Валерий Большаков - Целитель. Спасти СССР! [litres]

Мне, правда, доверили ответственную работу – скалкой раскатывать испеченный корж, размалывать его в крошку, а потом этой самой субстанцией обсыпать полуготовый торт, отекающий кремом.

Вечером «Наполеон» не едят, рано. Он должен выстоять всю ночь и хорошенько пропитаться. М-да… Вопрос возникает сам собой: а дадут ли мне попробовать мой деньрожденный торт именно сейчас, утром? Меня терзали смутные сомненья…

И не объяснишь же маме, что в последний раз пробовал ее «Наполеон» тридцать с лишним лет назад!

Встав, тихонько одеваюсь, успевая вовремя выключить будильник, совершаю омовение в ванной, причесываюсь и являюсь на кухню – принимать поздравления и – теплилась, теплилась надежда! – подношения.

Папы уже не было, он уходил раньше всех, а мама с сестричкой возились с завтраком.

– С праздником вас! – поздравил я родню.

Мама живо обернулась, улыбнулась – на щеках у нее появились приятные ямочки – и поцеловала меня. Настя подскочила и тоже чмокнула.

– С днем рождения!

На завтрак подавали яичницу с дивно пахнущими колечками «Краковской» – настоящей, из мяса и шпика. Я ее умолол и с вожделением поглядел на подоконник, где расплывался в гаденькой улыбочке «Наполеон». Ну, ничего, Буонопарте, я до тебя все равно доберусь! Устрою тебе такое Бородино, что даже крошки не останется!

Настя вздохнула жалостливо и обратилась к матери:

– Может, дадим Мише кусочек? А то он до вечера не доживет.

– Не доживу… – сокрушенно покачал я головой.

– Ну, ладно, – милостиво согласилась мама. – Все равно ж его резать придется!

И отчикала мне приличный кусок.

– Все! – заурчал я. – Больше никаких подарков не надо!

Жизнь удалась.

Занятия пролетели быстро, я даже не заметил, когда прозвенел звонок с пятого урока. Из школы я возвращался пешком, и на мосту через Синюху моим вниманием завладел голубой «Москвич».

Вчера я видел его около 11-й школы, а сегодня с утра машина стояла около моей 12-й. «Москвич» ехал очень неторопливо. Рядом с водителем сидел неприметной внешности мужчина в годах, он постоянно вертел головой: то ли достопримечательности оглядывая, то ли высматривая знакомых. И тут я запнулся на ровном месте – за рулем сидел Хаим. Он не шевелился, торчал как памятник, устремив взгляд на дорогу.

Встреча с «сыночком» на Киевской меня всерьез обеспокоила. Кто он, вообще, такой? Телохран при Алоне? А Алон кто? Я же ничего про них не знаю!

Думаю, ясно, что Хаим явился по мою душу, что ему еще в Первомайске делать? Старинную синагогу посетить?

До войны в этих местах евреев жило больше, чем в Одессе, но в Великую Отечественную их истребляли толпами. Оккупанты тогда поделили Первомайск: немцы заняли Ольвиополь, а в Голте орудовали румыны. Вот «мамалыжники» и разгулялись…

И что? Хаим таки приехал почтить память невинно убиенных?

Что-то верится с трудом. Алон захотел убедиться, что я тут? Допустим, что Рехавам оценил мою медпомощь и решил завязать со мной контакты потесней – старость, как известно, не радость, а тут знакомый врачеватель. Ага! И послал за мной своего «гориллу»?

Все это странно и непонятно. Я, конечно, не отслеживал, куда этот Хаим катался, но, похоже, ищет он меня. Не зря же «Москвич» маячил возле школ!

Тут я запнулся второй раз. Мне пришла в голову одна простая и логичная мысль: а если Хаим из Моссада? Может же такое быть? Да вполне! Марину, как я понимаю, страховали Боцман и неведомый мне Ершов. Почему бы не предположить, что и моссадовцы присутствовали в тот день на толчке? Марина многое недоговаривала, и это понятно, но и той информации, которой я владел, было достаточно, чтобы признать версию о следе агентов Моссада в Первомайске близкой к истине. Да, все мои построения могут с тем же успехом оказаться полной ерундой, но если догадка верна, поведение Хаима вовсе не кажется странным. Я даже знаю причину, побудившую моссадовцев выйти на мой след. Вот же ж…

Ах, до чего верно была прописана на старом плакате одна элементарная вещь: «Болтун – находка для шпиона!»

Кто разболтал «атомные» секреты Израиля старому Алону? А ведь Хаим маячил недалеко и многое мог услыхать. И сделать выводы. Или доложить кому надо.

Хм. Я как будто обеляю самого Алона. А он-то кто в этой схеме? Случайный прохожий? Ага, гулял себе – в сопровождении двух моссадовцев! Конечно, я не знаток, но Хаим и второй «сыночек» не особо походили на разведчиков, которые априори должны отличаться умом и сообразительностью, как птицы-говоруны. Хаим с коллегой больше смахивали на ребяток из спецназа – накачанные, быстроглазые…

Впрочем, это все так – измышление гипотез в свободное от учебы время. Слишком мало инфы для анализа, но вывод сделать нужно. Строго-обязательно, как любит повторять Циля Наумовна.

Сохраняй бдительность, комсомолец Гарин!

Я помнил свои привычки в этом времени и даже то, как встречал шестнадцатилетие. Скучновато встречал.

Изя пришел да Дюха Жуков по прозвищу «Маршал» (ну, или просто «Жук», когда ты не в настроении). Посидели чинно-благородно, попили чайку, да и разошлись.

Но я и эту житейскую ошибку исправил – пригласил Риту, Инну, Машу со Светой, Изю и Дюху (куда ж без них), загодя уведомив, что подарки не обязательны. Посидим, дескать, повспоминаем далекое детство, угостимся. С Дюхи – музыка, а девчонки пускай пленяют.

По правде говоря, я не был уверен, что Рита с Инной придут. В прошлой жизни у меня язык залипал, клеился к нёбу, лишь только я оказывался рядом с Сулимой или с Дворской, а уж о том, чтобы пригласить на день рождения хотя бы одну из красавиц… Подобное было возможно лишь в мечтах.

А ныне, то бишь в субботу, я просто подошел на перемене к нашим «мисскам» да и зазвал к себе. Инна с Ритой согласились сразу, лишь Сулима малость закапризничала – мол, ситро с пирожными пить не буду! Я сделал таинственный вид и пообещал украсить стол недетскими напитками. У девушек сразу глазки разгорелись…

Разумеется, Настя числилась в списке приглашенных по определению. Тем более что на сестренку легла основная забота о пиршественном столе.

Когда пробило шесть часов, я был в полной боевой. Мама с папой неторопливо собирались в прихожей – родители решили проявить деликатность вкупе с доверием и не мешать молодежи оттягиваться по полной. Но… как же не глянуть на гостей! Тем более на тех самых Риту и Инну. И вообще…

– Сына, – сказала мама, подкрашивая губы (по-моему, в третий раз), – я на тебя надеюсь.

– Ладно, оставлю вам кусочек торта, – улыбнулся я.

– Ты знаешь, о чем я, – мама оставила в покое помаду.