Роберт Вегнер - Каждая мертвая мечта [litres]

Они закончили эвакуацию. Последние солдаты взобрались на надстройку, потом втянули веревки и выставили охрану. Видение сотен тварей, вылезающих из-под палубы и бросающихся на штурм их позиций, привело к тому, что нынче ночью никто не сомкнул глаз.

– Господин лейтенант.

Велергорф подошел к офицеру медленно, двигаясь неторопливо, словно боясь, что любой его внезапный жест вызовет взрыв. Кеннет заметил уже, что все ходят рядом с офицером как вокруг протухшего яйца.

– Говори.

Десятник снял шлем, почесал голову, вздохнул. Наконец набрал в грудь воздуха и быстро произнес:

– Вы не могли их спасти.

– Знаю. – Лейтенант сжал кулаки. – Но это не имеет значения. Я ими командовал, и это моя вина.

– Вы не можете обвинять себя за каждую смерть, потому что…

– Я не виню себя, Вархенн. Такова уж доля солдата: мы порой гибнем. Но одно дело – пасть в битве или в пути, а совсем другое… вот так. Ты не видел того… того гнезда под палубой. А этот проклятый чародей не захотел его выжечь. Просто отказался.

– Он из морского города. Знает корабли лучше нас. Может, он и прав насчет огня.

Оба взглянули в сторону носилок, где Желудь склонялся над Борехедом и водил ладонями вдоль тела шамана, словно гладил невидимый кокон. После того, что он показал внизу, ни один из стражников не пытался ему помешать.

– Он не простой глупый подмастерье гильдии магов, правда, господин лейтенант?

– Нет. Не после того, что я видел. В битве он быстр как…

– Я слышал об этом, господин лейтенант. – Велергорф прервал его наперекор уставу, что, пожалуй, излишне хорошо говорило, насколько он нервничает. – Но быстрее ли он дюжины стрел?

Кеннет вздохнул. Порой его старый десятник думал удивительно по-бандитски.

– Ты застрелишь того, кто спас двух наших? И благодаря кому мы ушли живыми и здоровыми с нижних палуб?

– Нет. Но если наши и его дела невозможно будет совместить, я хочу иметь хотя бы какие-то аргументы для спора.

Лейтенант почти рассмеялся.

– Ты не видел, что он показал внизу. Знаешь же, что я чувствителен к магии? Ну да. Обычный маг должен концентрироваться некоторое время, черпать Силу из аспектов, а такое изменение потенциала обычно приводит к тому, что я чувствую много странного. И не только я, другие тоже. И собаки. Собаки должны с ума сходить и ссаться. А там внизу он просто протянул руки и – фру-у-у! Захреначил, словно боевой маг. С ходу, совершенно без подготовки. Нет, Вархенн, я не хотел бы с ним сражаться без поддержки как минимум половины полка. Или великого боевого мага. Если наши и его дела окажется невозможно совместить, мы станем вежливо вести переговоры, а потом – уступим.

Чародей встал, вытер руки о рясу с таким выражением на лице, словно окунул ладони в экскременты, и подошел энергичным шагом.

– Твой шаман умирает.

– Он не мой.

– Забавно. Глядя, как хорошо ты приказал его перевязать и как ты о нем заботишься, я бы мог подумать иначе. То, что схватило одного из его духов, теперь высасывает его силы. Я не знаю этой магии, но выглядит все довольно мерзко. Нам нужно войти в ту надстройку.

Кеннет и сам планировал сделать нечто подобное. В конце концов, это было место, где он предполагал найти ответы на несколько вопросов.

Например, кто правит этим проклятущим кораблем и не могли бы они подбросить его солдат к берегу.

Но была одна небольшая проблема.

– Там нет никаких дверей.

Желудь чуть улыбнулся.

– Думаешь, это самая большая твоя проблема? Впрочем, полагаю, что с этим-то я сумею что-нибудь сделать. Идете?

– Вперед! Вместе! Левой! Правой! Левой! Толка-а-ай!

О Владычица, ну и тяжелыми же оказались эти фургоны. Люка со своим плечом даже не пытался занять место при выступающей из борта жерди, но, глядя, как дышат и сопят солдаты, как краснеют от усилия их лица и загривки, почти радовался контузии.

Конструкции Кор’бена Ольхевара были практически гениальными. Боевой фургон верданно снабдил длинными пиками с одной стороны – чтобы слоны не сумели добраться до его бортов, а с другой, от внутренних бортов, отходили четыре солидные горизонтальные жерди. У каждой стояло двое мужчин, и они толкали всю эту машинерию. Фургоны, идущие во главе, двигались размещенными с тылу длинными дышлами, каждое из которых обслуживалось несколькими солдатами.

И так они и шли, шаг за шагом преодолевая сопротивление почвы и людей.

Внутри лагеря маршировали две тысячи лучников. Все, кто умел пользоваться луком и кого Кахель-сав-Кирху придерживал именно для такого момента. Четыре отряда, насчитывающие по пятьсот людей каждый, по приказу офицеров поднимали оружие и посылали залп над линией шелковых полотнищ, растянутых на шестах.

Они создавали истинную зону смерти вокруг лагеря.

И шли, прикрывая тяжелую пехоту, которой собирались открыть путь к главному удару. Три полка, придерживаемые до сих пор в резерве, лучше прочих вооруженные и наиболее опытные. В том числе и полк Волка, родной отряд Люки-вер-Клитуса.

Он отдал бы все, чтобы иметь нынче возможность идти с ними.

– Внимание! Залп! – закричал один из наблюдателей с повозок.

Враг регулярно обстреливал их: спешенная коноверинская кавалерия и наемные отряды не били баклуши, а потому Люка поднял щит над головой, кривясь от боли. Делал он это скорее по привычке и чтобы подать пример более молодым, нежели из-за настоящей опасности.

– Летят!

Стрелы приближались с гневным фырканьем, но, как и много раз ранее, это было напрасное усилие, потому что шелковые полотнища на жердях оказывались прекрасным препятствием: стрелы вязли в них и бессильно падали на землю.

Конечно, часть сразу же отсылалась назад этим негодяям. Познакомьтесь с меекханской смекалкой, сучьи дети.

Довели коноверинцев до того, что раздосадованные отряды кавалерии пытались подъехать галопом ярдов на пятьдесят к фургонами и выпустить стрелы почти отвесно, чтобы те падали на защитников. Эта отчаянная тактика принесла Соловьям только лишние трупы.

– Не тормозить! Левой! Правой! Левой! Правой! Держать скорость!!!

Они должны были двигаться вперед и зайти Буйволам с фланга, потому что слева от них вот уже три четвери часа шел отчаянный бой. Остальная повстанческая армия атаковала весь фронт врага: повозки, обороняемые наемниками, тяжелую пехоту Буйволов, отряды кавалерии, втиснутые посредине, – чтобы только связать противника боем и не позволить ему перегруппироваться или отступить. Чтобы лагерь и скрытые за ним отряды имели хотя бы малый шанс сделать свое.

Но на сколько еще хватит их сил?

Люка наклонился и крикнул на ухо одного из толкателей:

– Вперед! Сильнее! Левой! Правой!