Ника Ёрш - Факультет общих преображений [litres]

Ох, как «она» на меня посмотрела! Будто и вправду влюблена. Продолжая по-идиотски улыбаться, я повернулась к судьям.

– Ворую не только материальные ценности, – сообщила я им, сбавив тон, словно по секрету добавив: – За мешок золотишка и душу и сердце хорошенькой девки могу найти.

Брови проректора Тарлауга на мгновение взметнулись, но тут же вернулись на место. Кажется, я его слегка шокировала. Так иногда бывает, когда я вхожу в роль. Отец в таких случаях говорил: «Тебя несет не туда», а мама всегда аплодировала и восхищалась. Вот и сегодня мои занятия на кружках по актерскому мастерству не прошли бесследно.

– Рад представить вам, господа, Бриану и Эвара! – Магистр оглянулся на нас и снова уставился в свою тетрадь. – Сегодня они предстали перед нами в роли дроу-вора и влюбленной девушки-дракона. Что касается оценки предыдущих испытаний: Бриана набрала восемь баллов, Эвар остановился на семи. Голосуем! Первый претендент – Бриана.

Я затаила дыхание. Секунда, еще одна… И Томас Кард поднимает руку вверх, а у меня все сжимается от страха. Вторая рука поднялась – это неизвестный тип, дроу! И третья рука от Змееуста. Дохлые гоблины, меня выбрали самые загадочные из судей! Начальник тайной полиции людей, глава гильдии наемников дроу и негласный правитель полуострова изгнанников!

Мне точно нужно радоваться?

– Второй претендент – Эвар.

И снова Томас Кард поднял тощую руку. Если и есть кто-то, кого отныне буду ассоциировать со смертью, то это он. Прошла секунда, и вторая рука поднялась. Это был дракон.

Выбор сделан. Мы с Эваром остаемся!

– Поздравляю с зачислением, – услышала я Тарлауга. – Наденьте артефакты и покажите нам свои истинные облики.

Выбрав бусы из жемчуга, я надела их на шею и почувствовала легкое головокружение. Маг-глина осыпалась к моим ногам, однако сажа осталась на месте. Кажется, отмываться придется старыми дедовскими способами. Тут же вспомнился Торн и его зеленая кожа. Бедный парень.

– Свободны. Оба молодцы, порадовали.

Удивленно посмотрев на проректора, поняла, что он не отводит черных глаз. Больше того, тонкие губы чуть дрогнули в полуулыбке. Может быть, это все переутомление и я принимаю желаемое за действительное?

Медленно отвернувшись, пошла к казарме – своему дому на ближайшие три года!

У входа в казарму меня ждали. Ругир Мун вышел из тени и хмуро взглянул на плац, где оставалось большинство поступающих.

– Всегда стараешься быть в числе первых, Бриана? И не страшно тебе?

Я остановилась, не отвечая и совершенно не понимая, что нужно этому человеку.

– Страшно, – продолжил он, не нуждаясь, видимо, в ответных словах. – Я вижу это по твоим глазам. Тогда зачем тебе все это? Как там звали девчонку, что погибла на болотах?

Я вздрогнула, обхватила себя за плечи.

– А, думала, мы не знаем? Поверь, не стоит играть с теми, кто гораздо опытнее тебя!

Порыв ветра всколыхнул короткие волосы преподавателя и, долетев до меня, принес явственный запах алкоголя.

– Вы пьяны, мастер…

– Пьян! Да ты само прозрение! – тихий надрывный смех вырвался из губ Ругира. – Только так я теперь могу засыпать, дорогая девочка. Приняв лекарство для души, я на некоторое время нахожу для себя оправдание и могу жить дальше. Хочешь так же? Переступить грань легко…

Я попятилась, не понимая, как реагировать на этого человека.

– Бриана! – Голос Торна заставил нас обоих вздрогнуть. Мун, недовольно поморщившись, кивнул мне, словно сказал: «Не прощаюсь», и тихо скрылся в тени здания, обойдя его сбоку.

Друг подбежал ко мне.

– Ты что, не слышишь меня? Чего замерла? Сдала или нет?

– Сдала.

– Слава богам! А чего тогда грустная такая? Все уже позади, теперь будем учиться и еще раз учиться! Я сейчас Камилу провожал, вот кому посочувствовать нужно… И сколько их еще будет, отчисленных и растерянных…

Я посмотрела на Торна, обдумывая, стоит ли рассказать о поведении Муна?

– Кто будет тебя спонсировать? – тем временем не унимался друг.

– Спонсировать? – Я вскинула брови, покачала головой. – За меня голосовали трое, как это понимать?

– Ого! Трое – это шикарный результат. – Торн присвистнул, уважительно пожал руку и улыбнулся: – Один станет твоим куратором, за его счет будешь учиться, у него же станешь проходить практику и службу. Сегодня они будут заседать, а завтра утром появятся списки с именами абитуриентов и их спонсоров.

Я потерла лицо и, не в силах больше сдерживаться, внезапно тихо заскулила.

– Эй, подруга, да что с тобой? Идем к вам, там поговорим.

Торн дернул меня за руку, потащив за собой.

Оказавшись в квартире, я тут же почувствовала себя увереннее. И вовсе не потому, что стены здесь за один день стали мне родными. Нет. Дома не лечат людей, лечат крепкие объятия друзей и неподдельная тревога в их глазах – сдала я экзамен или нет? Именно они сделали меня счастливей и сильней в один миг. Все-таки очень страшно оставаться в мире одиночкой, а быть с друзьями – счастье, особенно когда обнимают до хруста костей, доводят расспросами и подколками до слез… и тут же до смеха.

И страх уходит, пугаясь света наших глаз, горящих жаждой знаний и новостей.

И делиться тайнами становится очень легко, – даже если они пугают.

Снова картина повторялась: маленькая кухня, чашечка какао в моей руке и пытливые взгляды. А я рассказывала все заново: как погибла подруга, как медальон оказался на моей шее, как отец среди ночи вез меня в Мастивир.

Ни одной детали нельзя было упустить, потому что теперь каждое мое слово сопровождалось чирканьем перьев по бумаге – ребята записывали подробности: что казалось им странным или вызывало вопросы.

Мы были практически убеждены в том, что бард и мастер Мун – одно и то же лицо. Когда я вернулась домой и, сообщив о поступлении, разразилась слезами, друзья всполошились не на шутку. Пришлось сообщить им о столкновении с Муном у входа и в старой квартире.

Поделившись проблемой и озвучив ее, я почувствовала настоящее облегчение, а уж когда Юхо решил, что пора расставить все точки над «i», и вовсе обрадовалась.

Вооружившись бумагой и писчими принадлежностями, все стали вспоминать события, предшествующие пожару. Однако выходило так, что приписать Ругиру что-нибудь, кроме странного поведения, мы не – могли.

Все, что он говорил, было произнесено наедине, без свидетелей. Со стороны он все еще казался красивым парнем, умницей и мастером своего дела. Да, он бросил свою невесту – Лиссу, секретаря учебной части. Да, он стал более нервным и замкнутым, чем раньше. Но за это не арестовывают и тем более не обвиняют во всех смертных грехах. Нам необходимо найти что-то, с чем можно идти к Тарлаугу и Финрею.