Терри Пратчетт - Шляпа, полная неба

— Когда я выиграю, я расскажу, что получила здесь огромную скидку, — заявила Тиффани.

— О, я не делаю скидок, — обронил Закзак свысока, насколько позволял его гномий рост.

Тиффани свирепо глянула на него и взяла в руки одну из самых дорогих волшебных палочек.

— Номер Шесть, — прошептала Аннаграмма. — У госпожи Увертки такая.

— Я смотрю, на ней и руны есть, — заметила Тиффани, и что-то в том, как она это сказала, заставило Закзака побледнеть.

— Ну разумеется, — кивнула Аннаграмма. — Нельзя же без рун.

— Это на яггском, — продолжала Тиффани, хищно улыбаясь Закзаку. — Очень древний гномий язык. Сказать, что здесь написано? Тут написано: «Ну Что За Тупица Мной Размахивает».

— Не смей говорить со мной таким тоном, девочка! Все это клевета! — взорвался Закзак. — Кто твоя наставница? Знаю я таких! Выучат одно заклинание и воображают, будто они уже не хуже госпожи Ветровоск! Я этого здесь не потерплю! Брайан!

За бисерной занавеской, скрывающей вход во внутреннюю часть лавки, зашуршало, и появился волшебник.

Что он волшебник, было видно сразу. Волшебники всегда стараются, чтобы у встречных не оставалось сомнений, кто перед ними. На нем был длинный струящийся балахон, украшенный звездами, магическими символами и даже несколькими блестками. Его борода тоже была бы длинной и струящейся, принадлежи он к тому типу молодых людей, у которых растет борода. Но Брайан к ним не принадлежал, а потому его борода была редкой и клочковатой и вдобавок не очень чистой. Общее впечатление также слегка портили сигарета в одной руке, кружка в другой и лицо, чем-то наводящее на мысли о маленьких существах, какие обычно живут под корягами.

На надколотой кружке красовалась веселенькая надпись: «Да, я черный маг. Но зарплата у меня белая!!!»

— Что такое? — спросил волшебник. И с упреком добавил: — Вообще-то у меня сейчас обеденный перерыв.

— Эта юная… барышня плохо себя ведет, — сказал Закзак. — Магией швыряется направо-налево, дерзит мне тут, умничает. Обычная история.

Брайан посмотрел на Тиффани. Она улыбнулась.

— Брайан учился в Незримом Университете, — сказал ей Закзак с ухмылочкой типа «Ну, теперь ты у меня попляшешь!». — Диплом имеет. О том, чего он не знает про магию, можно целую книгу написать. Брайан, покажи-ка девушкам, где здесь выход.

— Ну ладно, девочки. — Брайан нервно облизал губы и поставил кружку. — Слушайтесь господина Рукисилу и проваливайте, хорошо? Мы ведь не хотим неприятностей, верно? Вот и умнички.

— А зачем вы держите в лавке волшебника, господин Рукисила? — с милой улыбкой поинтересовалась Тиффани. — Разве все эти амулеты вас не защищают?

Закзак повернулся к Брайану:

— Ну что ты стоишь? За что я тебе деньги плачу, а? Она опять за свое! Сделай же что-нибудь! Наложи на них какое дукционное заклятье или еще что!

— Ну, это… С этой вот покупательницей могут быть некоторые проблемы… — нерешительно пробормотал Брайан, кивком указав на Тиффани.

— Если ты изучал магию, Брайан, тебе должен быть известен закон сохранения массы, — сказала она. — Ты ведь знаешь, что на самом деле происходит, когда человека превращают в лягушку?

— Ну, это… — проблеял Брайан.

— Ха! Это все слова! Хотел бы я посмотреть, как ты превратишь кого-нибудь в лягушку! — вмешался Закзак.

— Будь по-вашему. — И Тиффани взмахнула палочкой.

Брайан поспешно начал:

— Послушай, когда я говорил, что был в Незримом Университете, я имел в виду… — но сбился и закончил: — Ква!

Оставим Тиффани в лавке и поднимемся выше. Еще выше, туда, откуда земля внизу кажется лоскутным одеялом полей, лесов и гор.

Магия расходится, как круги по воде. В радиусе нескольких миль она заставляет путанки бешено крутиться и рвет нити сетей-оберегов. Чем шире расходятся волны, тем слабее воздействие, но полностью оно не исчезает, и его можно уловить при помощи того, что чувствительнее любой путанки…

Летим прочь от лавки, вон к тому лесу, и спустимся на той опушке, у того самого домика…

Голые беленые стены, голый каменный пол. У очага нет даже плиты для готовки, только черный чайник свисает с крюка над огнем. Нет, не над огнем, а над несколькими едва тлеющими палочками, сиротливо прислонившимися друг к дружке.

Тот, кто живет в этом доме, выбросил из своей жизни всю шелуху, оставив только сердцевину.

Если подняться по лестнице, можно попасть в комнату, где на узкой кровати лежит старуха в блекло-черных одеждах. Но и в голову не придет, что она мертва, потому что на шее у нее висит картонка, а на картонке написано:

— а раз уж так написано, приходится верить.

Ее веки сомкнуты, руки скрещены на груди, рот открыт.

И в этот открытый рот свободно забираются пчелы. Они копошатся на ее подушке, ползают по ушам. Ойи кишат в комнате, влетают и вылетают через открытое окно. На подоконнике чьей-то рукой расставлены блюдца с сиропом.

Все блюдца разные, и это понятно. Ни одна ведьма не держит в доме сервизов. Пчелы неустанно суетятся, влетают и вылетают — словом, трудятся, как пчелы.

Когда расходящиеся волны магии достигают домика, жужжание становится оглушительным. Тучи пчел влетают в окно, словно их принесло порывом ураганного ветра. Они опускаются на неподвижное тело старухи, голова и плечи ее скрываются под копошащейся черно-желтой массой насекомых.

А потом они вдруг все, как одна, взвиваются в воздух и тучей вылетают прочь из комнаты, на опушку, где ветер играет кленовыми семенами.

Матушка Ветровоск резко села в кровати и сказала:

— Жжжж…

Сунув палец в рот, она выудила оттуда заблудившуюся пчелу, подула на нее и прогнала в окно.

Мгновение казалось, что глаза у нее состоят из множества граней.

— Так-так… Выходит, она научилась Заимствовать? Или ее саму Позаимствовали?

Аннаграмма упала в обморок. Закзак вытаращился во все глаза — он слишком испугался, чтобы терять сознание.

— Видите ли, — принялась объяснять Тиффани под глухое бульканье сверху, — лягушка весит всего несколько унций [14] Одна унция равна приблизительно 28 граммам. (Примеч. ред.) , тогда как вес Брайана составлял… где-то около ста двадцати фунтов [15] Фунт равен примерно 0,45 кг, т. е. Брайн весил всего 54 кг. (Примеч. ред.) . Так вот, если хочешь превратить кого-то большого в нечто маленькое, надо сперва придумать, что делать с остальной массой, верно?

Она подняла с пола остроконечную шляпу волшебника.

— Ну как, Брайан, ты доволен? — спросила Тиффани.

Лягушонок, сидящий на куче одежды, поднял на нее глаза и сказал:

— Квак!

Закзак не смотрел на лягушку. Он не мог оторвать взгляд от того, что продолжало тихо булькать под потолком. Больше всего это походило на большой розовый воздушный шарик, наполненный водой. «Шарик» медленно колыхался.