Ричард Морган - Стальные останки [litres]

«А, может, Гил, дело в том, что Искон Каад не похож на своего отца. Ты об этом не подумал? Может, привыкший к достатку и безопасности сын знаменитого и влиятельного городского советника не обладает отцовской чувствительностью по отношению к светским оскорблениям и весьма похож на тебя, каким ты был когда-то – надменный, чрезмерно самоуверенный и претенциозный молодой негодяй, мнящий себя рыцарем».

«Не просто мнящий. Видел, как он поднялся? Прошел через Академию или что-то вроде».

«Ну, как и ты, дипломированный рыцарь Эскиат. Как и ты».

«Интересно, его на церемонии посвящения тоже отымел в зад наставник новичков, или нет… – Он окинул долгим взглядом худощавую фигуру Верховного распорядителя. – А вдруг ему понравилось?»

«Прекрати».

«Так или иначе, не стоит недооценивать его у холма Бриллин послезавтра».

«Если до этого дойдет».

– Ты закончил проверять маникюр, выродок?

Рингил посмотрел на Каада, ему пришлось скрыть внезапное, непрошенное чувство головокружения.

– Ладно, – ледяным тоном произнес он. – Сделаем по-твоему. Без кольчуги и щитов, только легкие клинки. С секундантами. А теперь пшел вон из моего дома.

Когда Каад ушел, и скрип гравия под колесами его кареты растаял вдалеке, Рингил поманил к себе ближайшего слугу, шустрого на вид парнишку лет двенадцати.

– Как тебя зовут?

– Дери, сэр.

– Что ж, Дери, ты ведь знаешь, где в Экелиме находится Тележная улица?

– Вверх от реки? Да, господин.

– Хорошо. Там, где Тележная пересекается с Ворванным рядом, есть лавка, в которой продается олдрейнская ерунда. Я хочу, чтобы завтра утром ты перво-наперво отправился туда с посланием для хозяина.

– Да, господин. Каково послание?

– Я его позже напишу. – Рингил дал мальчишке монету из своего исхудавшего кошелька. – Найдешь меня в библиотеке после ужина.

– С радостью, господин.

– Ну, ступай.

– Надеюсь, теперь, – ледяным голосом объявила леди Ишиль по другую сторону вестибюля, – все любезно вернутся к делам, коими должны заниматься в этом доме. И пусть кто-нибудь подотрет кровь.

Поднялась суета, слуги поспешили к дверям и лестницам. Ишиль прошествовала через пустой вестибюль и остановилась перед сыном. Придвинулась к нему и прошипела:

– Ты что, собрался оскорбить всех до единого влиятельных мужчин в этом городе, прежде чем достигнешь результата?

Рингил опять изучил ногти.

– Они сами ко мне приходят, мама. Сами. Негоже их разочаровывать. Или ты предпочла бы, чтобы имя Эскиатов невозбранно оскорбляли в твоем же доме? Сомневаюсь, что отец на такое согласится.

– Если бы ты сам не напал на Каада…

– Мама, к твоему сведению… – Он умолк, чтобы убавить напор и злобу в собственном голосе. Метнул убийственный взгляд на двух оставшихся лакеев у двери, и те сразу нашли вескую причину ретироваться. Когда они исчезли, он продолжил чуть спокойнее: – К твоему сведению, ни Мурмин Каад, ни твой любимый супруг не желают, чтобы я приближался к Эттеркалю. Не думаю, что это сильно связано с Шерин, но мы своим расследованием растревожили гнездо болотных пауков. То, что Каад вчера сюда явился – лишь следствие.

– Но ты не должен был обливать его кипятком! Ты же, ты… – Ишиль взмахнула руками от избытка чувств. – Ты его наполовину ослепил!

– Он преувеличивает.

– Ты так думаешь? Гингрен подкупил одного из врачей Канцелярии после того, как они осмотрели Каада. Врач говорит, зрение в том глазу может полностью никогда не восстановиться.

