Ники Пау Прето - Корона из перьев [litres]

– Я тоже позанимаюсь, – ответил он на немой вопрос Вероники. – Не переживай. Если потребуется помощь, я в твоем распоряжении.

Вероника даже немного успокоилась, что Тристан и себе уделит время, а не станет возиться только с ней весь день. Она вновь ощутила, насколько они неравны.

В дальнем углу двора показались несколько слуг, а с ними и Андерс, Летам и еще несколько подмастерьев. Они смеялись и что-то оживленно обсуждали. Тристан обернулся. Когда ему помахали и позвали к себе, он отрицательно мотнул головой и показал лук.

– Точно не хочешь пойти с ними? – спросила Вероника, глядя на лук, а не в лицо Тристану. По-настоящему отметить день солнечного солнцестояния тут они не могли – последнее, что им надо, так это привлечь внимание, но коммандер разрешил небольшой группе селян из Петратека и Монтасента прийти и поучаствовать. Видно, слуги и ремесленники в Гнезде большей частью происходили именно из этих деревень, как и некоторые из наездников.

Гости принесли на продажу поделки, наряды, украшения, участвовали в играх на плато, где обычно располагалась полоса препятствий. Позднее в трапезной, под музыку все насладятся пиром. И уже в самом конце вечера в небо поднимутся фениксы.

Тристан приблизился, и Вероника, увидев его ноги, подняла наконец взгляд. Тристан хмурился.

– Я же говорил, что не хочу идти с ними. Мы с тобой договорились, что вместе как следует постреляем по мишеням и поупражняемся во владении оружием.

Вероника молча кивнула.

– Тебя что-то тревожит, Ник? – спросил Тристан, опираясь на длинный лук. – Не хочешь заниматься?

Вероника никак могла найти подходящие слова:

– Да нет же, хочу! Просто… я ведь никогда смогу отплатить тебе за помощь.

Тристан некоторое время молча смотрел на нее. В лучах утреннего солнца его лицо подернулось тепло-коричневой с золотистым оттенком дымкой.

– Так я и не прошу об этом. К тому же, если бы не ты, коммандер вообще никогда не назначил бы меня командиром дозора.

– Но в конце концов ты всего добился сам, – напомнила Вероника. – А то, что ты даешь мне… шанс стать наездником… для меня это неоплатный долг. У меня ничего нет.

– Ник, мы ведь друзья, сам знаешь. А дружба не о том, к тому же у нас обоих впереди еще долгий путь. Я еще не командир дозора, а ты – не подмастерье. Так что хорош болтать, покажи, на что способен.

Он мотнул головой в сторону мишеней, и Вероника, неохотно улыбнувшись, подчинилась.

Все утро они упражнялись в стрельбе, начав с крупных мишеней для новичков, постепенно переходя к более мелким – для опытных. Ноющие от боли мышцы сводило, но Вероника, похоже, приноровилась. Тристан стоял дальше, ведь длинный лук бил с большей дистанции, чем ее маленький и изогнутый.

Когда пришло время обеда, Тристан принес из трапезной кувшин воды и корзинку с фруктами, хлебом и сыром.

Днем, когда тени уже вытянулись, они собирались закончить занятия, но тут за пределами тренировочной площадки раздался шум. У входа в крепость столпились люди.

– А вот и менестрели, – широко улыбнулся Тристан.

Петратек и Монтасент присылали не только художников, ремесленников и гуляк, но и труппу лицедеев: менестрелей и кукловодов. Обряженные в цветастые куртки и яркие платки, они принесли с собой инструменты и кукол в промасленных сумках и запечатанных ящиках. Их тепло встретили и проводили в трапезную, где они выгрузили свое добро. При виде свисающей из ящика Принцессы-жемчужинки какая-то девчушка аж завопила от восторга. Остальные принялись просить о любимых песнях и историях.

Одна из фигур в ярком платке обернулась, и из-под головного убора вдруг выбилась прядь рыжих волос, сплетенных в косу и унизанных бусинами. Вероника разглядела мерцающую на солнечном свету ракушку.

И сердце чуть не остановилось.

Фигура медленно, будто учуяв Веронику, подняла голову. Ее темные глаза встретились с взглядом Вероники, и у той отхлынула кровь от лица.

Вал.

29 день 3 месяца, 169 г.п.и.

Ферония!

Ты меня вынудила. Чем дольше молчишь, тем сильней напряжение. Думаешь, за стенами крепости тебе ничего не грозит? Думаешь, победа уже твоя?

Жди меня, ксе Ония. И готовься.

– Я все сделаю.

Стоило произнести эти слова, и они уже не умолкали, звеня в голове Сэва. Словно от их звука перевернулся мир. В следующие несколько дней Сэв занимался делами по службе, ел, спал, а они все звучали и звучали у него в голове.

Стоило вызваться добровольцем, и Трикс блаженно заулыбалась. По ее лицу Сэв догадался, что она ждала этого и что все остальное – блеф. Отчего-то это не тревожило его так, как встревожило бы прежде. Сэв столько лет страдал, плывя по течению, и только теперь сделался полноправным участником событий, что разворачивались вокруг него. Наконец будет повод родителям гордиться им. От этой мысли поступь Сэва делалась легче, а мысли беззаботнее.

Правда, узнав детали плана Трикс, Сэв осознал, что придется заплатить свою цену. Ему предстояло убить, предать сослуживцев. Эта мысль не приносила ему радости, хотя армии он верен не был. Почти всю жизнь он был предан только себе. Но став солдатом, он предал родителей и то, за что они бились, а если кто и заслуживал его преданности, так это они. Теперь он любой ценой должен служить делу наездников.

Когда Трикс решит, что время пришло, повара и повинники отравят еду и питье. Подмешают в них ядовитое горное растение огнецвет. Ни капитан Белден, ни его люди о его цветах не знали, зато невидимая армия Трикс собирала их по пути. Всюду на склонах стояли рощицы деревьев огнецвета: с узловатых кривых ветвей подобно каплям крови свисали жирные красные лепестки.

– Так чего же ты ждешь? – спросил как-то ночью Сэв. Приметив пирафлору, он сорвал с ее ветки ярко-красный цветок. – Огнецветы повсюду. Почему бы не отравить солдат сейчас, пока нас не раскрыли?

– Они, – сказала Трикс, забирая у него цветок, – столь же ядовиты, как и черная каша. То есть опасны, но не очень.

Произнеся это, она отправила цветок себе в рот. Сэв вытаращился на нее, а Трикс ответила широкой шаловливой улыбкой.

– Стальное чрево, – пояснила она и пошла дальше.

– То есть нужно время, чтобы приготовить из цветов яд. Смертельный яд.

Трикс кивнула:

– Их надо сварить, высушить и мелко-мелко перемолоть. Все это надо делать после дневных работ, так чтобы капитан не увидел. Ну и сам момент надо выбрать тщательно. Вы, служивые, не всегда собираетесь в одном месте: кто-то впереди на разведке, кто-то на охоте, кто-то уходит на встречу с соглядатаями или покупать лам. Поспешим – и отравим слишком мало солдат, а те, что вернутся, воздадут нам клинками.