Наташа Нган - Девушки из бумаги и огня [litres]

Я неловко ерзаю.

– Я его даже не знаю. Мы разговаривали всего один раз. И то это был не настоящий разговор. Как можно испытать влечение к тому, кого не знаешь?

– И ты, правда, хочешь мне сказать, что никогда не фантазировала о другом человеке только из-за его внешности? – она недоверчиво выгибает бровь. – Нет, не думай, что это пошло и мелко. Внешность – это куда больше, чем просто черты лица и фигура. Внешность – это то, как человек держится, кем он себя чувствует. То, как он двигается. Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– Прекрасный возраст. Семнадцать! Гормоны должны играть вовсю. Наверняка порой ты просто смотришь на кого-нибудь и мечтаешь об одном – узнать его поближе. Думаешь, чем можно привлечь его внимание к себе.

Щеки горят. Это же идеальное описание того, как я веду себя с Майной!

Внезапно все мои странные чувства к ней, долгие взгляды, украденные моменты, когда я незаметно слежу за ней боковым зрением, – все это обретает смысл. И то, какой неловкой я чувствую себя в ее присутствии. И то, как я бешусь, стоит мне подумать, что у нее есть любовник. И то, как я слежу за ней в танце – и всякий раз чувствую восторг и странную, почти физическую сердечную боль…

Улыбка Зелле становится шире.

– Вот видишь, твое тело не может лгать. У тебя кто-то есть. Кто-то, о ком ты мечтаешь.

Я медлю с ответом.

– Но это… не Король.

– И что с того? Ты не обязана испытывать возбуждение при мысли о мужчине, с которым ты вынуждена спать. Возьми хоть моих клиентов. Большинство из них – правительственные псы, – она фыркает. – Псы в буквальном смысле этого слова. Но у меня тоже есть о ком мечтать, о ком думать, – голос ее становится мягким от этого воспоминания. – Тебе нужно найти способ возбуждать в себе эти чувства, твое настоящее влечение, даже когда ты с мужчиной, который тебе противен. Знаю, это звучит непросто, но как только ты научишься, сразу станет легко. Я покажу тебе. Раздевайся, – внезапно приказывает она.

– Чт-то? – выдавливаю я.

– Девятая, сейчас не время и не место жеманничать. Ты же помнишь, что я – куртизанка? Я видела очень много тел, и мужских, и женских. Кроме того, если тебе не под силу раздеться передо мной, как ты собираешься делать это перед Королем?

Избегая смотреть ей в глаза, я развязываю оби . А потом неловко стягиваю кимоно. Я стою нагишом и смотрю на одежду на полу, чувствуя себя такой же уязвимой, какой и выгляжу.

– Боги, – шепчет Зелле. – Это было так же чувственно, как удаление больного зуба. А теперь смотри внимательно.

Она слегка отворачивается, глаза ее словно подергиваются дымкой, взгляд становится отстраненным. А потом она медленно начинает раздеваться, и меня поражает ее полное преображение. Она превращается во влюбленную женщину, полную страсти. Каждое ее движение исполнено чувственности, призыва. Дыхание учащается от желания, и кимоно скользит с ее плеч. Прежде чем опустить глаза, она бросает на меня застенчивый взгляд, приоткрытые губы зовут к поцелую.

А потом она усмехается обычной усмешкой, и иллюзия исчезает.

– Это было потрясающе! – восклицаю я, пока она одевается.

– Не сомневаюсь. Не стоит ждать меньшего от самой высокооплачиваемой куртизанки во дворце. А теперь одевайся и еще раз попробуй снять одежду. Представь, что перед тобой тот, кого ты страстно желаешь, и ты раздеваешься для вашей первой ночи. Что ты будешь при этом чувствовать? Что вы оба будете чувствовать? Представь вашу взаимную страсть, чтобы разжечь собственную.

Я закрываю глаза и пытаюсь сделать, как она говорит, думая о Майне.

Следующие несколько часов Зелле учит меня кое-каким техникам любви, рассказывает о любимых позах Короля в постели, чтоб я была к ним готова, когда придет время. Заодно она исследует мою собственную чувственность. Порой она бросает на меня такие взгляды, что мне кажется – она видит меня насквозь, читает мои мысли. Знает, о чем я думаю… вернее – о ком .

– У нас будут еще занятия? – спрашиваю я, когда урок подходит к концу.

Зелле кивает.

– Да, каждый раз, когда Король будет тебя вызывать. Хотя я не уверена, что мне придется многому тебя учить. Как я уже говорила, секс естествен, просто нужно практиковаться. – Она пожимает плечами. – Однако мадам Химура считает, что уроки со мной будут тебе полезны, а я этому только рада: это моя возможность провести пару рабочих часов без клиентов. – Она мягко улыбается. – С нетерпением жду нашей следующей встречи, и тогда ты мне расскажешь, как прошла твоя сегодняшняя ночь. Думаю, у тебя все получится.

Меня снова бросает в жар при мысли о руках Короля на моем теле. Но этот жар вовсе не так приятен, как тот, другой.

– Я до сих пор не чувствую себя готовой, – говорю я.

– Я знаю, я сразу вывалила на тебя слишком много информации, – понимающе кивает она. – Ты просто помни, что это твой первый раз, и Король вряд ли ожидает от тебя особой опытности. Напротив, скорее всего, его возбуждает именно твоя невинность. – Улыбка пропадает с ее лица. – Мужчинам это часто нравится. Лишить девушку невинности – все равно что получить над ней особую власть.

– Но почему? – вырываются у меня горькие слова. Жадность мужчин к власти и так отняла у меня все, чем я дорожила в жизни – они забрали мою мать, а через десять лет вернулись за мной, чтобы лишить меня дома. – Им же и так принадлежит вся власть над нами!

Зелле смотрит на меня острым взглядом.

– Разве? Да, им нравится думать, что они тут главные, нравится приказывать нам, брать женщин просто из прихоти. Но разве это настоящая власть? Они могут отобрать у нас и сломать все, что угодно, но есть нечто, над чем они не властны. Это наши чувства , – объясняет она, видя мой непонимающий взгляд. – Наши чувства и мысли, Девятая. Да, мужчины платят мне за то, что я отдаю им свое тело, а Король собирается овладеть тобой без твоего желания, но никто из них не способен управлять нашими чувствами. Наши сердца и мысли принадлежат только нам. И в этом наша сила, Девятая. Никогда не забывай об этом.

Я уже стою на пороге, но оборачиваюсь, чтобы задать последний вопрос.

– Насчет моего прозвища…

Зелле кивает, догадываясь, что я хочу сказать.

– Да, я действительно услышала его от Блю. Но вкладываю в него совсем иной смысл.

– Какой именно?

– Я использую его, как комплимент тебе, – говорит она, и снова сияет озорной улыбкой.

Вернувшись в Бумажный Дом, я провожу пару унылых часов в компании щебечущих горничных, которые выщипывают мне лишние волоски, полируют ногти и всячески наводят лоск, а потом меня наконец отпускают отмокать в ванне с кокосовым молоком и травами. Молоко должно смягчить мою кожу, придать ей особый аромат. Но от этого я еще сильнее чувствую себя животным, которое готовят к закланию. И пока я плаваю в ванне, меня посещает странное видение – будто благоуханная влага впитывается мне в кожу, проникает внутрь, до костей, заменяя кровь, и я становлюсь белой и пустой изнутри, оболочкой, полной ароматов, которая может исчезнуть при легчайшем прикосновении.