– Мама, это был лишь чай.

– Что бы это ни было, ты причинил отцу и мне большие неприятности, без которых мы могли обойтись.

– Тогда, наверное, тебе не стоило тащить меня обратно в эту вонючую дыру, чтобы делать твои дела там, куда ты не желаешь идти. Призвавший демона сам виноват, и все такое.

– Ох, Рингил, ради Хойрана! Веди себя как взрослый.

Они опять заговорили на повышенных тонах. Рингил с усилием взял себя в руки.

– Послушай, мама. Каад ненавидит меня за то, что я такой. С этим ничего не поделаешь. И он по уши увяз в том, что происходит внутри Эттеркаля. Рано или поздно мы бы все равно столкнулись. По правде говоря, я рад, что это случилось лицом к лицу – иначе стоило ждать ножа в спину.

– Это ты так говоришь. Поиски Шерин все равно не продвинулись.

– Может, у тебя есть другая стратегия?

Ишиль, в чем он не сомневался, промолчала.

Позже, в библиотеке, он при свете свечи написал записку, сложил и запечатал лист пергамента, адресовав его Шалаку. Пришел мальчишка и остановился, переминаясь с ноги на ногу, за пределами круга света. Рингил вручил ему письмо.

– Полагаю, читать ты не умеешь?

Мальчишка фыркнул.

– Нет, господин. Я же не клерк какой-нибудь.

– Да, но курьеры тоже бывают грамотными. – Рингил вздохнул. – Ладно. Видишь это? Тут написано «Шалак Каларн». Шалак. Запомнил?

– Разумеется, господин. Шалак.

– Он открывает лавку поздновато, но живет на втором этаже. Сзади есть лестница, к ней можно попасть через переулок справа от дома. Ступай, как только рассветет, можешь его разбудить, если придется. Он должен кое-кого для меня разыскать, и, возможно, на это уйдет весь день.

– Да, господин.

Рингил окинул мальчика внимательным взглядом. Не ребенок, а набросок, полный неиспользованного рвения, с острыми чертами, еще не приобретший юношеского облика. На руках и плечах не хватало мышц, держался неуклюже, но было видно – вырастет высоким. Рингил подумал, что через пару лет Дери будет довольно привлекательным юношей, худощавым и искушенным городской жизнью.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать, сэр. Весной исполнится четырнадцать.

– Рановато для службы в Луговинах.

– Да, сэр. Мой отец – конюший в имении Аланноров. Меня рекомендовали. – Всплеск гордости. – Я самый младший из всех, кто служит Эскиатам, сэр.

Рингил улыбнулся.

– Не совсем.

– Это правда, господин. Клянусь!

Улыбка Рингила увяла. Он не любил вранье.

– В кухне есть девочка вполовину тебя моложе, Дери.

– Нет, сэр. Это невозможно – я самый младший. – Дери ухмыльнулся, видимо, еще во власти гордыни. – Я знаю всех кухонных служанок, сэр. Там нет девчонок.

Рингил резко выпрямился, его рука с глухим стуком упала на стол. Чернильница и сургуч подскочили. Мальчик вздрогнул. Тени от едва не утонувшего фитиля свечи заплясали по книжным шкафам.

– Дери, хватит, не то я разозлюсь. Я видел эту девочку собственными глазами. Этим утром, на рассвете. Она принесла мне чай в нижней кухне. Она занималась огнем под котлами.

В сумерках библиотеки воцарилась напряженная тишина. У Дери дрожала нижняя губа, а глаза метались, словно угодившие в ловушку зверьки. Рингил посмотрел на него и понял, что мальчик сказал правду. Внезапно – словно из ниоткуда – чья-то холодная рука прошлась по его хребту и зарылась в волосы. Взгляд соскользнул с лица Дери, мимо его плеча, в темный угол комнаты, где тени от свечи будто успокоились.