Я позировала. Ориана решила раскрасить мое лицо.

– Мы нарядили ее мэванской королевой, господин, – принялась объяснять Цири, и, омертвев от смущения, я смотрела, как она листала учебник истории в поисках изображения Лиадан Кавана. – Вот так.