Jeniak - Хранитель (СИ)

Нить связи рвануло и стало трепать из стороны в сторону, с каждым мигом на пару процентов просаживая мои запасы маны и здоровья. Я отчётливо осознал, что карманный грифон нуждается в помощи, и я открылся ему весь. Словно вскрывая душу, позволил духу симбионту черпать из меня всё, что только ему потребуется для борьбы, и когда казалось, что ещё миг и грань жизни окончательно прорвется, кто-то положил руки мне на плечи и разделил ношу борьбы.

Мелькнувший на грани окутывающегося багрянцем восприятия, знакомый балахон намекнул, что это проявил таки себя мой квартирант. Отметив это мимоходом, буквально лоскутком своего разума, я продолжил вытягивать трепещущий клубок сил.

Последнее напряжение духовных мышц и в круг, сквозь стену искорёженных болью теней провалился комок из сплетенных крыльев, хвостов и лап. Миг и у моих ног застыли два идентичных, словно зеркальных отражения, грифона. Злобно шипя и хлопая крыльями, оба вздыбили шерсть, встречая лицом к лицу ту тварь, что неслась следом за ними.

Оседая на колени, в центре конструкции из линий, что стеной искристого света приняла на себя удар чистой силы серого облака, я пытался продышаться. Мы вчетвером были внутри безопасного клочка реальности, удерживаемой проявлением моей воли, когда снаружи бесновалось невыразимое чудовище. Серо-бежевое нечто вырывалось в контур стонущих призраков, разрывая их на части, врезалось со всего маху в стену и тут же отскакивало назад. Каждый удар на миг проявлял стену, чтобы в следующий миг восстановить прочность, но вера моя в неуязвимость с каждой волной серебристого сияния проседала, а просеки из развоплощённых и пожранных призраков неслабо угнетали.

— Кто ты. — Вновь налетев на стену и обжегшись её сиянием, агрессор не стал в этот раз отступать. — Отдай мне тех, кто сочится жизнью и я отпущу тебя.

Перед стеной застыл дух в форме человеческой женщины от пояса и ниже растекающийся серо-белёсым саваном густого тумана.

— Банши. — Прошептал я, успокаиваясь и отодвигая на некоторый срок момент своего упокоения.

— Я к тебе обращаюсь. — На редкость связно вновь ко мне обратился смертельно опасный призрак, каждым своим словом окутывая нас смертельным холодом. — Не зли меня.

— Извини, и не думал. — Вставая с колен и переступая грифонов, подошёл почти к самой границе безопасной зоны. — Я шаман, и мы в мире духов.

— Шаман? А ты вкусно пахнешь. — Так же приближаясь ко мне, зависла банши, рассматривая меня тёмными провалами на месте глаз.

Не знаю, о чём думал дух, а я вспоминал все доставшиеся мне знания об этих злобных проявлениях посмертного существования человеческого. Если верить легендам, то «банши», или «плачущими духами», или «стенающими девами» становятся молодые женщины, доведённые до самоубийства, или же женщины, в момент смерти испытавшие такую невыносимую моральную, эмоциональную и физическую боль, что даже после смерти ощущают отголосок последних моментов своей жизни, распространяя вокруг себя тень увядания и боли. Говорят, что появление в округе стенающей тени к скорой смерти в семье, в другой трактовке дух не только предвещает смерть, сколько сам выпивает силы живых, обрекая их дух на посмертное существование.

Мне же, похоже, достался совсем молодой дух, еще не растворившийся в своей боли и голоде. Будь иначе, она не стала бы таранить собой явно неприятную для неё преграду, а извела бы нас своим голосом. По крайней мере должна была бы попытаться, а вот получилось бы у неё или нет, тут бабка надвое сказала. По факту, здесь и сейчас полноценно живыми не было никого из нас. Не знаю, что за второй грифончик, но ни Искорка, ни я, ни мой сожитель, не спешащий убраться туда, откуда вылез, полноценно на эту характеристику даже не претендовали.

— Ты не такой. — Вынесла вердикт моя собеседница, жгутом тумана развоплощая неудачливого призрака, подплывшего в зону её досягания.

— Наверное, потому, что я лишь отчасти жив, и наполовину мертв, как и ты. — Жаль, что моего подчинения явно не хватит на то чтобы обуздать призрака её силы. На подобное мог бы рассчитывать полноценный Ловец Духов, но не простой Одержимый моего класса, придётся пытаться договориться. — Не хочешь пойти ко мне в свиту?

Казалось хищный дух впал в оторопь, настолько неожиданно он завис на одном месте, перестав шевелить даже саваном, вот только, удивляться и бояться духи просто не умеют, зато вполне способны пользоваться логикой, что она и проявила, ожив и продолжив разговор:

— Зачем мне это? Легче выпить тебя и твоих спутников.

— Возможно, хотя не стал бы утверждать этого столь однозначно, но что ты будешь делать дальше? Истязать безответных призраков и изнывать от боли и голода?

— С-ш-ш-ш, что ты знаешь о боли? — Разъярилась банши, но не атаковала.

— Лично о твоей немного, но учитывая, что с такими сущностями доводилось иметь дело, могу сказать, на моём содержании тебе будет легче. Боль не уйдёт совсем, но хотя бы сводить с ума не будет. — Про то, что подданные Банши у меня были только в игровом мире земель, я малость умолчал, как и про то, что мучения ослаблялись для подданных некромантов тоже только в игре.

— Ты знаешь, что есшшщё утоляет мои муки? Души! — Всё ещё ярясь, зависла она на уровне вдвое выше меня, заставляя задирать голову.

— И? Как вариант, кроме регулярной подпитки своей силой, на которую ты среагировала, могу обещать подкормку жизненными силами моих … эмм… противников. — Игнорируя проявление эмоций, продолжаю давить на логику и торговаться я, пытаясь по максимуму абстрагироваться от давления переполненного страданиями астрала.

— Ха, какая щедрая закуска. — Склонившись на мой уровень и уставившись провалами в мою душу, прошелестел дух.

Не знаю, что она там искала, на дне моих глаз, скорее всего страх или ненависть, возможно, другой отклик негативного спектра, но кроме обречённого спокойствия вряд ли что-то нашлось.

— Ты теряешь время. — Тоже выискивая хоть что-то по ту грань глаз-тьмы, отвечаю я.

— И ты будешь скармливать мне живых, ради права пользоваться моей поддержкой?

— Нет… Ты получишь только то, что сможешь взять, выполняя мои приказы. Я могу быть как щедрым хозяином, так и беспринципным нанимателем. Тебе решать.

— Мертвец, ты предлагаешь слишком мало за слишком многое.

— Нет, я предлагаю тебе спасение и будущее, а не быть поглощённой тем голодом, что разливается вокруг. Ты же тоже чувствуешь, как с севера распространяется голод, и когда он поглотит достаточно жизней, он станет поглощать и смерть.

Дух застыл, неотрывно паря напротив меня:

— Что ты знаешь о голоде? — В этот раз в словах не было бравады, или испытания, только боль и жажда. Та жажда, что сводит с ума немногочисленную разумную нежить, заставляет мертвецов убивать и упиваться чужими смертями.