Николай Степанов - Сила воли [litres]

«Опять перетащили? И охота им со мной возиться? То волколак, то… Кстати, а куда он-то подевался? Вроде вдвоем к гиблому месту шли… – И тут в десяти шагах пленник увидел серую тушку без признаков жизни. – Совсем в лесу порядка не стало. Видать, леший действительно попал в беду. И не он один».

Еремеев прислушался к организму: вроде ломота покинула тело, но в голове оставался туман, как после наркоза. И вдобавок – полная отрешенность с неким безразличием к происходящему.

– Чего в молчанку играешь, язык от страха проглотил? – продолжил изгаляться эльф.

– А кого мне бояться? Тебя, что ли?

– Нет, мучений, которые впереди ждут. Помяни мое слово: я их тебе устрою.

– Подумаешь, запугал. У некоторых вся жизнь состоит из мучений и перерывов между ними. Сам же сказал: малейшее заклинание – и конец всему. – Александр четко произносил каждое слово, словно объяснял прописные истины.

– Ты так торопишься в могилу?

– Нет, другие торопят. Правда, чаще всего сами первыми там и оказываются. Наверное, не знают поговорку: «Не рой другому яму, сам в нее попадешь».

– Уж не на меня ли ты намекаешь, мразь? – Шишколобый завелся с полоборота.

– Не я, мудрость народная. С ней не поспоришь.

– Ой, насмешил. Откуда у здешних людишек мудрость? Они и за сто лет ума не наберутся, а сами в большинстве и до полста недотягивают, – потешался эльф, стоя в отдалении от связанного. Подходить ближе чужак явно не торопился.

– Самому-то небось и двадцати не стукнуло?

– Четыре века миновало, сосунок, – презрительно фыркнул эльф.

– Тогда диагноз неутешительный – старческий маразм плюс мания преследования. Для тупых поясняю: маразм – это когда умом от дитя малого не разнишься, а мания преследования – когда опасаешься каждого встречного.

– Эльфы вообще никого не боятся! А людишек – меньше всего, – сплюнул шишколобый.

– Значит, ты один такой? Или нападать на сонного у вас считается верхом храбрости? Никогда не думал, что эльфы настолько «отважны»!

– Ах ты ж…

Чужак явно намерился сотворить заклятие, но в последний момент сам себя остановил, скривившись от злости.

Несмотря на внешнюю заторможенность, мозги у Еремеева работали нормально. Он сообразил: эльфу от него чего-то нужно, иначе зачем такие извращения? Только бы узнать цель врага, а еще лучше – найти безопасный способ освободиться.

– Ладно, остынь. – Еремеев решил и дальше тянуть время, надеясь, что в голову придут спасительные идеи. – Ты чего-то спросить хотел? Спрашивай. Если знаю ответ, так и скажу.

– У вас, людишек, одна сплошная ложь, но мне ты действительно все расскажешь! Даже как звали твою прабабушку по материнской линии! – Похоже, у эльфа внутри все кипело.

– И не пытайся. – Александр хотел выяснить, что же сдерживало шишколобого, поэтому продолжил словесную перепалку. – Ибо это – великая тайна, которую первому встречному уроду знать уж точно не положено.

«Я и отца с матерью имен-то не знаю, а он на прабабку замахнулся», – мысленно усмехнулся бывший детдомовец Еремеев.

– Плевать на твоих родственников, мразь. – Эльф машинально коснулся висевшего на плече лука. – А за урода ты мне ответишь…

– За урода говори спасибо родственникам – это у тебя наследственное. Пусть они и держат ответ, а у меня собственных дел хватает.

– Кончились твои дела, паршивец! – взорвался шишколобый, выхватывая из ножен отобранный у пленника кинжал. Эльф сделал пару шагов, затем снова скривился, будто ему одно место прищемили, и со злостью спрятал оружие. – Твое счастье, мразь, что мы, эльфы, умеем держать себя в руках.

– Оно и видно: ты просто образец выдержки!

– Закрой пасть, паршивец. Говори, какой подлостью ты, никчемный человечишка, сумел одолеть великого волшебника Аивауда?

– Кто таков? Мне многих, считавших себя великими, пришлось к праотцам отправить. И только в честном бою, – с ленцой в голосе произнес Александр, хотя прекрасно понимал, о ком речь.

Мысленно он прикидывал, возможно ли использовать телепортацию. Вроде чувствовал он себя немного лучше, глядишь – и не доконает собственная магия, если, конечно, березки раньше не разорвут. Зато какой шанс появлялся: оказаться вплотную к шишколобому, выхватить кинжал – и конец надоевшей болтовне.

– Да как ты смеешь сравнивать его с другими! Нас было трое. Его ты подло убил, а нас с приятелем отдал лешему на растерзание.

– А, вон ты про кого… – протяжно вымолвил Еремеев. – Ну что ж, сознаюсь – ответ на твой вопрос я знаю.

– Говори. – Эльф обратился в слух.

– Развяжешь – скажу.

– Я не обещал тебя отпускать!

– А я – выдавать собственные секреты. Этот хоть и не столь важный, как о прабабке, но тоже имеет ценность.

– Так и знал: людишки никогда своего слова не держат!

– Какого слова?

– Ты обещал дать ответ, ежели знаешь. Или памятью вдруг ослаб?

– Я-то как раз слово сдержал, – возразил Еремеев. – Просто ты слушал невнимательно. Я тебе обещал: если знаю ответ, так и скажу. Ответ я знаю, в чем и сознался.

Шишколобый замолчал, обдумывая слова пленника. По всему выходило – человек обещание выполнил, но сам чужак к разгадке важнейшей тайны так и не приблизился.

– Не скажешь ты – сознается леший, его я тоже изловил, – продолжил дознание эльф. – Подвесил, как рыбу на солнцепеке, а он еще, дурак старый, на тебя надеялся, грозился, что ты…

– Да хватит уже языком зря молоть! Старик тебя по доброте душевной предупредил, ты его словам не внял. Теперь наверняка сгинешь. – Еремеев тяжко вздохнул, словно жалея приговоренного к смерти.

– Ты сам сдохнешь первым, и леший за тобой последует, а потом и весь его лес. Знаешь, сколько я черной магии на здешних обитателей потратил? Всю, что годами копил.

– Ну потратил, а толку-то? Лес – он могучий, излечится.

– Ты это русалке расскажи, которую я в слизь едкую обратил. Или белкам – они после моих заклятий теперь лучшим блюдом считают человечину. И это – только начало…

– Тяжелый диагноз, – покачал головой Данила. – А у вас, у эльфов, после четырех сотен лет часто мозги набекрень сворачивает?

– Ну все, паршивец, голыми руками задушу…

Эльф сделал еще один шаг и неожиданно застыл на месте, а затем рухнул на землю. За спиной чужака стояла стройная девушка.

– Терпеть не могу шишколобых ублюдков. Повадились по нашим лесам шастать. – Она наклонилась и вытерла окровавленный кинжал о его волосы.

– Ой, спасибо, милая! – обрадовался Еремеев, недоумевая, как та смогла незаметно подкрасться к эльфу.

– За что благодаришь, парень? Для тебя ничего не сделано. И вряд ли будет.

«Она сказала: «по нашим лесам»? Из охотников, что ли? Нет, тогда бы освободила. Может, из лесной нечисти? Уж больно привлекательна, не по-людски», – промелькнуло в мыслях, а вслух он произнес: