Соня Фрейм - Улей [litres]

Но больше ничего найти не удалось. Винсент, скорее всего, был прав: где-то существовал хорошо спрятанный второй сервер.

Оба слегка взгрустнули. Они надеялись, что сразу обнаружат множество грязных доказательств преступной деятельности и громкие имена. Но расклад был прежний, даже со слабыми подтверждениями фиктивности тюрьмы, и пока единственными, кто нарушал закон, были сами хакеры «Невидимой армии». Иногда находишь правду, да не ту. А еще найденная правда может обернуться против тебя самого.

«Вуайерист» завершил работу и вышел из системы. Саид с Нико выдохнули. Каждый раз им казалось, что это последняя вылазка и из монитора буквально высунется рука, которая навешает им оплеух.

Фидель была неприхотливой. Она могла спать на улице, под мостом, сидя, стоя или вообще не спать сутками. Ее не тревожили холод, жара и дождь… Такой выдержке могли позавидовать самые закаленные солдаты.

Ее питала одержимость целью. Как вечный мотор, она постоянно крутится, свербит внутри, гонит вперед… Когда забываешь о своем намерении, одержимость превращается в плеть, и не получается остановиться ни на секунду. Все начатое нужно доводить до конца.

Мелкий дождь летел в лицо, но было все равно. Руки срослись на груди в замок, а глаза продолжали всматриваться в темноту.

Все эти семь лет в ее жизни царила тишина, походящая на молчание могилы. Она и думала, что оставила после себя кладбище. Поэтому жила как умела: боролась с обстоятельствами, с собой… Пыталась стать прежней – не вышло. Пробовала стать лучше – и разочаровалась в себе еще больше.

Тогда Фидель решила оставаться тем, кем ее сделали они . Превратила все свои проклятия в благословения. Это, видно, в ее характере.

Но однажды земля ожила и заговорила с ней. Через ее дрожь зазвучал голос той, которую Фидель похоронила.

«Жизнь – это колесо. Все возвращается. Спицы крутятся, а меж ними – мы все. Новый цикл наступает сейчас. Следствия твоих причин еще волочатся по этой земле. Так расправься со всем, что причиняет тебе боль, со всеми, кого считаешь виноватыми и перед кем виновата ты. Только вернувшись в круг старых ошибок, ты сможешь из него выйти. Жизнь – это колесо…»

Голос нельзя игнорировать. Она обязана ему жизнью.

Пришли образы, и рука творящая снова начертала ей путь вереницей образов и имен.

Поэтому Фидель здесь и готова проиграть их паршивую сказку снова. Но в этот раз, поклялась она себе, точно помрут все, кого не добили в прошлый раз.

Еще издалека она узнала тех, чьи образы ей послали. Мальчик-подросток в кожанке и пятипанельной кепке. Горланит что-то по-французски и скалится как идиот. Рядом идет статный молодой араб в модных очках и с пришибленной физиономией.

Невольно она издала смешок. В жизни они выглядели как герои комиксов про харизматичных неудачников. Хотя араб хорош: можно порезаться об эти скулы…

А подросток – еще ребенок. Совсем незрелый и наивный, как бабочка-однодневка.

Фидель моргнула и посмотрела на обоих вторым зрением: ведьминым глазом.

Взрослый был чист – просто человек… А вот на лбу мальчишки сияла золотая точка. От нее ползли лучи, вокруг которых вились символы их языка. Рука пометила его.

Мальчика привели сами боги.

– Ты ешь анчоусы?

– Нет.

– А зачем тогда мы взяли пиццу с анчоусами?

– А мы взяли пиццу с анчоусами?

– Ага.

– Ну, не заметил я.

– А-а-а…

Нико не мог молчать, и иногда Саид от этого уставал. В его голове было пусто. Как и на площадке перед супермаркетом в Бильштедте. Горела пара фонарей, и почему-то царила тишина.

– Кстати, я вот все думаю про пчел утренних, – продолжил Нико. – Откуда они вообще?

– С крыши. Там улей был, который проткнула моя ненормальная соседка, – на автомате ответил Саид.

– Нет, я не про это, – шмыгнул носом Нико. – Почему пчелы в середине октября?

Саид перевел на него чуть более осмысленный взгляд: хороший вопрос.

– Я… не знаю, старик, – пожал плечами он. – Мир полон необъяснимых вещей. Предпочитаю думать об этом так.

– А-а-а.

Они пересекли улицу и поспешили к дому. Пакеты, доверху набитые полуфабрикатами, шуршали на ходу. Внезапно у носа Саида что-то прожужжало. Это была пчела или оса. Он же не различал их. Просто материализация темы их разговора.

– Пошла вон, – зачем-то сказал он ей, пытаясь увернуться.

Как будто пчела могла его понимать. Она села на рукав его куртки и замерла. Саид подул на нее, и пчелка сердито шевельнулась. Они нелепо застыли на перекрестке, но, к счастью, не было ни одной машины.

Нико с любопытствующим видом уставился на докучающее насекомое и с непосредственностью поинтересовался:

– Тебе не кажется, что пчелы ведут себя в последнее время ненормально?

Фидель наблюдала за обоими как хищное земноводное: взгляд остановился, а зрачки сузились.

Она дождалась, пока они дойдут до перекрестка, и щелкнула пальцами. Мир исказился, и вокруг зашуршала золотая пыль…

Вдруг что-то изменилось…

Нико по привычке шмыгнул носом, не совсем понимая, что происходит. Сначала показалось, что они заблудились. Окрестности были незнакомые. Только минуту назад он видел впереди жилые высотки, прошитые маленькими огоньками зажженных окон, и мусорные баки. Но сейчас тут возникло что-то… совсем другое.

– Мы вроде как не туда свернули… – пробормотал он. – Саид! Саид, слышишь меня?

Они находились на перекрестке, но больше не было светофора и указателей. На перепутье дорог возвышалась огромная статуя, метра три в высоту, и, что самое странное, на уровне его глаз было высечено лицо. Оно не казалось ни добрым, ни злым и не имело зрачков. В камне были прорезаны веки, под которыми обозначились глубокие дыры. Так же выглядел рот. Но казалось, что лицо его видит.

– Ты узнаешь эту статую? – настороженно спросил Нико, не в силах отвести взгляд от странного изваяния.

– Какую?

– Да эту.

Саид проследил глазами за его пальцем.

– Нет тут статуи, пошли скорее с проезжей части.

Наблюдение становилось все увлекательнее.

Этот мальчик, Нико, видел Перекресток, а его компаньон – нет, хотя фактически находились на нем оба.

«Прости, Саид, но я не гарантирую, что ты выйдешь живым».

Фидель начертала на земле знак и полоснула по запястью. В узор по каплям начала стекать ее кровь.

Осы всегда прилетают на нее.

Их в этой тьме меж мирами великое множество…

Пока царила тишина, но она чувствовала ее приближение. Воздух вокруг дрогнул, и из-за обелиска начало выползать что-то длинное и белое. Это сопровождалось низким урчащим звуком, отчего земля слегка завибрировала…

Лучший способ поймать жертву – притвориться ее другом или даже защитником.