Ричард Морган - Стальные останки [litres]

Они добрались до первого адреса в списке Миляги.

Для заведения, где можно было купить раба на любой вкус, местечко выглядело так себе. Длинный, обшарпанный фасад, три этажа с гниющими, плохо закрывающимися ставнями, за которыми царила тьма и лишь изредка проглядывал свет. Штукатурка на стенах покрылась пятнами и местами обсыпалась так, что проступила кирпичная кладка; крыша опустилась, как насупленный лоб. На первом этаже имелись две двери, каждая пряталась за решеткой с толстыми прутьями. Прямо перед Рингилом и наемниками открылся большой заезд для карет, перегороженный тяжелыми, двойными дверьми с железными заклепками, которые и тараном не пробить.

Когда убогие рыбацкие бухточки в устье Трела еще не расчистили до серьезной глубины, Эттеркаль был складским районом для наземных торговых караванов. Этот дом явно представлял собой заурядное наследие тех времен.

Постепенно морская торговля вытеснила караванную, и в Эттеркаль пришла разруха. Район пал жертвой бедности, а за остатки, рыча и щелкая челюстями, дрались банды. Рингил не был свидетелем того, как это происходило – процесс зашел уже очень далеко ко времени его рождения, труп Эттеркаля успел прогнить насквозь. Но он знал, каковы движущие силы таких изменений. В то время как ихельтетские муниципальные власти имели письменно закрепленное религиозное обязательство поддерживать любой город или поселение, где большую часть жителей составляют правоверные, в Трелейне власть имущие предпочитали следовать путем милостивого пренебрежения. Нет ни смысла, ни выгоды плыть против течения торговли, твердили они, а в Эттеркале течение быстро убывало. Деньги уплыли, обосновались в другом месте, и те, кто мог себе это позволить, последовали за ними.

Но остались кварталы больших и мрачных хранилищ, которые невозможно сдать в аренду. Некоторые переделали под убогие квартирки для рабочих с процветающих верфей, которых негде было селить – решение оказалось неудачным, – некоторые снесли, чтобы расправиться с бродячими бандами, нашедшими там пристанище. Некоторые сгорели по неизвестным причинам – впрочем, на причины всем было плевать. С началом войны дешевые склады ненадолго стали полезными – в них расквартировывали войска и хранили военное имущество, но район не получил от этого долгосрочной выгоды. Война закончилась, и солдаты отправились домой. Без приказа переселяться в Эттеркаль никто не собирался.

В итоге он достался рабам и работорговцам.

Гирш обнаружил лючок, вырезанный в двери въезда для карет, и начал колотить в него потертой дубинкой, которую жестом фокусника вытащил из-под своего воровского одеяния. Рингил стоял рядом, изображая аристократическое презрение к происходящему, на случай, если за ними наблюдали из окон наверху. Тарабанить пришлось целых пять минут, но в конце концов раздалось позвякивание – кто-то отодвигал засовы, и дверца открылась внутрь. На улицу вышел рассерженный привратник со шрамами на лице и коротким мечом наготове.

– Какого хрена вы тут делаете? – прорычал он.

Эрил взял инициативу на себя. Он повернулся к Рингилу и выдал длинную последовательность цифр на тетаннском. Рингил чуть наклонил голову и притворился, что размышляет, а потом ответил парой бессмысленных фраз.

Эрил снова повернулся к привратнику.

– Это мой господин, его зовут Ларанинтал из Шеншената, – сказал наемник. – Он пришел сюда по рекомендации, чтобы ознакомиться с вашим товаром.

Привратник ухмыльнулся и убрал меч.

– Да, но мой хозяин не занимается делами в такой час. Вам придется прийти позже.

Эрил с каменной физиономией ткнул его кулаком в живот.

– А мой хозяин, – многозначительным тоном сообщил он, когда слуга рухнул на мостовую и свернулся в клубок, ловя воздух ртом, – не любит, когда им помыкают, как обычным грузчиком. Особенно если это позволяет себе шавка из портовых трущоб, вроде тебя.

Привратник, задыхаясь, шарил по мостовой в поисках меча. Гирш небрежно пнул оружие, отбросив подальше. Эрил присел и схватил привратника одной рукой за воротник, а другой – за яйца.

– Мы знаем, – тоном светской беседы проговорил он, – что твой хозяин выставляет на продажу всякую экзотику. И что он согласен заниматься делами в экзотическое время, если предложить правильную цену. Вставай.

У привратника не было иного выбора, кроме как подчиниться. Эрил поставил его на ноги и толкнул к обитым железом деревянным воротам.

– Мой господин Ларанинтал интересуется вашим товаром, и он нетерпелив. Цена, которую он готов заплатить, велика. Так что ступай к своему хозяину и скажи, что он вот-вот упустит редкую возможность.

Привратник застонал, держась за пах.

– Какую еще возможность?

– Возможность избежать пожара, который уничтожит всю его контору у него на глазах, – с непроницаемым лицом ответил Гирш. – А теперь шуруй и доложи ему. Нет, дверь не трогай. Мы будем ждать внутри.

Привратник, без особого усердия попытавшийся закрыть дверцу у них перед носом, сдался, и они вошли в длинный, хорошо освещенный арочный проход, за которым располагался внутренний двор. В стене прохода была открыта дверь, и привратник вошел туда, хромая и что-то бормоча под нос. Они трое остались в мерцающем свете факелов, изучать окрестности с одинаковым профессиональным интересом.

– Думаешь, будут упорствовать? – спросил Рингил.

Эрил пожал плечами.

– Они зарабатывают на жизнь, как и остальные. Нет смысла устраивать кровопролитие, если можно заключить сделку.

Гирш пару раз хлопнул себя дубинкой по ладони.

– Пусть упорствуют, я не против. У двух моих кузенов после Либерализации родню продали за долги, так что…

Рингил прочистил горло.

– Давайте не будем увлекаться. Мне нужны сведения, а не проломленные черепа.

– У всех есть родственники, чьи семьи ушли с аукциона, – тихо проговорил Эрил. – Такие времена, Гирш. Ничего не поделаешь.

Потом они ждали в молчании.

Привратник вернулся в сопровождении приятеля покрупнее и еще уродливее, с заткнутой за пояс плетью из узловатых ремней и рукоятью длинного ножа за голенищем сапога. Но выглядел верзила так, словно в драке мог обойтись одними голыми руками.

– Мой господин готов вас принять, – угрюмо сообщил привратник.

Похоже, они вытащили Терипа Хейла из постели.

Работорговец сидел за столом темного дуба, одетый в шелковый халат и тапочки на босу ногу. Его седеющие волосы выглядели спутанными, будто он не причесался, оторвав голову от подушки. В свете лампы кожа казалась желтоватой. Рингил не был с ним знаком, но по краткому описанию Миляги узнал без труда. «Скользкий старый говнюк, глаза как у мертвой змеи». Да, он и впрямь был таким. Хейлу, мелкому контрабандисту, возившему товары в город и из него по тайным болотным тропам, Либерализация явно пошла на пользу. В силу накопленного опыта мелкомасштабной преступной деятельности он знал людские аппетиты от и до. На аукционах пускал в ход отточенную интуицию опытного покупателя, которая позволила обрести изначальное преимущество, а продуманная сеть связей с другими городами Лиги дала возможность оторваться от стаи. Милакар считал этого человека на свой лад опасным, но не лишенным благоразумия.