Дмитрий Емец - Дверь на двушку [litres]

Не оспаривая этого факта, старуха достала из коробки деревянную трубку, окованную серебром.

– Вы принесли с собой джем? – спросила она.

Арно трусливо метнулся в коридор и втащил в комнату Тилля. Глава форта берсерков дрожащими руками вручил Гамбетте пакет.

– Вот шарфик… н-носочки…

– А джем есть? Черничный? – жадно спросила Гамбетта.

Тилль замотал головой с такой поспешностью, что жирные щеки его затряслись.

– К-клубничный! – выдохнул он, заикаясь.

Гамбетта вздохнула:

– Жаль, что не черничный. Я очень полюбила его в последние годы… Ладно, чем могу помочь?

В комнату вошел Гай. Окинул взглядом стены и, заметив в одном месте трещину, кое-как заделанную штукатуркой, понимающе усмехнулся. Гамбетта, не обращая на него внимания, набивала и раскуривала трубку. Дело было ответственное, требующее умения и времени. Сделав это, она подняла лицо и заглянула Гаю в глаза.

– Чего ты хочешь от меня, первошныр Мокша? – спросила она.

Гай вздрогнул, когда она назвала его так.

– Ответь мне на мои вопросы! – попросил он.

– А задавать ты их, конечно, не будешь? – угадала Гамбетта.

– Нет. Если ты знаешь ответы, то должна знать и вопросы.

Гамбетта выдохнула клуб дыма из трубочки.

– Здравый подход. Что ж… Отвечу как смогу! Всех лишних прочь! – приказала она.

Тилль прогнал берсерков. Те бросились по темному коридору с такой поспешностью, что едва не смяли друг друга у лестницы.

– Все ушли? – спросила Гамбетта у Тилля.

– Все!

– А сам почему остался?

Тилль с видом побитой собаки послушно поплелся за своими берсерками.

– А ну стой! – велела ему Гамбетта.

Толстяк остановился.

– Повернись! Дай мне взглянуть на твое лицо! Скоро ты умрешь! У тебя на лбу буквы смерти!

– Кого бояться? – сипло спросил Тилль.

– Того, кому ты желаешь зла! Иди, дружок, и благодарю за джем! И вы двое тоже… прочь!

Гамбетта махнула рукой, прогоняя арбалетчиков Гая. Один из них, уходя, взглянул на старуху с угрозой. Арно же остался, ожидая особого приглашения. Гамбетта выпустила еще один клуб дыма, и в этом клубе дыма Арно увидел себя, тонкого и дрожащего.

– Ты тоже сгинь, скользкий самоуверенный человечек, или я покажу тебе твой конец! И тогда ты поймешь, что твоя мудрость была на самом деле твоей глупостью!.. Но, впрочем, не бойся! Твоя смерть не так близка, как смерть того, другого… – сказала ему Гамбетта.

Секретарь Гая выскочил в коридор. Налетая на стены, на шкафы, вырвался на улицу и тут только перевел дух. Над его головой в небе висела луна – яркая и круглая. Арно завыл, и из зоопарка ему откликнулись волки.

Гамбетта дымила трубкой и, ни о чем не спрашивая Гая, рассеянно перебирала камешки, палочки и нитки. Одну из палочек она окунула в мед и некоторое время, морщась, подержала там. Затем, поочередно доставая камешки, стеклышки и кости, искоса поглядывала то на них, то на своих гостей, выясняя, кто на что больше похож. Дионисий Тигранович, весьма наблюдательный, быстро разобрался, что Гай – это длинный узкий камень. А он, Белдо, – ржавая пробка от боржоми. Старичок даже моргнул от обиды, однако спорить не стал.

– Почему она молчит? – тихо спросил Гай.

– Не торопите! Гамбетта сейчас не здесь! – прошептал в ответ Белдо.

– А где?

– Странствует во времени.

– И далеко она может заглянуть в будущее?

– Порой Гамбетту заносит далеко, – прошуршал Белдо.

Очнувшись, старуха подняла руку и поймала севшую ей на колено муху. Рука у нее тряслась, однако Гамбетте это не мешало. Она точно знала, куда муха сядет – и когда сядет.

– Как передается дар? – жестяным голосом произнесла она и оторвала мухе оба крылышка. – Чаще всего человек получает его от эльбов, соглашаясь стать инкубатором. Но бывает и иначе. Случается, что закладку взяли твой дед или прабабка. Так и жили с этим даром… И вот они умерли, а дар так и странствует по крови из поколения в поколение… И однажды их внуку исполняется пятнадцать, он поднимает голову – и внезапно видит на стене золотую пчелу…

– Мой опекун намекнул мне, что с новыми шнырами будет что-то не так. Я бы хотел узнать подробности, – сказал Гай.

– Вот пусть сам и скажет!

– Он не знает, – признался Гай.

Гамбетта пожевала пустыми губами:

– Пчел пять. Они крупнее обычных, но не такие яркие. Все они появились еще при старой закладке. Это хороший шанс для тебя, первошныр Мокша. Впервые в ШНыр попадут ученики, с рождения впитавшие в себя дары когда-то взятых их предками закладок.

– И защита ШНыра их пропустила! – завистливо воскликнул Белдо.

Ведьма сделала движение в воздухе, будто наматывала шерсть.

– Защита ШНыра не пропускает, если человек слился с закладкой сам. Если же это сделал его прадед, тут все сложнее. Пчела порой способна ошибиться.

– Получается, они будут играть на нашей стороне? – жадно спросил Гай.

Морщинистое лицо Гамбетты ничего не выразило.

– Для них нет никаких сторон. Все стороны пока их собственные, – строго произнесла она и, вытащив из коробки увесистый кусок скульптурного пластилина, разделила его на пять частей. Лепила она быстро. Прямо на глазах в руках у нее возникали человеческие фигурки.

– Первый новичок – Дина Кошкина. Самое неразумное, что можно сделать – это назвать ее анимагом. На деле все куда сложнее. – Гамбетта аккуратно поставила фигурку в коробку и взялась за другой кусок пластилина. – Второй новичок. Андрей Нос. Творит дублей. Третья пчела. Маша Белявская. Логический дар. Все пропускает через ум, а сердце у нее дремлет. Например, видит желтые листья и думает: «Наверное, это красиво! Я должна радоваться и чувствовать осень»… Она напоминает мне меня в молодости. Я тоже была такая…

Вылепив Машу Белявскую, Гамбетта после короткого колебания сделала ей одежду из разноцветных ниток. Белдо торопливо записывал что-то в блокнотике. Карандаш его порхал как птица.

– Четвертая пчела. Федор Морозов. Оживляет предметы. К миру относится презрительно, считает, что ненавидит людей, но лишь потому, что боится их. Если шныры его отогреют, Федор может быть потерян для болота … Пока же перспективен!

Федора Гамбетта вылепила схематично, без подробной проработки, и одевать не стала. Видно, он был интересен ей меньше Маши.

– И наконец последняя пчела! Ева! – Гамбетта чуть развернула свою каталку, чтобы свет от лампочки падал на пластилин. Еву она лепила старательно. Черты лица у Евы были тонкие, выверенные. Нос прямой, с легкой горбинкой. – Итак, Ева… У нее в разных поколениях закладки взяли сразу несколько родственников. Первый дар – дар огня. Второй – управление эмоциями. Например, когда Андрей Нос разнес автобус шныров, это на самом деле были эмоции… Евы. Но она сидела тихо как зайчик. То есть просто делегировала ему свои чувства, чтобы не взорваться самой.