Наташа Нган - Девушки из бумаги и огня [litres]

Струны звенят, девушка кружится по сцене. Красные шелковые ленты, завязанные вокруг ее запястий, летают по воздуху широкими волнами, взметая облака сахарной пудры. Высоко вскидывая ноги и руки, танцовщица порхает, как птица, окруженная красными всполохами.

Сахарная пудра оседает у нас на коже и одежде. Не разрывая со мной зрительного контакта, Король проводит по моим губам большим пальцем, и подносит его ко рту, пробуя на вкус.

– Сладко, – пыхтит он. – Очень сладко.

На следующий день бамбуковую табличку с именем, написанным на ней, получаю я.

За столом вспыхивает оживление, девушки разом принимаются говорить. Мадам Химура громко стучит ладонями по столу, чтобы заставить всех замолчать.

– Это что еще такое? Вы решили, что у вас тут посиделки деревенских кумушек за маджонгом ? – глаза ее гневно сверкают. – Вы что, забыли, кто вы такие? – она указывает на дверь. – Ступайте! Госпожа Тунга ждет вас на урок!

Я поднимаюсь вместе со всеми, но она останавливает меня.

– Нет, Леи, останься.

Остальные, перешептываясь, устремляются прочь из комнаты. Аоки по пути оглядывается и ободряюще улыбается мне, и я отвечаю на ее улыбку, надеясь, что она не заметит, как дрожат мои губы. У самых дверей оборачивается и Майна. И, как прошлой ночью, когда наши взгляды встретились поверх сцены театра, в ее глазах пылает затаенный огонь.

– Удачи тебе, Леи, – говорит она. – Я буду думать о тебе.

Я ахаю от изумления, не веря своим ушам, но голос мадам Химуры отвлекает меня от раздумий.

– Итак, Король в конце концов вызвал тебя.

Я смотрю на свои колени, переплетая пальцы.

– Госпожа Эйра предсказывала, что так и будет, – продолжает наставница. – Похоже, на вчерашнем представлении Король оказался весьма впечатлен тобой. – Ее перья топорщатся. Она обходит стол и присаживается рядом. – Тут нечего стыдиться, Леи-чжи. Бояться своего первого раза – совершенно обычное дело, все девушки боятся. К тому же твоя ситуация не совсем обычная, – она делает паузу. – Твоим первым мужчиной будет сам Король. Это может особенно пугать.

Я прикусываю губу.

– А можно как-то… есть ли какой-то способ…

Она вскидывает оперенную руку.

– Не проси невозможного. Решение Короля не обсуждается. – Этой же самой рукой она неожиданно ласково трогает меня за плечо. – Когда все закончится, тебе непременно станет легче. А со временем ты даже можешь войти во вкус.

Я вспоминаю о залитом слезами лице Аоки.

– Сомневаюсь, – шепчу я чуть слышно.

Мадам Химура отдергивает утешающую руку. Ее голос снова становится привычно резким.

– Впрочем, понравится тебе или нет – совершенно неважно. Это твоя работа. И ты будешь стараться выполнять ее как можно лучше, как и прочие обязанности. И да помогут тебе боги, если я узнаю, что ты стараешься недостаточно. – Она поднимает трость и встает. – Рика! – зовет она горничную, стуча тростью об пол. – Проводи Леи на ее занятие по йору !

– Что такое йору? – спрашиваю я.

– Ночные искусства, – коротко объясняет она. – Нужно подготовить тебя к сегодняшней ночи.

Самого слова она не произносит – но оно и так висит в воздухе и кажется мне ледяным и угрожающим.

Секс .

Наконец-то меня собираются наставлять в том, ради чего существуют Бумажные Девушки. Самому важному в их ремесле. И тому, что меня сильнее всего пугает.

Ночные Дома расположены в юго-восточной части Женского Двора. Они скрыты за высокими стенами и прячутся среди садов, где растет благоухающий жасмин – белый и красный. Здесь живут дворцовые куртизанки. Вскоре после приезда госпожа Эйра устроила нам своеобразную экскурсию, объясняя назначение дворцовых построек. Насчет Ночных Домов она в подробности не вдавалась, только упомянула, что нам строго запрещено туда ходить – кроме тех случаев, когда она или мадам Химура дадут на то особое разрешение. Следуя за служанкой по территории дома наложниц, я размышляю, зачем нужна такая строгость. В Ночные Дома так просто не попадешь – кроме высоких стен их охраняет множество солдат, стоящих на страже у ворот. Осеннее солнце бликует на их кожаных доспехах, в скрещенных на груди руках каждого солдата видна пара катан.

Рика, горничная мадам Химуры, помогает мне выйти из паланкина. Стража не двигается, но я чувствую взгляды, обращенные на меня. Я встречаюсь глазами с высокой охранницей – демоном-львицей. У нее приятное лицо, песочного цвета шерсть, почти такая же светлая, как кожа. Она улыбается мне уголком рта, когда я прохожу мимо, и ее улыбка кажется дружелюбной.

Я перевожу взгляд на охранницу рядом с ней, потом на следующего стража… И оборачиваюсь к Рике:

– Здесь вся стража – женщины?

Рика кивает.

– Конечно. Мужчинам, в том числе охранникам, запрещен доступ в Женский Двор.

– Но… как же посетители?

– Есть боковые ворота, соединяющие Женский Двор с Городским, – объясняет она.

Мы идем по извилистой дорожке через густой сад, на траве лежат пятна теплого света. Здесь, под деревьями, среди цветов, так мирно и уютно. Сад кажется нарочито неухоженным, деревья не подстрижены, среди них – развесистые ивы и густые кустарники с ягодами и цветами, влажно блестящими после ночной грозы. Трава усыпана красными семенами, слышатся птичьи трели, шорох листьев под легким ветерком. Я замечаю алые крыши павильонов, скрытых среди листвы. Мы проходим мимо одной из беседок, и я замечаю в ней какое-то движение. Беседка почти неразличима за высоким и раскидистым деревом гинкго, но я замечаю фигуру женщины, которая облокачивается на перила.

Обнаженную женщину.

Ее длинные черные волосы спадают почти до пола, над головой возвышается пара изящных рогов. Она откидывает голову, слегка меняет позу – и я различаю за ее спиной какого-то демона, покрытого бурой шерстью – кажется, демона-медведя. Он подходит, обхватывает ее за плечи, притягивает к себе – и она, легко перекатившись, садится на него верхом, их бедра ритмично движутся. Я не слышу звуков, но и так понятно, чем они занимаются.

Между ног у меня внезапно вспыхивает незнакомый жар. Я быстро отвожу глаза и спешу дальше, стараясь смотреть под ноги, щеки горят.

Через несколько минут сад остается позади – мы выходим на залитую солнцем площадь, на которой стоит несколько примыкающих друг к другу высоких домов. По стенам ползет красный и зеленый мох. Над дверями трепещут флажки, на каждом из которых запечатлен единственный символ: йору . Ночь. Из домов доносятся привычные звуки – голоса, звон посуды, музыка, приглушенный смех.

Из дверей навстречу нам выходит одинокая фигура.

– Вы опоздали.

Это демоница-собака из Лунной касты, невысокая, с пятнистой коричневой шерстью, которая кое-где начала седеть. Она сердито скрещивает руки на груди, окидывая меня взглядом. У нее длинные ноги – нечто среднее между человеческими ногами и собачьими лапами, – которые нетрудно разглядеть сквозь разрезы на ее коричневом длинном платье. И хотя у нее висячие уши, что должно было бы смягчить ее облик, суровый взгляд серых глаз начисто перечеркивает это впечатление.