Ребекка Росс - Восстание королевы [litres]

Неужели я действительно пропустила несколько поколений? Но, что еще важнее, волновало ли меня это на самом деле?

Память подвела меня, и я решила скрыть это, рассмеявшись.

– Конечно, я оговорилась. – Я осушила бокал, прежде чем продолжить удивлять его своей глупостью.

К счастью, вошел слуга и пригласил нас на ужин, сервированный в великолепном центральном шатре.

Я поднялась на дрожавших ногах и так нервничала, что уже хотела метнуться под защиту дома, когда ко мне подошел третий покровитель, настолько высокий, что, казалось, он должен был касаться тканевого купола.

– Позволь проводить тебя на ужин, Бриенна, – обратился ко мне рыжеволосый господин. Его голос казался мягким и мелодичным, но меня было не одурачить: в нем слышалась сталь. Я знала ее. Голос Картье был таким же.

– Да, господин Николя. Почту за честь.

Он протянул мне руку, и я приняла ее, вновь чувствуя себя неловко из-за того, что дотрагиваюсь до постороннего мужчины. Бабино был старше, возможно, в возрасте моего отца. Его прикосновение не казалось мне опасным. Он не был Брисом Матье.

Мы отправились вслед за остальными в центральный шатер.

Внутри стояло три круглых стола, вокруг каждого из которых было девять стульев. Садиться можно было куда угодно. Ужин организовали, чтобы все перемешались, подумала я с новым страхом, пока Николя выбирал нам место. Я опустилась на стул, осматривая шатер. Мои сестры-избранные появлялись в сопровождении покровителей и наставников.

На столах лежали белые скатерти. В центре каждого стояли свечи, украшенные цветами и блестящими листьями. Тарелки, приборы и чаши из лучшего серебра сверкали словно драконьи сокровища в ожидании наших прикосновений. Под куполом висели фонарики, и их свет из дырчатых жестяных стенок струился на нас россыпью маленьких звезд.

Николя не сказал мне ни слова, пока за нашим столом не осталось свободных мест и не смолкли приветствия. Цири, естественно, не захотела садиться за наш стол. Она увела за собой Монику, а Брис Матье решил проявить дружелюбие и сел за один стол с актерами. За моим столом оказались Сибилла (чему я была рада: она могла поддержать беседу), два ее покровителя, госпожа Эвелина, госпожа Тереза (к моему разочарованию), покровитель Живописи и покровитель Музыки. Странный, смешанный стол, подумала я, пока разливали вино и приносили первое блюдо.

– Твой господин очень хорошо о тебе отзывался, Бриенна, – произнес Николя так тихо, что я едва услышала его за щебетом Сибиллы.

– Господин Картье – очень хороший наставник, – ответила я и поняла, что не имею представления, где он.

Мои глаза метнулись к оставшимся двум столам, и я нашла его почти сразу, словно между нами была связь.

Он сидел рядом с Цири.

Я хотела обидеться, что он не сел рядом со мной, но поняла, что это было идеальным решением. Цири вдохновил его выбор. Она сияла, сидя между ним и Моникой. Сядь он рядом со мной, я впала бы в ступор. Мне трудно было бы говорить с Николя Бабино, который, похоже, оказался моей последней надеждой на покровительство.

– Расскажи о себе, Бриенна, – попросил он, нарезая салат кубиками.

Так я и сделала, следуя тому же плану, что и с Моникой. Бабино слушал и ел. Я гадала, кто он, что ему нужно и подойду ли я ему.

Врач? Историк? Учитель?

Когда подали главное блюдо – фазана и утку в абрикосовом соусе, – Николя наконец открылся мне.

– Я глава Дома Науки, – проронил он, промокая рот салфеткой. – Я польщен приглашением Вдовы, ведь мне необходим ариал для моих избранных.

Этого следовало ожидать, и все же мое сердце упало. Подобное покровительство вызывало, пожалуй, наибольшую тревогу. Я посвятила Науке всего три года, как же я могла учить других? Я почувствовала, что мне нужно больше времени, чтобы отточить свое мастерство и набраться уверенности. Если бы я выбрала Картье сразу, не сглупила, считая себя творческой личностью… тогда я могла бы стать учителем, вливающим свою страсть в других.

– Расскажите мне еще о своем Доме, – проговорила я, надеясь, что мои сомнения не отразились на лице или в голосе.

Николя принялся за рассказ. Дом располагался к западу отсюда, у города Адален. В нем преподавали только Науку – обучение занимало шесть лет. Дом был смешанным.

Я задумалась над его словами, гадая, не будет ли дерзостью считать себя готовой к такому, и услышала, как Сибилла произнесла мое имя.

– О, Бриенна прекрасно владеет Интригой, хотя утверждает, что это не так!

Вцепившись в вилку, я подняла глаза.

– Почему? – поинтересовался один из ее покровителей, улыбнувшись мне.

– Она изучала Интригу вместе со мной целый год, и мне так хотелось, чтобы она осталась! – Сибилла выпила слишком много ликера. Она смотрела на меня стеклянными глазами, не обратив внимания на взгляд, которым я ее наградила.

Николя повернулся ко мне, его лоб пересекла морщина.

– Ты изучала Интригу?

– Да, господин Николя, – ответила я по возможности тихо, чтобы никто не услышал. За столом повисло странное молчание. Даже госпожа Тереза, похоже, почувствовала за меня беспокойство.

Тщетно я попыталась скрыть волнение под маской уверенности, но мое сердце предательски колотилось, и маска треснула.

– Но почему? Я думал, ты избранная Науки, – заметил Бабино.

Мое солнцестояние начало кружиться, словно полуночное веретено. Все трещало по швам, и я ничего не могла с этим поделать. Николя выглядел возмущенным, словно я солгала ему. То, что я изучала все страсти, не было тайной, но, похоже, он этого не знал. Внезапно я поняла, как выгляжу в его глазах.

– Во время первого года в Магналии я изучала Живопись, – призналась я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но в нем все равно слышался стыд. – На следующий год – Драму, на третий – Музыку, на четвертый – Интригу. А потом я стала изучать Науку.

– Избранная хоть куда! – вскричал один из покровителей Сибиллы, салютуя мне кубком вина.

Я не обратила на него внимания. Смотрела на Николя, желая, чтобы он понял.

– Так сколько лет ты посвятила Науке? – проронил он.

– Три года.

Не этого ответа он ждал, не такую госпожу страсти искал.

На этом ночь для меня закончилась.

Я продолжала сидеть рядом с Николя, пока подавали остальные блюда, но его интерес иссяк. Мы говорили с соседями по столу. После десерта из марципановых конфет я заставила себя смешаться с остальными, болтать и смеяться, пока не настала глубокая ночь и половина покровителей не отправились в постель. Лишь несколько из нас остались в шатре Мириай, слушая, как она исполняла песню за песней.

Только тогда я выскользнула из шатра и посмотрела на сады, залитые тихим лунным сиянием. Мне нужно было остаться одной, обдумать то, что случилось.