Валерий Теоли - Царь пустыни [СИ]

Человек, захлёбываясь, захохотал. В глазах смешались боль и торжество.

При перемещении духа монаха в Темницу меня чуть не вывернуло. До близкого знакомства с Тьмой я не мог ловить и поглощать демонов, после худо-бедно протаскиваю их по энергетическим каналам. Процесс отнимает много сил, зато со временем пленники подпитывают меня энергией, эдакие астральные батарейки. Шрайм точь-в-точь демон, истинное порождение Бездны.

Татуировки на лице и шее отшельника замерцали, налились алым. Постепенно цвет менялся. Узоры и енохианские письмена на обугливающейся коже посветлели и загорелись белым пламенем, испуская гул. В унисон им загудели, угрожающе полыхая, знаки огня в лачуге. Сетью они охватили комнату, отрезав меня от двери.

Я рванулся к выходу, рассекая копьём образованный барьер. Маркарт буквально застонал от болезненного прикосновения к пламени. Взмах, другой, и свечение на повреждённом участке погасло. Брешь стремительно затягивалась, и, не теряя ни мгновения, я вывалился наружу. За спиной гул достиг апогея, громыхнул взрыв, отбросивший меня шагов на тридцать к повороту тоннеля. Тело и душу пронизали тысячи огненных нитей. Пламя повсюду – во мне, вокруг! Плоть, казалось, испарилась, и с ней мысли и чувства…

Меня спасли доспехи. Выкованные по заказу Авариэль подгорными мастерами, укреплённые эльфийской магией дома Лунного Клейма, они приняли основной удар священного ангельского пламени. Теневые духи, обеспечивавшие дополнительную защиту, растворились в огне, послав полный боли и отчаяния сигнал. И всё равно я обгорел. Кожа почернела и лопнула, мышцы будто запекли в печи. Маркарт и восстанавливающие артефакты исправно вливали жизненную энергию в искорёженное тело – ударная волна сломала рёбра, сплющив грудную клетку, повредила хребет, не говоря о конечностях.

Очнувшись, я пролежал несколько минут неподвижно. Вылезшие из тоннеля вурдалаки недоумённо нюхали воздух. И тут я шевельнулся. Тварей как ветром сдуло, разбежались кто куда, главное, подальше, ощутив пульсирующую во мне Силу. Я еле поднялся, поправил доспехи. Кости быстро срастались, наполняемые энергией ткани регенерировали. Зверски захотелось есть.

Сходил к отшельнику поговорить, называется. В таком виде показаться сестрёнке так себе идея, да ничего не поделаешь.

Я похромал по тоннелю, не обращая внимания на вжимающихся в стенки тварей. В конце тлела искра магического светильника, освещая дриад, Лилиану, вся компанию. Уф, от сердца отлегло.

– Братик! – сорвалась ко мне Лилиана. – Что стряслось? Земля вздрогнула, мы подумали, землетрясение.

Значит, тоннель не пропустил звука с той стороны. Неплохая «заглушка». Верно, постарался отшельник. Он же привёл вурдалаков и поставил охранять жилище. Ушлый тип.

– Пошли отсюда, – выдохнул я, закашлявшись. Дриады тут же поддержали меня, хотя в этом не было необходимости, я восстановился достаточно, чтобы идти самому. – Эй, проводник. К вечеру выведешь нас за город?

Нас у ворот встретит солнечный эльф, рекомендованный Химетом. Он нам покажет путь до оазиса родственников Смуглянки.

– Конечно.

– По дороге купи коз каких-нибудь или коров, скота, в общем, да побольше. Надо покормить одного моего знакомого.

Шунталу не даром прозвали Костяной пустыней. Днём песок напоминает муку из перемолотых колоссальными жерновами костей и чувствуется в астрале как сплошное поле останков. Никогда не видел ничего подобного. Ночью картина кардинально меняется. Песчаное море поражает многоцветьем, отражая небесное сияние, сравнимое на Земле разве что с северным, только значительно ярче. Вдобавок непременно светит белая луна, царица неба, убранная в изменчивые роскошные одеяния. Пустыня обладает таинственной, неповторимой красотой. Хочется любоваться пейзажем, попивая хризалийское и слушая песнь ласкающего песчинки ветра.

Ночная Шунтала успокаивает и дарит наслаждение, дневная, напротив, превращает жизнь в мучение. Ослепительно белый песок не даёт взглянуть на него, светло-голубое небо с пылающим шаром солнца приглушает восприятие. Днём я не слышал, не видел, не ощущал астральных возмущений, не мог говорить и двигаться. Меня словно помещали в раскалённую печь и заживо сжигали. С трудом проталкивая воздух в лёгкие, я вдыхал огонь, опаляющий внутренности. И так скверно под куполом защитного барьера, возведённого нашим проводником-эльфом из дома Нейситил. В конце концов, плюнув на предосторожности, я погрузился в измерение теневых духов и считал минуты до заката.

Призванному у границы пустыни Гархару – мы летели на нём, чтобы поскорее добраться до ближайшего оазиса в пяти ночных переходах от города, – доставалось не меньше. Он изнывал от жары под слоем песка и по вечерам умолял отпустить его в Серые Пределы. Не хотел обещанного мною жертвоприношения из дюжины разумных – в Шунтале материалы для ритуала найти сравнительно легко, достаточно пройтись по кишащему разбойниками и охотниками на рабов побережью. Да и в пустыне есть, кого заколоть на импровизированном алтаре, частенько дома устраивают набеги на приграничные оазисы ради кражи ресурсов – пищи, рабов.

Первый попавшийся нам островок жизни в океане песка принадлежал дому Латахинэ. В нём обустроили стоянку для караванов, подобие гостиницы, торговый пункт. Остановились мы на пару часов, прикупили провианта, выправили мои погнутые доспехи и полетели дальше, во владения дома Нейситил. На пересечение территории хозяев Ластириоса понадобилась седмица. Ещё две ночи, и, наконец, сегодня на горизонте показались верхушки тонких башен и раскинутая над оазисом мерцающая полусфера защитного барьера. Добрались.

В километре от посёлка мы спешились. Я приказал Гархару зарыться в песок поглубже, проводник Нуэглир воздвиг над ним защищающий от солнца барьер. Отпустил бы лоа восвояси, да сомневаюсь, сумею ли призвать его в пустыне, поэтому придётся ему терпеть.

Жилище родичей Смуглянки окружала невысокая стена. Прямо из неё вырастал прозрачный пузырь. Каменную поверхность покрывала густая сеть магических знаков. Обойдя стену, мы вышли к западным воротам.

Створки из каменных плит оказались гостеприимно распахнуты, пропуская досматриваемый эльфами караван. Местные стражники совершенно не походили на коллег из Ластириоса. Белоснежные рубахи и длинные, до земли, раскрытые спереди синие халаты, из оружия изогнутые кинжалы на поясах и металлические резные посохи. И самое необычное для пустыни – никаких головных уборов, не считать же таковыми шёлковые ленты, перевязывающие чёрные волосы на затылке.

Идущий впереди Нуэглир поприветствовал соплеменников. Те ему ответили отрывистыми фразами и кивками.