Евгений Мисюрин - Ловушка для папы [СИ]

К концу первого месяца за интенсивностью занятий ужас смерти родителей отодвинулся в сторону, боль притупилась. Тогда-то Василий Лукич и рассказал мальчику, кем ему приходился Хуан Совендо, и почему он взялся так усердно мучить Хесуса. Оказалось, что отец мальчика не родился в Кастильском королевстве, как тот думал, а прибыл когда-то со свитой отца дона Совиньи из далёкой холодной Московии. Иван Третий, сев на тамошний престол, отправил великое посольство с целью поиска зодчих в Европу, а также для заведения добрых знакомств со здешними монархами. Заодно сын Луки Свиньина, брата главы рода, Григория Андреевича, отправился учиться. Вот в его охране и состоял Иван Совенко. После стычки на границе Кастилии и Арагона бравому воину пришлось отнять ногу по колено, так что он остался на юге, у умелых мавританских медиков. Да там и осел, женился, и родил вот такого непутёвого сына. При этих словах Василий Лукич взъерошил отросшие волосы мальчика, и тому неожиданно стало очень приятно.

Сейчас-то это всё в прошлом. Сейчас мальчик точно знает, чего он хочет – стать не хуже своего учителя, чтобы уметь постоять за себя, как умом, словом, так и мечом. А ещё… Хесус никогда и никому в этом не признавался, но желает он от всей души смерти всем слугам ордена Доминиканцев, сиречь псов божьих. Ведь сколько зла они натворили среди людей.

Потому и не давал мальчик спуску сам себе, выполнял все уроки до изнеможения, даже русский перестал быть для него бессмысленным. Уже можно было кое-что понять из речи опекуна, если тот, конечно, говорит не быстро. А то и самому связать несколько слов.

И с мечом уже получается обходиться. Вон, чучело на базу всё в дырах от острия клинка и в рубленых ранах от боковых ударов. Да и сам он стал куда более крепким, выносливым и уверенным в себе. Два дня тому опекун возил его в родное село, посмотреть, что осталось на месте дома, да, если получится, забрать что-нибудь. Так крестьяне, те, кому он всю жизнь приветливо, а то и с почтением, кланялся, чуть спины не повыворачивали, ломая шапки перед двумя благородными господами, окружёнными пятёркой охраны. Казалось, даже собаки в страхе и почтении жмутся к заборам. Жаль только, что на месте дома ничего не осталось. Даже недогоревшие брёвна растащили.

Мальчик… хотя, какой мальчик? Уже почти молодой дон! Молодой человек сам не заметил, как дошёл до бани. Он с удовольствием снял с себя тренировочную одежду, с удовлетворением разглядывая собственное, сильно изменившееся за эти месяцы, рельефное тело, взял горшочек мыльного клея. Этого чуда не достать было в Кастилии. Его слуги Василия Лукича варили сами из золы, извести и жира. Но отмывала эта липкая кашица очень хорошо. А если после неё ополоснуть тело отваром пахучих трав, то весь день будешь пахнуть, как цветочный луг.

В парилке уже сидел Василий Лукич, в одной суконной шапке, надвинутой на самые брови. Кроме головного убора на нём не было даже креста. Сначала это казалось Хесусу удивительным – ведь нательный крест даётся человеку на всю жизнь, и не снимается даже после смерти. Но после первого же ожога, когда с груди долго не сходила характерная крестообразная краснота, он понял, что каноны, даже церковные, не должны идти вразрез с жизненной практичностью. Так что перед входом в парилку юноша стянул через голову кожаный шнурок с костяным крестиком, напялил на затылок мавританскую войлочную шапку, чтобы не сжечь уши, и с удовольствием уселся на верхний полок.

После занятий можно было и отдохнуть с пол часика. Хесус свалился на низенькую кровать, застеленную разноцветным покрывалом и в блаженстве прикрыл глаза. В голове крутились латинские падежи. Как их там?

– Хвала господу, – пронеслось в сонном мозгу.

Нет, это не отсюда. Это не падеж, а повествование. Они их изучали почти месяц назад. А падежи…

– Хвала господу.

Хесус распахнул глаза. Это не в голове, это за стеной. И ответ звучал голосом дона Совиньи. А кто же тогда сказал первое приветствие?

– Исайка, спрячься и замри.

А это уже по-русски. И опять Василий Лукич. Значит, что-то произошло. И сказано было скорее всего ему, Хесусу. Это его имя у русских превратилось в Исая. По-простому – в Исайку. Что же случилось? Мальчик, стараясь не шуметь, ужом проскользнул под покрывало с головой и выставил наружу одно ухо.

– Какая красивая вещица, – донёсся до Хесуса незнакомый голос.

– Это с моей родины.

– Значит, крест не освящён? – голос незнакомца масляный, хоть на хлеб мажь, но что-то в нём есть такое, неправильное.

– А кто вам мешает сделать это самому? По вашему чину это вполне…

– Да-да, конечно, – сейчас в словах гостя слышалось удовлетворение. – Но пришёл я к вам не за этим, дон Совиньи.

– Мне стоит начинать беспокоиться?

– Это уже решать вам. Как видите, в ваш дом я зашёл один, хотя не скрою, остальные братья стоят возле ворот.

– Это меня уже радует. Приятно видеть в доме не просто священника, а такого, с которым можно говорить.

– Зря вы так, Базиль. Братья для того и служат, чтобы говорить с людьми, нести им слово истины. Хочу заметить, ни один не откажется выслушать кого-либо, подсказать ответ на важный вопрос, а то и порекомендовать какие-то спасительные для души действия. И поверьте, чаще всего не зря.

– Тогда я вас внимательно слушаю.

– Нет, Базиль. Это я вас слушаю. Скажите, почему вас никогда не бывает на мессе? У нас в ордене лежит уже две жалобы. Формально мы можем начинать инквизио.

– Но…

– Вы ведь помните, какую цель поставили их величества? «Одна страна – одна вера». И я вас уверяю, что это неспроста. И папа, и её величество, очень заботятся о своих христианских подданных. Любая заблудшая душа, не попавшая после смерти в чертоги Господа, болью отзывается в душах людей божьих. Потому и стараемся мы, жизни не щадя, спасти каждого. А вы не очень-то заботитесь о спасении собственной души. Вон, ежедневно принимаете у себя марана. Да, на это тоже жалуются. Вам ведь известно, что всякий еврей, насколько бы ревностно он не исповедовал христианство, в душе остаётся иудеем.

Долгое время мальчик слушал лишь тишину. Затем до него донёсся звук шагов, это Василий Лукич, у него сапоги с каблуками, звон, и вновь мягкий, обволакивающий голос незнакомца:

– Мне бы не хотелось пускать в дело жалобы. Но если присовокупить к ним донёсшиеся до меня слухи о том, что к вам прибился этот мальчик… Вы знаете, что его родители продали душу врагу рода человеческого?

– Это правда?

– Посудите сами. Дважды через село, где они жили, прокатилась чума. Пусть это не та чёрная смерть, что отправила на суд божий тысячи людей в годы моего детства, но в селе остались живы только они. Это уже навевает определённые мысли. Опять же, многие односельчане видели, как Совендо искажает крёстное знамение. А это уже не домыслы. И когда к ним для выяснения истины прибыли доминиканцы, знаете, что сделал этот еретик?